В деле капитана III ранга Алексея Кирьяновича Малышева, открывшего в годы войны боевой счет на Северном флоте, до сих пор есть неясности. Официально он числится погибшим в результате воздушного налета 4 сентября 1942 года и похороненным на воинском кладбище в гор. Полярном. По другим данным – расстрелян по приговору военного трибунала Северного флота…
В мемуарах командовавшего Северным флотом адмирала Арсения Григорьевича Головко упомянуто лишь одно дело - капитана III ранга М.А. Курилеха, приговоренного трибуналом к расстрелу[1]. А далее сказано, что больше «не было на Северном флоте ничего подобного с первой минуты войны», за исключением «анекдотического случая с бывшим командиром одной из «малюток» Лысенко[2], допустившим ошибки в счислении…»[3].
Почему же адмирал «забыл» рассказать еще об одной истории, связанной с расстрелом командира подлодки Щ-422 А.К. Малышева?
Малышев был опытным подводником. Он добился первой официально подтвержденной победы над врагом, потопив 12 сентября 1941 года транспорт «Оттар Ярл»[4]. Это произошло в третьем боевом походе его подлодки Щ-422, в районе Тана-фьорда. Торпеда была выпущена по команде Малышева с дистанции около 5 кабельтовых. В тот же день, ближе к вечеру, субмарина выпустила еще одну торпеду – по каботажному пароходу «Танахорн». Спустя много лет было точно установлено, что и эту цель Малышев поразил. Но торпеда по неизвестной причине не взорвалась.
После этого командира Щ-422 стала преследовать полоса неудач. Сначала ему пришлось досрочно возвращаться на базу, поскольку ударом незакрепленной переборочной двери раздробило во время шторма три пальца. В следующем походе Малышев безуспешно атаковал ряд транспортов противника и только 26 января 1942 года сумел расстрелять из 45-мм пушки норвежский мотобот «Морильд» и пленить его команду. Но на следующий день вновь промазал, не сумев поразить торпедой вражеское судно. А затем сам был атакован эсминцем Z-24 и вновь прервал поход, так как от удара глубинной бомбы оказались повреждены гирокомпас и балластная цистерна подлодки.
Историки обратили внимание, что в этом походе А.К. Малышева, видимо, не случайно сопровождал комдив капитан 2 ранга И.А. Колышкин, которому как раз в эти дни присвоили звание Героя советского Союза. Видимо, уже тогда что-то настораживало командование в поведении командира Щ-422. Правда, по возвращении из этого похода Малышева все же наградили орденом Ленина. Но подозрений с него не сняли. Они усилились, когда в двух последующих походах Щ-422 не провела ни одной удачной атаки и оба раза вновь досрочно возвращалась на базу.
Адмирал Колышкин писал в мемуарах по этому поводу:
«В июне, возвратившись из похода с Шуйским, я с изумлением узнал, что, пока мы были в море, Малышева отстранили от командования лодкой.
До сих пор мне нелегко отдать себе отчет, что случилось с этим командиром. В январском походе он, по моим наблюдениям, без опаски вел поиск и атаки, не проявлял растерянности, когда лодка камнем летела вниз под аккомпанемент взрывов глубинных бомб. Но после Малышев несколько раз выходил в море и возвращался с неизрасходованными торпедами, хотя, вероятно, израсходовать он их мог – «Щ-422» имела встречи с противником. Комиссар лодки старший политрук Дубик, превосходно знавший командира, не мог отрицать, что его действия при встречах с врагом носили печать чрезмерной, труднообъяснимой осторожности. В июне Малышев вышел в море с новым комиссаром – старшим политруком Табенкиным. Через несколько дней Табенкин дал радиограмму в базу с просьбой отозвать лодку. У командира явно ничего не клеилось. Как объяснить все случившееся? Возможно, январский поход с его свирепыми бомбежками, а затем гибель нескольких лодок морально надломили этого недостаточно твердого человека»[5].
Что же случилось?
Архивные материалы дают основание полагать, что, с одной стороны, Малышев попал под репрессивные жернова, поскольку в это время политотдел флота повел борьбу за повышение результативности походов.
А с другой, как отмечал Колышкин, он действительно изменился - стал осторожничать, не смог пережить потрясений, надломился…
Надо сказать, что серьезное нервное потрясение Малышев перенес еще до начала войны. Оно было связано с другой подлодкой - Щ-424, на которой он служил тогда старпомом.
20 октября 1939 года на выходе из Кольского залива, у мыса Летинский, Щ-424, под командованием К.М. Шуйского, столкнулась с рыболовецким траулером РТ-43 «Рыбец». Удар в левый борт «щуки» был такой силы, что она буквально через несколько минут затонула на большой глубине. 32 моряка, находившиеся в лодке, погибли. Спастись удалось лишь нескольким подводникам[6] - тем кто был на мостике, в том числе Шуйскому и Малышеву. Последний в сложившейся критической ситуации предлагал командиру более безопасное расхождение правыми бортами, но, Шуйский продолжал действовать в соответствии с правилами судовождения. В результате, ситуация вышла из-под контроля, на лодке началась паника. Краснофлотцы перестали выполнять команды Шуйского и даже не доложили ему о пробоине.
