Крымская АССР накануне войны во многих отношениях была благополучным регионом. Вопреки распространенному мнению, следует отметить, что накануне войны, в Крыму национальный вопрос не стоял, в принципе. Партизанский командир, И.Г.Генов (болгарин по национальности) в своих воспоминаниях указывал:
«В Крыму до войны не было вражды и антагонизма между различными национальностями. Все многонациональное население жило в братской дружбе» [1].
Безусловно, на начальном этапе развития советского государства, советским руководством были допущены серьезные ошибки в социальной национальной политике, в том числе и в Крыму. Общеизвестен итог перемещения в Крым еврейского населения из Винницкой и Житомирской областей. Эти не совсем рациональные действия советских руководителей привели к повышению уровня социальной напряженности в Крыму. Однако, при этом, следует учитывать, что, при естественном ходе событий, всевозможные противоречия (межэтнические, социальные, религиозные) обостряются только в том регионе, который живет чуть хуже соседей, или в регионе, где идет ухудшение условий жизни по отношению к ранее достигнутому уровню. При ослаблении государства, можно искусственно создать и раздуть межнациональный (религиозный, социальный) конфликт, но это уже целенаправленные действия по дестабилизации общества. Кроме того, на эти «дестабилизирующие» мероприятия, не имеющие под собой социальных предпосылок, потребуется определенное время и, достаточно серьезные финансовые затраты.
Крымская АССР же являлась достаточно развитым аграрно-промышленным регионом, со стабильным, достаточно высоким уровнем жизни. В 1937 году Малая Советская Энциклопедия писала в статье «Крымская АССР»: «Крым превращён в передовую индустриально-аграрную национальную республику».
В соответствии с приказом НКВД СССР №71 от 16 февраля 1937 г. Управление НКВД СССР по Крымской АССР было преобразовано в наркомат внутренних дел Крымской АССР.
Экономическая стабильность и благополучие стали тем инструментом, который на начальном этапе нивелировал ранее возникшие социальные и национальные противоречия, вызванные ошибками во внутренней политике. Однако, продолжающаяся несбалансированная, непродуманная внутренняя, социальная политика СССР в 1937-38 годах вновь обострила противоречия в обществе. Ошибочный тезис «о второй волне контрреволюции» привел к тому, что под репрессии попали даже те, кто был предан своему государству. Эти репрессивные меры привели к существенным изменениям в стране. Репрессии 1937-1938 гг. существенно изменили этнополитическую обстановку и в Крыму.
Период 1937-38 г.г. в отечественной исторической науке обычно освещается очень тенденциозно, однако, следует признать, что СССР в этот период, действительно, пережил серьезное нарушение «иммунной» системы государства. Причины возникновения этого «сбоя», в результате которого пострадало большое количество вполне лояльного к существующей власти населения, это тема для отдельного беспристрастного исследования. Мы лишь зафиксируем результаты этого процесса для того, чтобы понимать, в каких социально-политических условиях пришлось работать крымской и севастопольской милиции.
Еще до начала массовых операций, официальный старт которым был дан постановлением Политбюро ЦК ВКП (б) от 2 июля 1937 г. «Об антисоветских элементах», 20 мая 1937 г., выступая на XVIII Крымской областной партийной конференции, тогдашний нарком внутренних дел Крымской АССР Тите Лордкипанидзе доложил, что крымскими чекистами:
«1. Арестовано по делам о политических преступлениях по Kpыму выше 3000 человек (60% из них арестовано по серьезным групповым делам).
2. Раскрыто и ликвидировано 25 шпионских, диверсионных и террористических организаций (в том числе, троцкистских) с общим числом обвиняемых в них — свыше 500 человек.
3. Раскрыто и ликвидировано до 350 контрреволюционных групп с общим количеством участников до 1900 человек (50% из них раскрыто то в городе, 50% в деревне).
4. Арестовано по троцкистским делам — 557 человек.
5. Арестовано по делам о татарской национальности около 300 человек.
6. Арестовано политических преступников, прикрывавшихся партийными билетами- 366 человек.
