Работать на улице не страшно. Страшнее - оказаться на улице
В пять часов утра в будни, выходные, праздничные дни Галина Н. встает и отравляется на свои «угодья» - под ее началом аллея и спортивная площадка, двор и подъезды, тротуары, дорога, деревья... Она делает это уже пятнадцать лет, но в скором времени в этом самом дворе ей (возможно) придется не только работать, но и жить.
Женщине слегка за шестьдесят. Из родственников - только дочь, да и та давно живет с мужем отдельно. Пятнадцать лет назад, когда она только-только устраивалась дворником, их в микрорайоне не хватало - каждая пара рук была на счету. За услуги по уборке территории ей предложили жить в техническом помещении в одном из подъездов, кто-то из жильцов называет это место «электрощитовой», кто-то - «колясочной». В любом случае, это никакая, конечно, не квартира - так, угол. Незарегистрированный.
Равноценность
Но в ЖСК решили, что обмен равноценный: Галина получает место, где может жить, а они - всегда лояльного дворника. И женщина отдавала труду каждую минуту своей жизни. Одна убирала зимой огромные сугробы, обрезала ветки деревьев, мыла подъезды, подметала дворы, собирала мусор... Старела - это неизбежно.
«Звоночки» начались, когда Галине стукнуло 60 лет: вроде бы можно выходить на пенсию. Вот только... куда выходить-то? Помещение ей предоставляли лишь на то время, что она работала дворником. Конечно, за годы она сама - своими силами - оборудовала его. Провела воду, сделала туалет, душевую кабину. Создала полноценные условия для жизни.
А теперь, выходит, или работай, или не живи. Жильцы, которые «свою Галю» полюбили, начали разговаривать со старшей по дому, просить оставить за ней помещение, оформить ей в собственность, и тут выяснились неприятные детали: она вообще не имеет права жить в этом помещении, и никто не имеет права. Его не существует, и «легализовать» его нельзя.
Первая же по счету инспекция, которая увидит «квартиру дворника», потребует немедленно ее ликвидировать, привести все в первоначальное состояние.
Честное слово
А ведь несколько месяцев назад руководство дома даже предлагало ей купить это помещение - за миллион с небольшим. Они не могли не знать, что сделка эта будет ничтожной. Предлагали заплатить «под честное слово» или рассчитывали, как бы это цинично ни звучало, что женщина долго не протянет, и в квартиру, которая «не квартира», въедет следующий дворник на дворничьих правах?
Мы не пишем адрес (хотя он есть в распоряжении редакции) именно по этой причине. Не пишем фамилию Галины. Стоит нам это сделать - первая же проверка выставит ее на улицу прямо сейчас. А так она хотя бы протянет под «казенной» крышей до того момента, пока руки ее не перестанут держать метлу.
Жильцы (к нам обратилась Светлана А.) рассказывают, что Галина - добросовестная и очень-очень трудолюбивая, вот только решать ее проблему ни старшая по дому, ни другие должностные лица не имеют желания. Все, что они смогли сделать, - это освободить ее от коммунальных платежей, которые она и так не должна была бы платить.
Это ведь, в сущности, не квартира. Это ведь, в сущности, не жизнь.
Крепостная
Жильцы дома хотели бы пойти с этой историей к депутатам, но боятся. Вдруг после этого нарушение закона (а жить в «колясочной», напомним, нельзя) всплывает? Значит, ее сразу выселят на улицу. Да еще и обяжут за свой счет устранить «самострои» - снести поставленный ею же туалет, душевую...
А есть ли другой выход из сложившейся ситуации? Разве что переехать к дочери - но ждет ли она? Разве что отправиться в дом престарелых. Или в тот двор, за которым она следила пятнадцать лет.
На квартиру от государства Галина не рассчитывает - их и детям-сиротам не хватает. Она уже давно не ребенок.
Ее история - современное переложение русского крепостного права, где-то между «Догвиллем» и «Превращением». Люди не должны жить так, и те, кому она служит сегодня, пока верят в это. Что они скажут завтра, когда у нее больше не будет сил убирать сугробы и обрезать ветви деревьев?
Андрей ТВОРОГОВ
Фото: vseomusore.com