Следствие пришло к выводу, что находившиеся на мостике командиры, в том числе Малышев, не приняли необходимых мер к удержанию лодки на плаву и спасению 32 моряков. К.М. Шуйскому и капитану траулера А.П. Дружинину предъявили обвинение в умышленном потоплении подлодки. Военный трибунал, рассматривавший это дело 7 декабря 1939 года, также пришел к выводу, что вина командира лодки и капитана траулера является обоюдной. Оба были приговорены к высшей мере наказания[7]. Военком политрук Кондаков был осужден на 10 лет лагерей, лоцман лейтенант Соколов – на 6 лет лагерей. Малышев же отделался дисциплинарным взысканием, наложенным на него командующим Северным флотом.
Эту трагедию Малышев, безусловно, помнил всегда. И старался действовать так, чтобы не повторить ее. Поэтому и осторожничал. Но только ли этим можно все объяснить? Вряд ли. Его поведение в последнем восьмом походе во многом объясняется неприязненными отношениями, которые с самого начала сложились у него со старшим политруком А.Е. Табенкиным. Нормальные отношения с ним и не могли сложиться, поскольку Малышев понимал – для каких целей приставлен к нему представитель политотдела флота. Сам Табенкин тоже не скрывал, что его задача – пристально наблюдать за командиром.
В походе Табенкин скрупулезно фиксировал, как Малышев отказался от проведения атаки по обнаруженной 31 мая немецкой субмарине, а 2 июня – по конвою противника. Малышев, в свою очередь, относился к инструктору политотдела с нескрываемой издевкой.
После похода Табенкин написал донесение, явившееся основанием для возбуждения уголовного дела и ареста Малышева. В нем он обвинил его в преднамеренном выводе гирокомпаса из строя и проявленной трусости.
Надо сказать, что на необоснованные обвинения в трусости подводники реагировали весьма болезненно. Один из них, командир подводной лодки С-15 капитан 3 ранга А.И. Мадиссон, по этой причине застрелился в Полярном 24 февраля 1944 года. В предсмертной записке он указал, что не может «перенести позорных кличек «трус», «шкура» и т.д., которыми забросали старшие товарищи при возвращении с моря»…
Ко всему прочему, Малышев в ходе следствия, не осознавая нависшую над ним смертельную угрозу, занял неконструктивную позицию, реагируя на обвинения грубостью и неуместными шутками...
По документам, сохранившимся в Северном флотском военном суде (опись судебных производств военного трибунала Северного флота №789386с), Алексей Кирьянович Малышев числится за номером 408, как приговоренный 28 июня 1942 года по статье 193-21 п. «б» УК РСФСР (самовольное отступление начальника от данных ему для боя распоряжений, при наличии особо отягчающих обстоятельств) к высшей мере наказания.
Других данных в суде нет. Уголовное дело на 33 листах в 1967 году было сдано в архив. Надзорное производство по этому делу уничтожено по истечении срока давности.
Поэтому нельзя исключать, что расстрельный приговор не был приведен в исполнение, поскольку осужденный А.К. Малышев погиб 4 сентября 1942 года при бомбардировке Полярного.
Командующий Северным флотом А. Головко, безусловно, знал о суде над Малышевым. Не мог не знать. Однако не написал об этой истории в своих мемуарах, поскольку, вероятно, понимал, что расстрельный приговор Малышеву был несправедливым. Такого мнения придерживались многие его сослуживцы и ветераны Северного флота: «Нелепым и несправедливым был приговор военного трибунала Северного флота – расстрел – по отношению к капитану 3 ранга Малышеву… Тяжело переживали в бригаде случившееся»[8].
Между тем, данными о реабилитации А.К. Малышева автор не располагает.
[1] По результатам расследования гибели в ноябре 1942 г. эсминца «Сокрушительный», его командир капитан III ранга М.А. Курилех был приговорен военным трибуналом в ВМН.
[2]Командир подводной лодки М-172 старший лейтенант Д.Я. Лысенко 3 августа 1941 года был осужден военным трибуналом Северного флота по ст. 193-17 п. «а» УК РСФСР (халатное отношение к службе) на 7 лет лагерей. Это наказание было заменено отсрочкой исполнения приговора.
[3]Головко А.Г. Вместе с флотом. М. Воениздат. 1979. с. 151.
[4]Бывший норвежский пароход «Ottar Jarl».
[5] Из бездны вод: Летопись отечественного подводного флота в мемуарах подводников. М. Современник. 1990. с. 416-417.
[6]По одним данным спаслось 10 чел., по другим – 7 чел.
[7]В январе 1940 г. приговор в отношении К.М. Шуйского был изменен - расстрел заменен 10 годами лишения свободы, а в декабре 1941 г. он был «временно освобожден из-под стражи для участия в боевых действиях флота» и с марта 1942 г. стал командовать подводной лодкой Щ-403.
[8] Сорокажердьев. Не вернулись из боя. Мурманск. 1991. с. 61.