7. Вскрыто, за последние 3-4 месяца, свыше 20 немецких фашистских организаций, общей численностью до 300 человек» [2]
Выборочный анализ личных дел (из числа доступных для изучения) показывает, что, действительно, большая часть «дел» была надуманной, и была сфабрикована для выполнения «плана», спускаемого сверху. В СССР уже выросло новое поколение людей, воспитанных советской властью, и большая часть населения, особенно в Крыму, была вполне лояльна к существующей власти, и масштабы репрессий по отношению к населению были абсолютно неоправданны. Особо следует обратить внимание на пункт 5.
Действительно, в 1929-32 г.г. в Крыму, в рядах партии существовали определенные противоречия, вызванные национальным вопросом. В основном, они были связаны с политикой переселения евреев из Винницкой и Житомирской областей Украины, что, естественно вызвало противодействие местных партийцев, и, прежде всего татар. Однако, к 1935 году, вопрос был полностью закрыт. Тем не менее, около 300 видных партийных деятелей крымскотатарского происхождения были осуждены по «политическим» статьям. Естественно, это не улучшило межнациональные отношения в Крыму.
За 1937-1938 гг. в НКВД Крымской АССР сменилось четыре наркома. Преемник старшего майора Т.И. Лордкипанидзе, старший майор ГБ К.Павлов приступил к исполнению своих служебных обязанностей на посту наркома НКВД Кр. АССР 29 июня 1937 г., но, уже в ноябре он был отправлен на повышение.
Его преемник майор ГБ А.И. Михельсон (занимал должность с 20 октября 1937 по 4 августа 1938 г.) отправил Ежову и его первому заместителю, Михаилу Фриновскому, телеграмму, в которой сообщал, что согласно приказу №00447 в Крыму «… изъято и осуждено Тройкой 4000 человек. Из них: бывших кулаков — 3009; прочего к-р элементов — 582; уголовников — 409. Осуждено по первой категории 1300, по второй 2700».
За неполных девять месяцев пребывания на посту наркома НКВД Крымской АССР Михельсон подписал приговоры к высшей мере наказания на 2288, и исправительно-трудовым лагерям — на 1596 человек[3]. Жертвами репрессий стали представители практически всех слоев населения: от руководящих партийных работников до крестьян и рабочих. Выборочный анализ биографий репрессированных показывает, что, используя несовершенство существующего законодательства, достаточно часто репрессировалась наиболее социально-активная часть населения: председатели сельсоветов, председатели колхозов, советские служащие. Происходила цепная реакция: репрессии порождали недовольство, которое служило поводом для репрессий. Сменивший А.И.Михельсона капитан ГБ Л.Т. Якушев (Бабкин), который занимал должность с 4 августа по18 декабря 1938 г. продолжил политику своего предшественника.
В социально-политическом плане события «Большого террора» привели к кардинальному обновлению советской властной элиты. Всего за этот период в Крымской АССР были репрессированы все секретари обкома ВКП(б), председатель Совнаркома Крыма и Председатель Президиума Верховного Совета республики, 7 наркомов и их заместителей, 12 секретарей райкомов, 14 председателей райисполкомов и 65 директоров предприятий.
Парадокс заключается в том, что в 1939 году «чисткам» подверглись сами органы НКВД. Сравнивая списочный состав НКВД КрАССР за 1937-й год и те списки, которые удалось получить по 1941 году, можно прийти к выводу, что личный состав НКВД обновился на 80%.
После назначения на пост Наркома НКВД СССР Л.П.Берия, на пост Наркома НКВД КрАССР был назначен земляк Лаврентия Павловича, майор НКВД Григорий Теофилович Каранадзе (занимал пост с 19 декабря 1938). Биография народного комиссара внутренних дел Крымской АССР Григория Трофимовича Каранадзе была тесно связана с карьерой Л.П.Берия. Он родился в 1902 году в селе Семикао тогдашней Кутаисской губернии Российской империи. Именно Берия, будучи в 20 -е годы ХХ века руководителем ЧК а затем ГПУ Грузинской ССР, помог стать в 1921 году, не обремененному революционными заслугами, Григорию Каранадзе сотрудником Сенакского райкома комсомола, а затем в 1925 году – работником Сенакского райкома партии, а в 1929 году – секретарем этого же райкома.
