Начало здесь
Предыдущая глава здесь
Двадцать лет спустя…
Сидел на лавочке возле бани. Хорошо то как! В теле чувствуется легкость. На мне светлые из византийской ткани порты и рубаха. На ногах странные онучи или как их называют в полуденных, жарких странах - тапочки. Были они с загнутыми вверх носками и расшитые золотыми и серебряными нитями. Смотрел на своё хозяйство. Большое оно у меня. Сразу возле Киевского детинца, сиречь крепости – цитадели городской. Да и само моё подворье обнесено крепкой стеной с двумя башенками, да не деревянной, а каменной из песчаника. Делал мне подворье ромей один. Взял я его ещё при походе на Царьград, это когда Олег щит свой к вратам Великого города прибил. Инженером военным он оказался. Знал как крепости строить. Вот мне и построил. Любо-дорого смотреть. Терем у меня с тремя поверхами. Два нижних каменные, не у каждого в Киеве такое. А у меня есть! А третий поверх из толстых дубовых брёвен. Красивые, резные окна с цветными стёклами, привезёнными от римлям-италийцев. Дорого вышло, но оно того стоило. Вспоминая, как Жданушка первый раз такое увидела, даже дышать перестала. Потом взглянула на меня:
- Олечич, неужто чудо такое есть?
- Есть, лада моя. У тебя это чудо есть, в доме твоём.
Большой терем. А как вы хотите? Семья то большая за двадцать лет получилась. Четверо сыновей, да две дочки – любимицы мои. Особенно младшенькая самая. Пять годков ей всего, но услада очей моих. Ещё не носит понёву, рано ей. В детской рубашке бегает. Вот уронит первую кровь, так и оденут на неё женщины понёву, что будет означать – стала она девой, а не дитём. А пока… Пусть. Вот она выскочила из терема. Бежит ко мне. Косы у неё, как у матери, только пока меньше и тоньше, но зато вплетены в них ленты шёлковые, разноцветные, царьградские. И на ножках её обувка дорогая, ибо невместно юной боярышне, из рода Олечича, босиком бегать. Зато старшая дочь, Берислава, невеста уже совсем. Четырнадцатую весну встретила. Понёву уже года три носит. Рядом с матушкой своей когда идёт, полностью Жданушку копирует. Не идёт, а словно лодочка плывёт. Всегда ей любуюсь. Красавица каких поискать. А как хотите, моя ведь кровь. Кровь и плоть! Глаза у неё материны, синие-синие, как небо. Точёные черты лица. Гордо вздёрнутый подбородок. Одета в самые лучшие наряды из заморской ткани. Украшения тоже самые лучшие. На это я не скуплюсь. Многие мужи пытаются говорить о ней со мной. Свататься готовы. Только я не тороплюсь. Дочерей своих отдавать куда-то не хочу. Пусть лучше женихи к нам приходят и живут. Молчит Берислава на призыв мужчин. Но я не неволил её. Даже Ждана стала возмущаться поведением дочери: «Это что такое???? Деве замуж пора и внуками нас одарить!» Но я продолжал молчать. Никому не давал отказа, но и согласия. Смотрел на дочь, ждал, когда она знак подаст, давая понять, что ей именно этот муж люб и сердцу мил. Не хотел я неволить дочку свою. Хотел видеть счастливые глаза её. Улыбку на её губах. Ведь она тоже, как и остальные мои дети, продолжение моё. И вот наконец, сказала она мне, что люб ей гридень один молодой из дружины моей. Да, у меня уже своя дружина, две сотни гридней. Это очень серьёзно. Мало кто в Киеве может таким похвастать. А этот муж молодой, два года, как пришёл ко мне. Сам он был из полян, племя такое. Хороший гридь получился. Храбрый, быстрый, перед ворогом не спасует. И самое главное нет родичей за ним, сирота он. А что это значит???? А значит это, что вести молодую жену ему некуда!!! А раз так, то где они жить будут???? А жить они будут как раз у меня на подворье, в тереме. И дочка никуда не уйдёт к чужим людям, и внуки здесь у меня от неё появятся. Слава богам!..
