Валерий Саблин родился 1 января 1939 года в Ленинграде в семье потомственного морского офицера Михаила Петровича Саблина. С самого детства он решил продолжать дело отца, капитана первого ранга, и поступил в Высшее военно-морское училище имени Фрунзе.
Бывший однокашник Саблина по училищу так рассказывал о нем: «Валерия мы называли совестью курса. ...Он был очень живым, веселым — и в то же время очень твердым в принципах. Не вилял, не ловчил. Начальство его ценило. Он быстро стал командиром отделения, одним из первых в нашем потоке вступил в партию — еще на четвертом курсе. Мы выбрали его секретарем факультетского комитета комсомола...»
Службу начал на Северном флоте и служил так, что неоднократно отмечался поощрениями и благодарностями от начальства. За прямой и честный характер, а также безукоризненное знание своего дела коллеги его очень уважали.
И тут Валерий Саблин как член партии написал письмо прямо Хрущеву с размышлениями о том, что в партии процветает коррупция и кумовство, в армии все делается для галочки, а между тем, что говорится от имени партии и делается на самом деле, огромная пропасть, и т.д. и т.п. В общем, выступил за чистоту партийных рядов и передал все, о чем народ уже вовсю шептался на кухнях, но боялся высказать вслух.
Это было очень наивно. Будучи честным человеком, он надеялся, что и Хрущев, получив это письмо, как минимум задумается и предпримет какие-то меры. В общем, по головке за это Саблина, конечно, не погладили. Вызвали на ковер и пропесочили так, что мало не показалось. Но так как он был на хорошем счету и имел безукоризненную репутацию, наказание было минимальным. Просто отложили очередное повышение на год, и все.
Тогда Валерий решил поступить в Военно-политическую академию имени Ленина. Пытаясь разобраться в тонкостях партийной политики, он так учился, что его имя было золотыми буквами выбито на мраморной доске среди лучших выпускников академии.
После окончания академии Валерия Михайловича Саблина назначили заместителем капитана по политической части на большой противолодочный корабль (БПК) «Сторожевой». Он был крайне редким замполитом, который являлся потомственным боевым офицером, а не просто бюрократом, собирающим сведения на собственный экипаж и строчащим доносы в специальные органы.
Поэтому в первый же год Саблин стал любимцем матросов и офицеров и пользовался непререкаемым авторитетом. Корабль ходил в дальние походы, заходил даже на Кубу, после чего прибыл для участия в ноябрьском военно-морском параде в Риге.
Перед парадом традиционно весь боезапас с корабля был снят, и Саблин решил, что это благоприятный момент для выступления. Молчать он больше не мог, нужно было действовать, а отсутствие вооружения должно было ясно показать всем мирный характер выступления.
Корабль планировалось использовать исключительно как трибуну для оглашения программы переустройства общества, которая включала в себя целых тридцать пунктов и была плодом многолетней учебы и работы Валерия Саблина. Саблин и его помощники надеялись, даже были уверены, что перемены назрели и люди подхватят это мирное выступление.
Ближе к десяти вечера 8 ноября (как в 1905 году в Кронштадте и в 1917 году в Петрограде) 1975 года капитан корабля был изолирован в одном из помещений, где ему была оставлена записка: «Извини, я не могу иначе».
После этого было проведено собрание офицеров. Десять человек отказались поддержать Саблина и были заперты в трюме с обещанием, что их потом просто отправят на берег.
Потом собрали весь остальной экипаж и объявили им программу переустройства страны. Подавляющее большинство матросов восприняли идею на ура. Остальных тоже изолировали в отдельных помещениях. После чего планировалось рано утром выйти в море, уйти в нейтральные воды и по открытой связи объявить всему миру свою программу.
Далее Саблин хотел добиться у правительства доступа к телевидению и радио, войти в Ленинград, стать у моста лейтенанта Шмидта (тоже аналогия с восстанием 1905 года на броненосце «Очаков» под руководством того самого лейтенанта Шмидта) и выступить перед народом.
Однако с самого начала все пошло не так. Старший лейтенант Фирсов выбрался по корабельным канатам на якорную бочку, а оттуда перебрался на стоящую рядом подводную лодку и рассказал, что на «Сторожевом» восстание. Те не восприняли его всерьез, не поверили, а может, просто не захотели вмешиваться, и Фирсову пришлось добираться до берега. А там уже специальные люди внимательнейшим образом выслушали механика, и очень быстро информация дошла до руководства флота.
Узнав о том, что Фирсов сбежал и донес обо всем руководству, Саблин был вынужден изменить планы и уходить в море ночью. Будучи прекрасным морским офицером, он провел огромное судно по фарватеру ювелирно и ушел в сторону Ирбенского пролива, что потом дало основания следователям обвинить его в попытке увода боевого судна в Швецию.
Дескать, если бы он хотел идти в Ленинград, то нужно было двигаться на восток через Моонзундский пролив. Однако они то ли не знали, то ли делали вид, что не понимают, что такое большое судно просто не должно ходить в таком узком месте. На корабле не было нужных навигационных карт и штурмана, который мог бы провести корабль длиной 123 метра по фарватеру, изобилующему мелями и банками.