В дальнейшем Берия переводит земляка в свое ведомство и в 1929 - 1931 годах Каранадзе проходит службу в центральном аппарате Государственного политического управления (ГПУ) Грузинской ССР. После того, как в 1931 году Берия с поста начальника ГПУ Грузии был назначен первым секретарем Коммунистической партии Грузии, он вновь переводит Каранадзе на партийную работу. В 1931 – 1935 годах Каранадзе - первый секретарь сначала Гурджавского, затем Караизского райкомов партии. В 1935 – 1937 – первый секретарь одного из райкомов города Тбилиси. В 1937 – 1938 – первый секретарь Сенакского райкома. 22 августа 1938, Л.П.Берия был назначен первым заместителем народного комиссара внутренних дел СССР с четкой перспективой в ближайшем будущем стать наркомом внутренних дел.
В ноябре 1938 Берия был назначен наркомом внутренних дел, и, через месяц Г.Т.Каранадзе был назначен наркомом КрАССР. После этого начались кардинальные кадровые изменения в НКВД КрАССР. По обвинению в злоупотреблении властью были арестованы многие начальники отделений и отделов. Некоторые из них (Н. Манилов, Д. Пачепский, И. Шестов) были приговорены к расстрелу.
В феврале 1941 г. Шестову расстрел заменили на 10 лет лагерей. На такой срок лишения свободы осуждены другие сотрудники центрального аппарата — В. Григорьев, А. Божко. Более серьезная чистка проведена в городских и районных отделах НКВД автономии. Почти везде обновился состав руководителей. К семи годам лишения свободы был осужден бывший начальник Феодосийского городского отдела НКВД Крыма П. Корабельников, к 12 годам — бывший начальник Тельманского РО НКВД Крыма А. Бем.
Руководивший Джанкойским райотделом милиции В. Кротюк был осужден к 15 годам лишения свободы. За «нарушения социалистической законности» оказались на скамье подсудимых и рядовые сотрудники. Больше других «обновился» Евпаторийский горотдел НКВД Крыма. Там были арестованы и осуждены 6 сотрудников во главе с начальником А. Сарапулкиным, осужденным к 8 годам ИТЛ. Остальные отделались более мягкими приговорами: от 5 лет до 1,5 года ИТЛ. В Севастопольском горотделе НКВД Крыма большую часть сотрудников уволили, однако, вскоре большинство из них были восстановлены в должности [4].
Не миновала проверка и руководителя севастопольской милиции В.И.Бузина, однако, биография этого человека была безупречной, и после выяснения всех обстоятельств он был полностью оправдан.
В.И.Бузин родился в 1902 году в Евпатории, в семье рабочего – плотник. В марте 1919-го года он вступил добровольцем в Красную армию, служил в 199-м полку 23-й дивизии, затем в 1-м кавполку 3-й дивизии, на Южном фронте. С 1922 он переходит на работу в Евпаторийскую милицию. Одновременно он поступает слушателем на курсы Главмилиции Крыма. С 1924 года он помощник начальника Ак-Мечетского райотдела. В 1925 году он переводится в Севастополь на должность участкового. В 1927 году он возвращается в Евпаторию, в 1933-м служит в Керчи. В 1934-м получает назначение на должность начальника Джанскойского управления рабоче-крестьянской милиции. С этой должности он направляется в Москву в Высшую школу милиции в качестве слушателя. После окончания школы милиции, он становится сначала начальником отдела в Симферополе, затем, 21 января 1937-го года он назначается начальником горотдела милиции Севастополя. В октябре 1937-го года, В.М.Бузин за безупречную службу и борьбу с преступностью, награждается орденом «Знак Почета». В апреле 1939 года В.И.Бузин избирается членом президиума Центрального райсовета города Севастополя.
Далее, происходит история, достаточно характерная для того времени. В октябре 1939-го года в НКВД КрАССР на имя наркома Г.Т.Каранадзе, поступает донос на В.И.Бузина, якобы написанный колхозником деревни Донузлав Г.Кисляком. В ходе расследования, выяснилось, что данные не соответствуют реальности, и, Г.Кисляк этот донос не писал.
