Она и не думала что он
решился
на что-то ещё, потому что чувствовала, что Пол опять
погружается в своё прошлое.
—Возможно, однажды я… – начала
она.
– Пол, – она остановилась и взглянула на него,
– возможно, однажды вернусь.
Возможно, когда все это закончится, я
вернусь. Но, прежде чем я это сделаю, –
пояснила она, пытаясь и не имея сил говорить
прикольно, – я хочу как можно больше знать о
том, что с тобой случилось. Есть что рассказать
мне.
Тебя это всё запутало, я это чувствую.
Может быть, я смогу чем-то помочь?
Выговорившись, она спросила, в каком
состоянии теперь его душа.
Пол выглядел не лучше, чем несколько
дней назад: мешки под глазами, лицо бледное,
заострившееся – только глаза горели
тем же тревожным огнём.
— Я не могу спать, – сказал он, – у
меня нет снов. Мне снятся кошмары.
Его голос был едва слышен из-за
всхлипов, но она всё-таки услышала. С
удивлением и сочувствием она подумала о том,
что его физическое состояние
снимает проблему психической травмы.
Как будто, умирая, но каждый раз оживая,
он вынужден был всё глубже погружаться в
свои воспоминания.
Он указал на кровать, и она поняла, что
устал от её присутствия.
Она не могла сказать, что его это удивило
или что-либо ещё.
Когда он проговорил: «Мне уже не
нужно, чтобы ты заботилась обо мне, и мне
не нужно, чтобы заботился ты», она подняла
руку и взъерошила ему волосы.
Затем сказала:
— Мне нравится с тобой
делать то, что доставляет тебе удовольствие.
Мне нравится, что ты не чувствуешь себя
в чём-то виноватым.
И не думай, пожалуйста, что я
посмею о чём-либо тебя просить.
Сейчас я могу позволить себе только
радость, которую дают тебе эти несколько
длинных дней, и я буду ценить её.
А потом, – добавила она, – как только
ты будешь готов, мы поговорим.