Когда он сказал, что уходит, ей показалось, что она стала похожа на сдувшийся воздушный шарик. Не хотелось двигаться, разговаривать, да что там, дышать было тяжело. Самое тяжелое было ходить на работу, пытаться сосредоточиться на делах, звонках, письмах. А еще ужасно тяжело было врать маме, что у нее все хорошо, что муж уехал в командировку, а у нее совсем нет времени забежать. Потому что она все равно догадывается, что не все ладно, а уж увидев ее опухшие глаза и рассеянный взгляд, точно прижмет к стенке. Нет больше сил держать лицо. Хочется забиться в угол, завалиться на диван, накрыть голову подушкой и уснуть, а проснувшись обнаружить, что все это только кошмарный сон.
Но это был не сон. Он с томно-виноватым видом твердил, что полюбил другую, а ты уж крепись, прости, если сможешь, буду помогать, и все такое. Она умоляла, унижалась, рыдала и просила не уходить, и теперь от этого осталось мерзкое послевкусие. Зачем она это делала? Скорей всего потому, что не хотела принять свершившийся факт, просто не готова была к переменам. Это больше всего походило на то, что она купила билет на поезд дальнего следования, уютно расположилась в купе, надела пижамку , открыла книжечку, а тут вдруг кто-то ударил по тормозам, поезд остановился, и ее высадили в поле и сказали, иди себе ... А поезд, весело играя огоньками умчался в дальнюю даль. И вот она стоит растерянная и никому не нужная, и что теперь делать, куда идти? И обидно, и страшно, и так неожиданно.
Хотя может она просто не хотела замечать перемен в ее семье, не хотела видеть, что уже давно их объединяют лишь бытовые дела, что не было у них душевной близости, и глаз не горел у мужа как в былые времена.
И стала она искать причину в себе. Наверное я виновата, наверное я не достаточно старалась. А может я стала старая, или может толстая. А может я плохо о нем заботилась? Надо позвонить ему, пообещать, что я все исправлю, я буду очень хорошей, я соглашусь на любые условия, только вернись, только поговори со мной. Рука уже несколько раз тянулась к телефону, пепельница давилась выкуренными сигаретами, темные круги залегли под глазами. И тут она взглянула на себя в зеркало. К кому вернуться? Вот этой размазне, опухшей от рыданий и бессонных ночей, к всклокоченному загнанному зверьку? С кем и о чем поговорить? В сотый раз выслушать всю эту чепуху про то, как нам было хорошо, и как нам будет здорово, если все будет как раньше? А ты сама-то веришь в это? И так ли было хорошо, и такую ли жизнь ты хочешь вести дальше?
Эти вопросы, заданные честно себе, сначала робко, а потом все настойчивее стали звучать у нее в голове. И с этого началось ее выздоровление.
Как же давно это было. Сейчас, сидя за компьютером на балконе, залитом теплым средиземноморским солнцем, она отогнала неприятные воспоминания и стала отвечать на письмо своей новой клиентки, которая сейчас по всей видимости переживала такое же потрясение, как она тогда, и которая нуждалась в ее помощи и совете. Она нашла в себе силы посмотреть на свою жизнь под другим углом, задумалась на тем, какой хочет видеть свою жизнь. И все сложилось. Теперь у нее спокойно на душе, появилось любимое дело, она встретила человека, с которым ей легко и интересно, она радуется каждому дню, а еще помогает другим обрести радость жизни. Теперь она консультирует таких же растерянных и напуганных девочек, как она сама была когда-то, и радость от обретаемого ими вкуса к жизни делает ее счастливой. И все, что она могла бы ему сказать теперь, это "Спасибо, что ты ушел!"