- Тато, как ты себя чувствуешь? – К реальности меня вернул вопрос старшего сына.
- Что ты хочешь услышать?
- То, что у тебя всё хорошо!
- Считай, что это так. Дальше???? – Глядя на него, улыбался. Вот он стоит самый старший из Олечичей, так детей моих зовут. Когда он родился, стоял я с тремя воями по углам бани, где Жданушка рожала. Стояли мы с обнажёнными мечами, ибо когда дитя приходит в мир яви, рвётся ткань миров и вместе с ребёнком к нам могут проникнуть и твари из бездны. Вот от них и нужно охранять четыре стороны света. Среди тех, кто стоял со мной был и воевода мой – Олег.
Да, я принёс ему тогда клятву верности. У нас с Олегом не было вражды и его самого с дружиной не было тогда в Новагороде. А значит не имел он отношения к убийству Вадима Хороброго, князя моего. Когда смолкли последние слова священного обета-клятвы, дружина Олега взревела, потрясая мечами, топорами и копьями. Я многих знал здесь, как и меня знали многие. С Олегом мы обнялись.
- Тогда собирайся, Олечич Воиславович, места на моей снеке тебе всегда найдётся.
- Место-то, это хорошо, что найдётся. Да только не один я, хёвдинг! Семья у меня. – Говоря это, посмотрел на Жданку, всё ещё сидевшую на Вороне.
- Семья? – Удивился воевода. – И кто же они?
Продолжая смотреть на ладу свою сказал:
- Вот, жена моя, Жданой зовут её. И брат её, Олесь.
Наступила тишина. Олег удивлённо смотрел на Жданку, как и все остальные. Потом перевёл взгляд на меня.
- Олечич, так ты женился, что ли? Вот незадача то у новагородских купцов, да бояр, у которых дочери есть. – Потом оглянулся на гридней своих. – Други, Олечич-одинец женился! – Воины засмеялись, стали шутить. А я продолжал смотреть на Ждану. Она на меня. Сидела вся пунцовая. Ворон шагнул ко мне, а я протянул руки к ней. Дева ответила, протянув ко мне свои. Я легко снял её с боевого коня. Ждана прижалась ко мне и с любопытством стала смотреть на воев Олеговых.
- Ух ты! – Протянул воевода. – Краса какая! Олечич, ты её в этой лесной глуши нашёл? Не поверю.
- Здесь, хёвдинг. Сам удивляюсь. Не в граде стольном, а в лесной чаще. Там иногда попадаются настоящие самоцветы. Вот только обряд не завершён у нас. Волхв нужен. – Склонился к моей ненаглядной и тихо прошептал. – Согласна ли ты Жданушка женой мне стать?
Она смотрела мне в глаза, улыбнулась.
- Согласна, ладо мой, Олечич Воиславович. За тобой хоть на край земли пойду. – Так же тихо, шёпотом ответила мне.
- Волхв значит? – Переспросил, улыбаясь воевода. Мы оба со Жданой кивнули ему. – Вохв будет. Когда вернёмся в Ладогу.
- Не в Новагород?
- Сначала в Ладогу. Там встанешь, а я в Новагород пойду, к Рёрику.
- Хорошо, Олег. Но в снеку коня моего не затащишь.
- И что делать?
- В снеку пусть Олесь идёт и коза. А я на коне в Ладогу прибуду с женой.
- Добро, Воиславович!..