В ходе дальнейшего расследования, 29-го января 1940 года было установлено, что донос был отпечатан на пишущей машинке штаба Центрального района МПВО г.Севастополя. Оказалось, что заявление на имя Г.Т.Каранадзе, под чужой подписью было составлено А.М.Сарончи, начальником штаба МПВО Центрального района, и его братом Я.М.Сарончи.
Любопытно отметить тот факт, что почти все репрессированные сотрудники НКВД признать свою вину отказывались, ссылаясь на то, что они выполняли указы «сверху». Большинство уволенных сотрудников НКВД сохранило верность СССР, и в списках партизанских отрядов достаточно часто встречаются фамилии бывших милиционеров и сотрудников служб безопасности. Некоторые из них были восстановлены прежних должностях.
Особенность Крыма заключалась в том, что полуостров, изначально был заселен многими народами, среди которых были немцы, швейцарцы, итальянцы, греки, чехи и.т.д. По данным Всесоюзной переписи 1939 года в Крымской АССР числилось 1.126.000 человек населения. Мужского населения - 542211 человек (48,13%): в городах - 277707 человек (51,22%), в селах - 263504 человека (48,72%). Национальный состав по данным переписи 1939 года был следующим:
-русские 558481 человек 49,6%
-татары[5] 218179 человек 19,4%
-украинцы 154120 человек 13,7%
-евреи 65452 человек 5,8%
-немцы 51299 человек 4,6%
-греки 20652 человек 1,8%
-болгары 15353 человек 1,4%
-армяне 12873 человек 1,1 %
Остальные 2,6% (29,27 тыс. человек) приходятся на караимов, крымчаков, швейцарцев, чехов, цыган, итальянцев и другие национальности.
Крым всегда был многонациональным. В связи с этим, необходимо отметить один аспект. Анализ сохранившихся списков личного состава органов внутренних дел, показывает, что в составе НКВД КрАССР числились люди, практически всех национальностей, населявших Крым.
Интересно, что даже среди репрессированных в 1937-38г.г. достаточно много людей сохранили верность советской власти. Так, к примеру, Асан Эмиров, сражавшийся на 54-й береговой батарее в качестве обычного краснофлотца, ранее занимал очень высокую партийную должность в Ак-Мечетском ВКП(б). Он был репрессирован в 1938-м за «укрывательство врагов народа». В 1939-м он был оправдан «за отсутствием состава преступления», но вместо должности секретаря Ак-Мечетского райкома, он был назначен начальником пункта проката музыкальных инструментов. В ходе боев на 54-й батарее он был тяжело ранен, но, спасен местными жителями. В 1942-м объявлен предателем, т.к. проживал он после ранения в Бахчисарайском районе. Тем не менее, он остался верен своей стране. В 1943 году он стал комиссаром партизанского отряда № 20 «Народный мститель».
Партизан Севастопольского отряда Бекир Самдин, плененный солдатами 50-й пд, на допросе показал, что он был председателем Чоргуньского колхоза, занимал высокий пост в партии, но в 1938 году был снят с должности, исключен из партии и репрессирован[6]. Однако, далеко не все репрессированные вели себя именно так. В Крыму к началу войны было достаточно много людей, затаивших обиду на существующую власть, даже несмотря на реабилитацию.
Имеются и другие примеры. К примеру, при немцах, бургомистром Ялты стал бывший член ВКП(б) В.И.Мальцев, который ранее был одним из инструкторов В. П. Чкалова. В 1925—1927 — начальник Центрального аэродрома под Москвой, в 1927—1931 — помощник начальника, с 1931 — начальник Управления ВВС Сибирского военного округа, затем находился в резерве. С 1936 — полковник. С 1937 — начальник Туркменского управления Гражданского воздушного флота. В 1938 году был арестован по подозрению в заговоре, но освобожден. Перед войной он являлся начальником санатория Аэрофлота в Ялте.
