когда мы ехали в поезде и кто-то бросил бы сигаретку, — а сигарета, между прочим, немало стоит, — она подумала о том, что стоило бы в камбузе сварить кофе. Пожалуй, так и сделаю.
— Послушай, Джордж, — сказала она, повернувшись к нему. — Ты так и не хочешь говорить, что там случилось. Я тебе не верю. Почему ты меня обманываешь?
Он бросил на нее быстрый, пронзительный взгляд и сказал, подражая ее тону:
«О, Кармен, Карм».
Некоторое время они молчали. Потом он сказал:
— И уже поздно. Я об этом не хочу и не могу говорить. Честное слово.
"Так как-то это все странно, — подумала Кармен. — Такое чувство, будто какие-то странные вещи происходят. Ты просто как-никак его невеста, а теперь еще и жена. Неспокойно мне на душе».
— Нет, — ответила она. — Продолжай. Расскажи мне все.
— О, пожалуйста, — взмолился он. — Давай вернемся к яхте. Мне хочется как-нибудь связать эту ночь с яхтой. Ты ведь знаешь, какую роль она сыграла в моей жизни. Мне ведь всегда казалось, что это я сам ее построил. А на самом деле это она меня сделала, она. Чудо, настоящее чудо.
За два года до моего несчастного случая она пришла ко мне. — И он рассказал ей о том дне, когда они все вместе отправились по выходным на яхту. Он хорошо помнил тот день, он слишком хорошо помнил его: яхта — его детище, самое дорогое из всех детищ; надо быть сумасшедшим, чтобы отказаться от него и отказаться от шанса построить в будущем новую яхту, правда?
Она больше не настаивала. Но все равно ей хотелось знать, что с ним произошло. Она боялась потерять его окончательно, боялась, что, по существу, они больше не будут вместе.
Размышляя о том положении, в котором оказался Джордж, она спросила его, как он теперь с этим справляется.
«На этот раз, — сказал он, — у меня будет гораздо проще, совсем как тогда. Я поверю в свою память. Я буду думать о том вечере, и о том утре, когда она пришла, я буду вспоминать тот день и изгоню все, что меня мучило, на свет божий. Ведь именно для этого я и хочу воскресить в памяти эту ночь