Вот так я и оказался вместе со Жданкой и Олесем у Олега. Сначала жили в Ладоге, где я и был старшим гриднем в дружине, оставленной Олегом для того, чтобы стеречь подходы со стороны Норэгр от нурман. Там был наш первый со Жданой дом. Не терем боярский, но хорошая бревенчатая изба, на дружинном подворье. Как Жданушка радовалась, гнездышко наше вояла с любовью и заботой. Там и родился наш первенец. Назвали мы его в честь отца моего – Воиславом. Много воды утекло с того времени. Нет уже многих моих побратимов и тех, с кем я в походы ходил и просто знал. Нет тех, кого любил и кого ненавидел. Нет многих недругов моих. Нет уже давно и князя Рёрика. Сгинул он в одном из походов. Ранен был смертельно на берегу Луги. Там и умер. Перед смертью передав Олегу бразды правления, пока сын его Ингвар, по варяжски, а по нашему Игорь, не станет взрослым мужем и не сможет надеть на чело своё княжий венец. Только тогда я смог вернуться в Новагород из Ладоги. Жданушка уже вторым сыном тяжёлая ходила. Здесь в Новагороде у нас уже был боярский терем. С двумя поверхами. Деревянный полностью. Но для Жданы, ставшей там неожиданно для неё самой полновластной хозяйкой, этот терем был сродни дворцу королевскому, да царскому. Но быстро всё в свои руки взяла. А как ещё. С ней не забалуешь. С самой зорьки на ногах. Там проверить, всё ли хорошо?! В другом месте указать челяди на непорядок, грязь. Лари проверить с зерном, запасы. На торг сходить, закупить что в хозяйстве необходимо, да нужно. Целый день в делах, в заботах. Да ещё второй сын народился. Но успевала. Да и прислуги у неё стало уже больше, нежели в Ладоге, где из помощниц только одна девка была, увечная, которую Ждана к нам взяла из милости. Да чудин старый, сам к нам прибился. А в Новагороде я уже челядь то принял, да прикупил на торжище. Сам службу нёс в княжьей дружине, да отроков с юнаками учил воинскому делу. А потом Олег на Киев пошёл. В своё время из дружины Рёрика ушли часть варягов, под предводительством двух родичей Дира и Аскольда, чтобы примучить на дань Рёрику, славянские племена ниже по Днепру. Они и захватили Киев полянский. Да только решили сами князьями стать, хотя не были княжьего рода. Вот и решил Олег наказать их и подвезти Киев под руку воспитанника своего княжича Игоря. Захватили мы Киев, переодевшись купцами. Гридни Аскольда и Дира так и не поняли до того мгновения, пока их жизни не стали обрываться под ударами наших мечей и топоров, что мы не купцы. Что мы оказались волками, надевшие овечьи шкуры. Аскольд с Диром вышли тогда на пристань к купцам. Мы уже были наготове. Олег сбросив личину купца, крикнул им: «Вы не князья и не княжего роду, а я княжего роду». Аскольда убил сам Олег. А Дир пал от моего меча. Я ещё оттирал клинок от крови убитого, как Олег вывел перед Детинцем киевским мальчика и сказал киевлянам, что вот их князь отныне, отрок княжьего рода.
А потом ходили мы с Олегом на ромеев. К самому Царьграду, где Олег прибил свой щит к вратам Великого города. Взяли мы тогда большую добычу. По мимо того, что было взято нами на меч, ромеи ещё и заплатили нам огромный выкуп, чтобы мы ушли.
А вот в Киеве я уже развернулся. Выстроил рядом с Детинцем городским своё подворье, которое мне даровал Олег на вечные времена. Под руководством византийца, выстроили мне и терем с тремя поверхами, разные другие постройки, хозяйственные и жилые. Всё обнесли стеной из песчаника, даже две башенки оборонных выстроили. Жданушка уже не терялась здесь. Привыкла быть боярыней и рачительной хозяйкой. Второго сына назвали Болеславом. Ему полгодика исполнилось, как Ждана опять меня обрадовала. Сообщив, что опять тяжела. Я беспокоился за неё. Как она так будет-то? Ведь совсем недавно выносила и родила. Да только Ждана улыбалась, говорила раз боги дают детишек, она рожать будет. Семья большая должна быть. В третий раз она родила двоих. Двух сыновей сразу. Семьи, где рождается двое или больше детишек зараз, считаются, что им боги благоволят. А после уже Ждана дочек мне родила. Сначала одну, потом спустя девять годочком вторую…
Сын сел рядом со мной. На нём тоже была рубаха и порты, на ногах такие же как у меня тапочки с загнутыми вверх носками.
- Как хорошо, тато! – Выдохнул Воислав. Смотрел на сына. Высокий, красивый. Он это я, только много лет назад. Когда-то я был именно таким. И глаза его – ярко-зелёные. Мои то уже поблекли, а у него яркие. Год назад оженили его. Внучка уже есть. Он в старшей дружине у князя. Ближник Игоря. Но живёт с нами, как и все остальные дети.
