За что ругали фильм «Викинг»?
Регулярно повторяющихся претензий к фильму сразу после выхода слышалось чаще всго четыре –
- Грязища;
- Неправильные с исторической точки зрения оружие и костюмы;
- Секс в штанах;
- Обилие «краденых» поворотов сюжета.
Я не буду останавливаться на этих огрехах в этой статье, потому что все они, на мой взгляд, далеко не самые крупные камни, которые можно запустить в огород создателей.
И можно назвать не один десяток других исторических картин, в которых подобные промахи их фанаты трактовали как достоинства. В случае «Викинга» же круг приверженцев-фанатов явно не сформировался. А значит, дело не в перечисленных слабостях, а в чем-то другом.
Если подумать, эти сбои без остатка вписываются в авторский message. По сути, продюсеры, сценаристы и режиссер делали фильм о духоте язычества. О переломе эпох в отражении этого перелома в жизни конкретной личности.
О том, что за всё в языческой культуре надо платить. Или золотом, или кровью, или душевной чистотой и покоем.
Христианство - опиум народа?
Авторы объясняют мотивацию князя Владимира, представляют апологию его отказа от древней языческой традиции – видите, он и так пытался, и этак. Ну невозможно было язычество сохранить, в любом случае получалась кровища, кошмар и автомат Калашникова.
Надо было радикально обнулить все счета. Иного выхода, как снести религиозную винду, переустановить и поставить новый антивирусник не было. И не то, чтобы именно христианство так уж надо было принимать, просто именно оно позволило в тех исторических условиях государство объединить и сохранить.
С этим народом, с этой дружиной. И грязищу преодолели, и бояться друг друга перестали. Не случайно в связи с этим рассказ доверили хитровану-прагматику Свенельду. Которому все равно, в какой вере и каком государстве жить, и миросозерцание которого, по меткому замечанию Алексея Вдовина больше всего созвучно внутренней речи современных жителей большого города.
Такая позиция, на мой взгляд, сыграла с авторами фильма злую шутку. Красочно и в деталях, снабдив всё изрядной долей театральной фантазии, расчесали они на людях язвы язычества. Подобная детализация, честно говоря, наводит на мысль о том, что очень уж авторам жалко с этими язвами расставаться, очень уж хотелось бы им, по слову царя Соломона «возвратиться на свою блевотину».
Но христианство как новый горизонт, как культурное и социальное лекарство от вековых язв показано не было. Выбор религии для отчаявшегося государства – не только плод сиюминутной политической конъюнктуры. И не только результат преодоления бессознательных бесов конкретного властителя.
Это выбор стратегического вектора, выбор культурного пути, приоритетного стремления. Если угодно, путеводной звезды, даже больше – путеводного созвездия для элиты и народа. Но в фильме – это личное прозрение одного конкретного князя.
Кстати, все это прекрасно понимал Нестор-летописец.
В «Повести временных лет» выбор именно так и представлен. К Владимиру приходят миссионеры от разных вер, но впечатление на него производит речь византийского «философа» -христианина. После встречи с ним князь устраивает «испытание вер», отправив десять мужей «добрых и смысленных» в разные земли за впечатлениями. Греческая вера выбирается, помимо прочего, как наиболее красивая.
Однако эта красота, да и вся духовная борьба, вовлекающая элиту и народ в фильме не показана. Падение язычества есть, а укрепления христианства нет. Это видно даже в визуальном языке символов и жестов, а также в выборе событий.
Нам подробно показали исповедь князя (что, вообще-то, в христианской художественной традиции делать не совсем корректно), но не показали, что князь в реальности обрел покой и радость, изменил сознание, восстановил целостность души.
Получилась по факту история греха с хэппи-эндом, но вовсе не история спасения. Почему – каждый зритель может постараться сформулировать сам.
Простые и одновременно оригинальные в смысле концепции спасения заповеди нагорной проповеди способны залечить любой душевный разлад, даже такую страшную муку, о которой поведал Владимир священнику Анастасу в одной из финальных сцен. Риторически это изменение было очерчено.
Но в действии, драматургически оно было передано куда как нагляднее даже в поведении того же Свенельда, когда он на берегу моря ударом отправил меч в море. Однако, как реально внутренне изменился главный герой, нам не показали. Как он преодолевал свою внутреннюю муку, мы не знаем.
Мы вообще-то и раньше видели, что его что-то мучает, но что конкретно, так и оставалось неясным. После же крещения все у него резко наладилось. Проблемы, знакомые пушкинскому Борису Годунову, или отцу Анатолию, герою фильма П. Лунгина «Остров», князю Владимиру, судя по всему, не известны. Крестился, и все хорошо.
И, надо признать, изобретательные визуальные находки-намеки на христианские символы и библейские образы в сюжете (горящие колеса, похожие на знаменитый огненный крест накануне битвы императора Константина с Максенцием, рыбная заводь, в которой спасаются Владимир и Свенельд на пристани, камень, которым наносит удар Владимир своему недругу, напоминающий пращу Давида и т.д.) дела не спасают.
Шило на мыло
Продемонстрировав ужасы язычества (коварство, пьянство, дикость, насилие, грязные пятки, наркоманский отвар, человеческие жертвоприношения и многоженство), авторы не предъявили явных и подлинных преимуществ христианства.
Сбудется ли обещание Владимира больше не убивать? Исчезнут ли из нового, христианского общества насилие, несправедливость, жестокость, социальная разобщенность? Укоренятся ли в нем жертвенность, милосердие, забота о ближнем и доброта?
Надежда остается, точнее, нам обещают надежду в конце… Но любой, кто знает историю, понимает, что идеальным человеческое общество с приходом христианства не стало.
И поэтому, увы, белые одежды в водах Днепра на фоне грязных рубищ как ретроспектива, как взгляд из дня сегодняшнего выглядят фальшью, глуповатой утопией.
Крещение Руси в подобном изводе больше похоже на собрание свидетелей Иеговы, чем на таинство первых христиан. История не излечивается, говорят нам, поменялся лишь диагноз. Именно такой сигнал, на мой взгляд, получает современный зритель. Так стоило и копья ломать? Шило язычества, выходит, заменили на мыло белых одежд. А смысл?
Но даже это, по большому счету, можно бы фильму простить. На доводы несомненно найдутся контрдоводы. Нельзя ему простить вот чего.
Как раз делая эти заметки, я наткнулся в ленте на небольшой пост Евгении Вирачевой. Ее мысли были, правда, о литературе, а не о кино, но, тут, что называется, одними болезнями болеем. Она написала следующее:
«Все-таки мне очень близка позиция Агаты Кристи, которую она высказала устами мисс Марпл, которая, в свою очередь, размышляла о своем племяннике – молодом писателе Рэймонде Уэсте. Если не совсем дословно, то "он пишет очень умные книги, но в них фигурируют удивительно несимпатичные люди". По-моему, современной литературе катастрофически не хватает симпатичных персонажей...»
Я думаю, это самый ключевой упрек. Нам очень наглядно показали, за что нужно святого равноапостольного князя Владимира простить. В принципе мы даже поняли, за что его можно уважать. Но как-то совершенно за кадром осталось, почему ему стоит симпатизировать, за что его можно любить. Вот приедет он к своей новой невесте, неведомой Анне. И что он ей скажет? Ларису Ивановну хочу?
07.01.17