Кроме того, судно могла обстрелять береговая артиллерия или оно могло быть легко заблокировано в маленьком проливе парой кораблей любого размера. Да и если бы Саблин хотел увести корабль на Запад, то он легко мог сделать это с полным боезапасом еще на Кубе, откуда до Майями пара-тройка часов ходу. Зачем ему было бы нужно для этого ждать прихода в СССР и сдавать боекомплект?! Нонсенс.
Сам Саблин, выведя корабль из Рижского залива в море, направил тогдашнему главнокомандующему ВМФ СССР Горшкову кодированную радиограмму.
В ней было сказано: «„Сторожевой“ не изменял ни флагу Родины, ни ей самой, следует в Ленинград с целью добиться возможности выступить по телевидению с обращением к трудящимся Ленинграда и страны, а также приглашает на свободную территорию корабля членов правительства и ЦК партии для изложения им конкретной программы с требованиями справедливого социального переустройства общества».
Радисту было дано задание выпустить обращение с программой Саблина на длинных волнах, чтобы его могли услышать все жители страны. Однако радист испугался и передал его на секретной волне, которую могли расшифровать лишь руководители флота.
Брежнева подняли с постели глубокой ночью и дорожили о происходящем. Тот, не долго думая, дал приказ любой ценой остановить продвижение корабля, и если потребуется, то потопить его.
За «Сторожевым» немедленно была отправлена целая группа боевых кораблей разных классов (от подводной лодки до торпедных катеров). В воздух подняли эскадрилью из 12 истребителей с полным боезапасом авиабомб, подвесных снарядов и снарядов к авиационным пушкам.
Летчики поначалу по ошибке атаковали сухогруз, но потом нашли нужный корабль, начали бомбометание и нанесли кораблю серьезный урон. Одна из бомб попала ровно в центр «Сторожевого». Вышли из строя рули управления, начался пожар и задымление. Матросы поняли, что огонь ведется на поражение, испугались и освободили капитана корабля, который с пистолетом в руках прошел в рубку и ранил Валерия Саблина в ногу.
Корабль остановился, на него тут же поднялись десантники и всех арестовали. Зачинщиков отправили в Москву, остальной экипаж допрашивала целая армия следователей прямо на месте в Риге.
С самого начала Валерий Михайлович Саблин взял всю вину на себя и не назвал ни одного человека как своего соучастника. Ему выбили передние зубы, сломали руки, но он рассказывал только то, что это было мирное выступление, организованное им самим.
В результате большинству экипажа статью «измена Родине» переквалифицировали на «групповое неповиновение». В сообщники был зачислен только один матрос Шеин, которому дали восемь лет тюрьмы. Офицеров по большей части разжаловали или уволили, матросов демобилизовали.
До последнего Саблин надеялся, что ему дадут 15 лет, ведь он никого не убил, не выступал против советского строя, не применял оружия и хотел только добра своей стране. Однако он сделал то, что не прощается верхушкой. До смерти напугал партийную элиту. Поэтому они поступили так же, как это было в приснопамятных тридцатых годах. Был составлен документ о том, что действия Саблина квалифицируются как измена Родине, а потому он заслуживает смертной казни.
Под документом подписались Брежнев, Суслов, Пельше, Андропов, Гречко и председатель Верховного Суда СССР Смирнов. Все выступили за. Естественно, после этого суд был чистой формальностью и профанацией. Решение было вынесено руководством страны безо всякого суда.
Сразу после оглашения приговора к Саблину подскочили охранники и, не дав опомниться, заклеили рот, заломили руки и стали тащить в отдельную комнату. Он упирался и пытался что-то сказать, но это не было предусмотрено устроителями спектакля. За стеной его несколько раз ударили, и он затих, потеряв сознание.
Приговор привели в исполнение 3 августа 1976 года, а после было сделано все, чтобы про восстание не узнал никто. Имя Саблина было удалено с доски почета академии и из всех документов. С непосредственных участников процесса взяли подписку о неразглашении.
Бортовые журналы кораблей, которые участвовали в операции по захвату «Сторожевого», были забраны особистами, а после возвращения в них исчезли все страницы с любыми упоминаниями о произошедшем.
Корабль отправили на ремонт, после чего сменили ему класс, боевые и тактические номера. С новой командой судно послали служить на другой конец страны — в Тихоокеанский флот. В 2002 году на корабле в последний раз спустили флаг и отправили в Индию на металлолом.
В 1994 году по требованию родственников дело пересматривалось и статью сменили, но реабилитировать Валерия Саблина и матроса Шеина отказались. Шеин потерял в тюрьме здоровье и до сих пор живет с паспортом СССР, без пенсии и работы.
Так очень быстро закончилась наивная мирная попытка что-то изменить в СССР. Но мне кажется, что забывать такого честного боевого офицера, как Валерий Михайлович Саблин, было бы неправильно.