Из бани выскочили остальные сыновья. Все трое в портах, но голые по пояс. Все раскрасневшиеся.
- Чего оголились? – Спросил их. – Рубахи наденьте!
- Тато, жарко. Сейчас остынем и наденем. – Ответил средний сын, Болеслав. Его поддержали близнецы – Изяслав и Истислав. Болеславу семнадцать, скоро осемнадцать исполнится, а младшим по 15. Но все такие же высокие и крепкие. Они у меня все уже гридни опоясанные. С детства воинскому делу обучены. Каждому из них в маленькие ладошки я вкладывал рукоять своего меча.
Сегодня в бане они меня напарили хорошо, вениками берёзовыми да дубовыми. Ляпота прямо. Но и их похлестал от души. Девицы то, что на подворье были, улыбаются сыновьям моим, глазками стреляют, хихикают, да перешёптываются. А этим озорникам всё, как с гусей вода. Ещё и демонстрируют стать свою, да тела свои молодые, силой налитые и продолжающие ей наливаться. Вот из терема вышла Жданушка. В платье красивом, с богатым поясом на талии. На голове кокошник, накрытый полупрозрачной дивной тканью, похожей на паутину. Её я купил для жены у персидских купцов. Сам кокошник был расшит жемчугом. Красавица, слов нет. Шла ко мне и несла в руках деревянный коржец, отделанный серебром. Подошла, улыбнулась:
- Отведай, батюшка, квасу с баньки.
Принял я его. Пил, квас проливался мне на грудь. Утолил жажду. Аж крякнул от ядрёности кваса. Передал коржец старшему сыну. Он тоже напился и передал среднему. Последний пил Истислав. Выпив всё, перевернул коржец вверх дном, показывая матери, что ничего не осталось. Ждана смотрела на своих детей, улыбалась и качала осуждающе головой.
- Чего заголились, бестыжие! – Это она среднему сыну и близнецам.
- Жарко, матушка. Остынем, оденемся.
- Женить их надо, Жданушка. А то выросли, меня скоро выше станут, жеребцы.
- Каков отец, такие и сыновья, муж мой. – Усмехнулась Ждана. – Но ты прав. Женить их надо. Я им уже и невест присматриваю.
- Правильно, матушка! – Поддержал Ждану старший сын. – Давно пора. Эх на свадебках погуляем! – Мечтательно произнёс Воислав. И засмеялся, глядя на младших братьев. Те стали возмущаться, отговариваться, что молоды ещё, что погулять надо, силушку молодецкую показать, да на мир посмотреть.
Ждана, глядя на сыновей улыбалась и кивала в след их словам. При этом лицо у неё было такое, словно говорила: «Да-да, погуляйте, покажите себя, но невест я вам уже нашла!» Воислав, посмотрев на мать, перевёл взгляд на братьев и захохотал. Все знали нрав Жданы, что если она что-то решила, ни за что не отступится и сделает так как задумала.
В этот время из терема выбежала младшенькая самая – Горица. Подбежала к нам, и стала пританцовывать, подпрыгивая возле близнецов.
- Изяслав, Истислав, посмотрите, какие мне ленты Болеслав подарил! – И продемонстрировала красивые разноцветные ленты. Близнецы, увидев такую красоту, возмущенно засопели и нехорошо стали смотреть на Болеслава. Но их более старший брат в ответ нагло ухмылялся.
- Горица! – Громко проговорил Изяслав. – Вообще-то это мы с Истиславом тебе эти ленты купили. И Бериславе тоже!
- Ты чего сделал? – Это уже Истислав на старшего брата. Болислав, от греха подальше, отбежал от близнецов.
- А что я сделал? Смотрю в гриднице ленты для девиц лежат. А там им не место. Вот и отдал их Горице. Зато сестру младшую порадовал. Чем недовольны?
Воислав сидел и хохотал над братьями. Изяслав показал Болеславу козу. На подворье появилась старшая дочка, Берислава. Она на нас не смотрела. Рядом с ней гридень был молодой. Они о чём-то оживлённо разговаривали.