Такая же ситуация прослеживается и по бывшим сотрудникам НКВД. При переформировании 156-й стрелковой дивизии, один из ее стрелковых полков был пополнен бывшими заключенными Симферопольской тюрьмы, изъявившими желание сражаться с противником. В числе тех, кто написал заявление, прослеживаются, как минимум, 8 бывших сотрудников НКВД КрАССР.
Следует отметить, что в 1939 году состав органов внутренних дел Крыма и Севастополя существенно обновился. При этом, в кадровом составе не наблюдается каких либо национальных перекосов. При этом следует отметить, что уровень образования севастопольской и крымской милиции в 1939-41 годах значительно повысился. Более 300 милиционеров из Крыма закончили различные специализированные учебные заведения. Базовым учебным заведением для Крыма по линии ОБХСС и уголовного розыска, являлась Одесская школа милиции.
Таким образом, реакция населения Крыма даже на эти, незаконные и вредные для государства действия руководителей НКВД, была очень разной. Кредит доверия у «всенародного государства» был очень высок. Если многие межнациональные противоречия удалось в значительной степени нивелировать, то многие социальные проблемы, вызванные репрессиями 1937-38 года, полностью загладить к началу войны не удалось. Крым являлся одним из тех регионов, откуда в 1920 году уходили представители «белого» движения. Многие из них оставались на территории полуострова. Репрессии, коснувшиеся даже низового звена руководителей, породили достаточно большую группу населения, обиженную действующей властью. В 1939 году, после прихода к руководству НКВД Л.П.Берия, начался процесс реабилитации многих руководителей, однако полностью устранить проблему не удалось. Работникам милиции Крыма, многие из которых еще не имели достаточного опыта, пришлось действовать в очень сложных условиях.
Ситуация осложнялась еще и тем, что накануне войны и в начальный военный период НКВД КрАССР находилось в стадии непрерывной реорганизации. При разделении органов внутренних дел и госбезопасности из состава НКВД – УМВД формировались: НКГБ Крымской АССР (ФОКИН Петр Максимович) и НКВД Крымской АССР (КАРАНАДЗЕ Григорий Теофилович).
В связи с тем, что НКВД КрАССР являлось единым наркоматом, в который входили сотрудники всех его подразделений: милиции, МПВО, пожарной охраны, ВУС, охранных частей НКВД и.т.д. достаточно сложно выделить работу отдельных его подразделений. В истребительные батальоны, партизанские отряды направлялись сотрудники различных подразделений этого наркомата, они имели общую судьбу.
Несмотря на это, следует отметить, что различные учреждения наркомата, находившиеся на территории Севастополя, имели подчинение разным отделам НКВД КрАССР, а, многие из них замыкались на центральный аппарат НКВД. Разделение на два наркомата, еще больше запутало эту систему.
Пограничная охрана, морпогранохрана НКВД, замыкались на свои управления в центральном аппарате НКВД, и имели отдельное подчинение. ЭПРОН, так же находившийся составе НКВД, имел свое подчинение.
Охрану железнодорожных объектов осуществлял 54-й охранный полк НКВД, который замыкался на свой отдел в центральном аппарате НКВД. Сотрудники политотдела железной дороги (а, был и такой) замыкались на свое управление.
Сотрудники госбезопасности, сотрудники особых отделов с февраля 1941 года получили свой наркомат, причем, если первые замыкались на Крым, то сотрудники армейских и флотских особых отделов замыкались на свое, центральное руководство.
МПВО, пожарная охрана, патрульно-постовая служба, аппарат участковых инспекторов, уголовный розыск, аппарат дорожных надзирателей, ГАИ замыкались на горотдел НКВД г. Севастополя, и, через него на крымский наркомат.
Таким образом, несмотря на то, что многие, находившиеся на территории Севастополя органы и учреждения входили в состав НКВД, они имели разное подчинение, и замыкались на различные отделы наркомата. Тем не менее, обеспечение этих подразделений шло централизованно, по линии спецторга НКВД, филиал которого находился в г. Севастополь.