- Смотри, матушка, женишок у Бериславы! – Ехидно усмехаясь сказал Болислав. Ждана внимательно смотрела на этих двоих. В общем-то ни для кого не являлось тайной, что по нашей дочери сохнет Всемил из полянского племени. Он два года назад пришёл ко мне в дружину. Ему едва минуло осьмнадцать вёсен. Но он был уже умелый воин. Поэтому сразу пошёл в мою старшую дружину. И Берислава отмечала этого гридня. Глаза её блестеть начинали при его виде, щёки краснели. Но при этом своим острым языком постоянно доставала Всемила. Правда и он не плошал и лицом в грязь не падал, отвечая на её ехидства. Ждана посмотрела на меня. Я пожал плечами. Всемил добрый гридень, а то, что кроме воинского снаряжения и меча доброго больше у него за душой ничего не было, так это не важно. Когда-то и у меня, бежавшего из Новагорода от князя Рёрика, кроме коня и доброго меча с секирой тоже ничего не было. Всё это дело наживное. Улыбаясь, кивнул Ждане. Она облегчённо, как мне показалось, выдохнула. Значит тоже его приветила. Что же, значит и Бериславу замуж выдадим. И она с мужем здесь у нас останется. Это хорошо. Весь род наш, вся семья вместе. И только прирастать будет родичами. А сыновья младшие жён приведут сюда. Места много. Даже Олесь тут со своей женой и детьми живёт, пусть и в отдельном тереме. А вот и он, стоило его вспомнить. На подворье, через ворота въехала сотня. Это они вернулись из дозора, куда ходили на три осьмицы на южные рубежи. К воям сразу кинулась челядь. Помогали с конями. Олесь соскочил со своего скакуна и пошёл к нам. Улыбался. Ждана потянулась к брату. Они обнялись, расцеловались. Олесь заматерел совсем. Добрый из него воин получился. Вспомнил как двадцать годков назад гонял его до изнеможения, до кровавых соплей и мозолей. Как потом Жданка мазала его своими мазями и поила отварами. Но ничего учение на пользу пошло. Сейчас он сотник мой. Встал сам. Обнялся с шуриным. Потом племянники с ним обнялись и Горицу он на руки взял. Расцеловал её.
- Как сходили, Олесь? Всё ли спокойно на рубежах?
- Спокойно, если так можно назвать. Копчёные шалят по не многу, но грань не переходят.
Копчёными мы называли печенегов. Олесь обрадовался бане. Как раз была истоплена. Часть его пришедшей сотни разошлась по своим домам. А те, кто своих дворов не имели прошли в дружинную избу. Была такая, как раз для холостых гридней. Эти уже в нашу баню пошли. Сыновья ушли к прибывшим. Узнать, что да как на границе с диким полем. Я сел вновь на лавку и подозвал жену к себе. Она подошла. Взяв её за руки, усадил к себе на колени, обнял за талию. Она обняла меня одной рукой за шею.
- Олечич, ты что делаешь? – Спросила она.
- Жену себе на колени посадил.
- Ладо мой, но так же нельзя. Люди смотрят.
- Пусть смотрят. Мы ничего такого с тобой не делаем.
- Всё равно, стыдно это. Мы с тобой кто?
- Как кто? Муж и жена.
- Конечно муж и жена, а ещё родители шестерых детей, а так же ты знатный боярин киевский, а я боярыня. А ведём себя как юнцы несмышлёные. Такое больше подходит Болеславу и близнецами, а не нам, степенным людям.
Прижал её к себе сильнее.
- Значит так, степенная боярыня, если кому-то, что-то не нравится, я могу его и лесом, к троллям северным отправить. Здесь я хозяин и моё слово самое главное. А ты должна делать то, что муж тебе говорит. Раз сказал на коленях у меня сидеть и мужа своего поцеловать, будь добра это сделать.
Жданка засмеялась, запрокинув голову.
- Хорошо, муж мой, хозяин и господин. Видишь, уже сижу на твоих коленях и сейчас поцелую. Но всё же, Олечич, я предпочитаю делать это в нашей светлице, когда мы одни.