После начала войны, эти два наркомата вновь объединили, еще больше усложнив работу органов внутренних дел. По документам объединение наркоматов произошло 31 июля 1941, однако, фактически, только в сентябре 1941 г. НКГБ и НКВД Крымской АССР были объединены в один Народный Комиссариат внутренних дел в составе следующих отделов: контрразведывательного, секретнополитического, экономического, четвертого, охраны, кадров, финансового, тюремного, пожарной охраны, МПВО, мобинспекции, 1. 2, 3 спецотделов, админитративно-хозяйственной части, Управления милиции. Городские отделы и районные отделения НКВД сохранились во всех городах и районах, где они были ранее. После объединения наркоматов объединенный наркомат НКВД возглавил Г.Т.Каранадзе.
Прослеживаются эти изменения и в послужном списке начальника севастопольской милиции В.И.Бузина. После разделения наркоматов, 15-го апреля 1941 года он становится ВрИО начальника горотдела НКВД г.Севастополя, а с 1-го мая 1941 года приставка исчезает. При обратном объединении НКВД и НКГБ, 1-го сентября 1941-го года он становится зам. начальника горотдела НКВД, и начальником горотдела милиции Севастополя.
Начало войны характеризуется достаточно жестким изменением законодательства СССР. Так, уже 28 июня 1941 г. проведение следствия по всем делам об изменниках родины, бежавших или перелетевших за границу, кроме военнослужащих, было возложено на органы НКГБ. Надзор за следствием возлагался на прокуроров военных округов. Ведение следствия о членах семей военнослужащих, совершивших или покушавшихся на это преступление, возлагалось на третьи управления НКО, НКВМФ и третьи отделы НКВД. По окончании следствия дела должны были направляться, при квалификации по ч. 1 ст. 58-1, в военные трибуналы, а по ч. 2 той же статьи УК РСФСР и соответствующих статей УК союзных республик. — в ОСО при НКВД СССР. В тот же день был установлен новый порядок выполнения ранее объявленной инструкции о ссылке в отдаленные северные районы СССР членов семей изменников Родины.
К уже существующей 58 – й статье Уголовного кодекса РСФСР добавился Указ Президиума Верховного Совета СССР от 6 июля 1941 года «Об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения». Он появился спустя три дня после выступления по радио И. Сталина, предупредившего, что «враг коварен, хитер, опытен в обмане и распространении ложных слухов» и что с распространителями слухов надо организовывать беспощадную борьбу.
На основании этого указа, в Севастополе начались многочисленные аресты и суды. Так житель города Н. Васильковский был осужден к 5 годам лишения свободы. Он был признан виновным в том, что скрывал от органов антисоветскую агитацию и враждебное отношение своего брата к советской власти. По обвинению в проведении контрреволюционной агитации были осуждены: работник Севастопольской конторы связи Г. Горлова - к 8 годам, а домохозяйка А. Попандопуло - к 7 годам лишения свободы. Как утверждается в обвинительном заключении, они клеветали на экономическое положение трудящихся и колхозный строй СССР, восхваляя жизнь в царской России.
И если обе женщины больше ругали существующие порядки, то работник городской столовой № 1 Севастополя А. Муллер был осужден он за преступные действия, совершенные на протяжении 1936 - 1940 годов. Видимо, материал на него имелся давно. По каким причинам его не пускали в производство, неизвестно, а с началом войны такого ненадежного человека необходимо было изолировать от общества, что и было сделано[7].
ГКО своим постановлением от 17 июля 1941 г. о преобразовании органов третьего управления НКО СССР в особые отделы НКВД СССР предоставил последним право ареста дезертиров, а в необходимых случаях и расстрела их на месте. Эта внесудебная мера сыграла положительную рать в стабилизации обстановки на фронте в этот драматический период. Приказом НКВД СССР № 001613 от 21 ноября 1941 г. было объявлено постановление ГКО, в соответствии с которым ОСО предоставлялось право с участием Прокурора СССР по делам о контрреволюционных преступлениях и особо опасных преступлениях против порядка управления выносить меры наказания вплоть до расстрела. Решение ОСО считалось окончательным и обжалованию в кассационном порядке не подлежало[8]. Одним из первых чрезвычайных актов военного периода, предусматривающих ответственность за изменнические действия, стал приказ Ставки Верховного Главного Командования Красной армии от 16 августа 1941 г. № 270 «Об ответственности военнослужащих за сдачу в плен и оставление врагу оружия». Ставка обязывала «всех вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать на месте подобных дезертиров из начсостава», а их семьи подлежали «аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров». В приказе отмечалось, что «если такой начальник или часть красноармейцев вместо организации отпора врагу предпочтут сдаться ему в плен — уничтожать их средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи.
В соответствии с директивой НКВД СССР от 30 августа 1941 г. № 597 «Об усилении мероприятий по предотвращению измены Родине в частях Красной Армии» лица, проявляющие изменнические намерения, а также лица, у которых оказывались спрятанными фашистские листовки, служившие пропуском для перехода к врагу, подвергались немедленному аресту[9]
В соответствии с директивой НКВД СССР от 30 августа 1941 г. № 597 «Об усилении мероприятий по предотвращению измены Родине в частях Красной Армии» лица, проявляющие изменнические намерения, а также лица, у которых оказывались спрятанными фашистские листовки, служившие пропуском для перехода к врагу, подвергались немедленному аресту.
Разъяснение Главного военного прокурора Красной армии «О порядке ареста дезертиров и лиц, вернувшихся из плена» от 8 сентября 1941 г., лиц, сдавшихся в плен без сопротивления, относило к изменникам, подлежащим строжайшей ответственности, особо отмечая при этом, что «среди возвращающихся из плена немало завербованных фашистами для шпионской и диверсионной работы». При этом, разъяснение предусматривало возможность освобождения от ответственности лиц, вернувшихся из плена лишь в случае, если следствием будет доказано, что они попали в плен, находясь в беспомощном состоянии, и не могли оказать сопротивления, а из плена не были отпущены противником, а бежали или были отбиты советскими войсками или партизанами[10].
В соответствии с приказом НКВД СССР от 12 декабря 1941 г. № 001683 «Об оперативно-чекистском обслуживании местностей, освобожденных от войск противника» следовало устанавливать и арестовывать «предателей, изменников и провокаторов, как состоявших на службе у немецких оккупационных властей, так и способствовавших им в проведении антисоветских мероприятий и преследовании партийно-советского актива и честных советских граждан» [11].
Таким образом сотрудникам НКВД и милиции Крыма и Севастополя пришлось действовать в сложнейших условиях меняющегося законодательства, меняющейся организационной структуры и в условиях приближающегося фронта.
[1] И.Г.Генов Дневник партизана Тетрадь одиннадцатая. Фотокопия. Архив автора.
[2] Брошеван В.М. Симферополь: белые и темные страницы истории (1918-1945 гг.). Историко-документальный хронологический справочник. — Симферополь: ЧП ГУК, 2009. — С.167
[3] ГУ СБУ в АРК, ф.1, д.21 // Цит. по: Валякин А. — Указ. соч. — С.208
[4] ГУ СБУ в АРК, ф.1, д.21 // Цит. по: Валякин А. — Указ. соч. — С.208
[5] в довоенных советских документах крымскотатарский народ как отдельный этнос не выделялся, однако, с началом войны в немецких документах идет подчеркнутое выделение крымскотатарского населения и противопоставление его другим народам.
[6] NARA T315 R2342
[7] Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: Сборник документов. Т. 2. В 2 кн. Кн. 1: Начало (22 июня - 31 августа 1941 г.). М.: Русь, 2000.
[8]Советское право в период Великой Отечественной войны. Ч. 2. Уголовное право. Уголовный процесс/Под ред. И.Т. Голякова. М.: Юридическое издание Министерства юстиции СССР, 1948.
[9] Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: Сборник документов. Т. 2. В 2 кн. Кн. 1: Начало (22 июня - 31 августа 1941 г.). М.: Русь, 2000. С. 55
[10] Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: Сборник документов. Г. 2. В 2 кн. Кн. 2: Начало (1 сентября— 31 декабря 1941 г.). М Русь, 2000.
[11] Там же.