- Там это само собой разумеется. Итак, жена моя ненаглядная, целуй.
И вновь каждый раз, как я чувствую вкус её поцелуя, я забываю всё на свете. Весь мир для меня перестаёт существовать. Остаюсь только я и она. Сколько лет так уже, а чувство, словно в первый раз. Как тогда, когда двинулся я на коне своём, Вороне, к Ладоге. Со мной и Ждана пошла. В первую свою ночёвку, разбил наш небольшой лагерь. Ельника нарубил, чтобы ложе мягче было. Костёр горел, звезды на небе и месяц яркий светил. А мы с Жданой на постеленном моём плаще. Тогда была наша с ней первая ночь. Ночь любви. Я был очень нежен с ней. И если я до неё знал дев, то у неё это была первая ночь с мужчиной. Именно тогда я познал впервые вкус её губ, которые запомнил на всю жизнь. И сейчас мы с ней сидели и целовались, забыв обо всём на свете. И оба забыли обо всём… В себя приходить стали от криков и звона мечей. Это все, кто находился на подворье - гридни, челядинцы, мужики и женщины, наши дети и родичи - Воислав, Болеслав, Изяслав, Истислав и стоящая рядом с братьями Горица, Берислава с Всемиром, Олесь, все они смотрели на нас, улыбались, кричали что-то во здравие. Гридни стучали мечами о щиты. Жданка смеялась счастливо и прижималась ко мне. Неожиданно увидел волхва. Он стоял в длинной, из небелёного полотна рубахе до земли, с седой бородой до пояса и с посохом. Странно, вот только что его не было и тут раз, он стоит и смотрит на меня.
- Да не оскудеет род Олечича, не сгинет и не канет во тьме времени. – Начал говорить он. Все другие звуки стихли. Все замолчали, слушая его. – Да не прервётся родовая нить твоя Олечич Воиславович, потомок Святогора, из поколения в поколения, год за годом, век за веком. Ибо в вас сила и бессмертие Руси. В муках и в радости, в детях и в пращурах, творить будете историю отчины своей.
Прижимая к себе жену свою, слушал я волхва и словно набат, равномерными ударами била своего, отдавались в душе моей его слова. Я словно заглянул туда, в светящуюся даль будущего…
…Во всю мощь колонок играла быстрая ритмичная музыка, в которой какой-то попсовый парниша пел о некой странной любви. Про невесту, с которой он пойдёт тратить все её деньги. М-да, на самом деле странная любовь у него! Народ гулял на празднике города. Я спокойно прогуливался среди праздных горожан. И тут увидел её. Остановился. Долго смотрел на девушку. Она, наверное, почувствовала мой взгляд, стала оглядываться, пока не наткнулась на меня. Некоторое время мы молча разглядывали друг друга. Потом она улыбнулась. Я же, уже давно стоял с улыбкой на губах. Подошёл к ней. Не мог оторвать от неё взгляда. От тяжёлого золота её волос, от её синих-синих, как само небо глаз. На ней было сиреневое легкое платье до колен. Пояс, подчёркивающий её осиную талию, на ножках туфельки на каблучке. В руках у неё была модная сумочка.
- Разрешите представится, гвардии капитан Олечич Владимир Степанович.
- Ждана. – Ответила она. Потом добавила. – Это невероятно.
- Что именно, Ждана, невероятно?
- Ярко-зелёные глаза. Я много раз видела их во сне! – Ответила она и засмеялась. Я тоже…
И как сквозь камни прорастает
Зелёным пламенем трава,
Так сердце девичье узнает
Какому молодцу мила.
Возьмёт за душу и поманит,
А он не сразу и поймет,
В глубокий омут вдруг утянет,
В любви неЖданой пропадёт.
Zay
КОНЕЦ
Спасибо, что дочитали!
Дорогие друзья, мои читатели! Если вам нравится то, что я пишу, вы можете поддержать меня, но только по вашему желанию и ни как иначе. По номеру телефона 89645404033 на карту клиента сбербанка. Последние четыре цифры карты ...3419. Спасибо огромное всем, кто уже откликнулся. Спасибо!
