Помнится, одним из лейтмотивов практически всего либерального дискурса на постсоветском пространстве всегда было утверждение о том, что существует некое «ресурсное проклятье», которое не позволяет странам эффективно диверсифицировать свою экономику и ставит их в зависимость от волатильности на мировых сырьевых рынках. Отчасти в этой теории есть определенная логика и рациональное зерно – однако почему-то ни одна страна классического Запада, найдя на своей территории залежи тех или иных полезных ископаемых, не отказался от их использования, будь то нефтегазовые месторождения Северного моря, сказочно обогатившие Норвегию, или битуминозные нефтяные пески Канады. Если же говорить про ситуацию с Россией, то в структуре российской экономике экспорт сырья действительно в какой-то момент времени стал доминирующим и определяющим в объеме производства валового внутреннего продукта.
При этом процесс отхода от доминирующей роли экспорта нефти и газа шел в России уже давно, правительство и власти в целом приняли стратегический курс на отказ от нефтегазовой модели роста, активно развивали импортозамещение, производство локализованных продуктов машиностроения внутри России, упор на развитие сектора услуг и торговли, финансового сектора, строительства и сельского хозяйства.
Все это в совокупности приводило к снижению доли нефтегазовой сферы в доле ВВП – и вот теперь, по данным Росстата, эта цифра составляет немногим более 15% в совокупном национальном производстве. И это на самом деле крайне важный фактор, который имеет непосредственное влияние на всю экономическую политику государства. Россия становится в гораздо меньшей степени зависимой от игрищ глобальных спекулянтов, на нас становится сложно оказывать давление через манипуляцию ценами на энергоносители. Во-вторых, что еще важнее, снижающаяся доля нефтегаза в ВВП говорит нам о существенном росте внутреннего объема потребительского рынка. Россия оказывается в состоянии обеспечивать функционирование экономики опираясь не только на экспортные поступления, но и за счет грамотных внутренних эмиссионных и кредитных механизмов.
С другой стороны, экономические власти наконец-то начали отход от неолиберальных догм в части поддержки отечественного производителя и включать механизмы стимулирования перевооружения и модернизации парка оборудования – прежде всего в машиностроении, в таких отраслях как авиастроение, станкостроение, производство автомобилей, горнорудного оборудования и т.д. Для примера можно привести то же упомянутое выше авиастроение, на поддержку которого правительство собирается потратить примерно 2 триллиона рублей. Все эти меры ведут и к росту доходов граждан. Так, только по итогам текущего 2021 года рост зарплат по прикидкам Минэка составит больше 9%.
Таким образом видно, что плоды ухода от тотальной зависимости от углеводородов начинают приносить свои плоды. Вместе с тем, важно подчеркнуть, что это именно «нефтянка» совершила в некотором смысле подвиг в 1990-е и начале 2000-х годов, обеспечив, на фоне развала и деградации всей остальной экономики, необходимые стране экспортные поступления, за счет которых оказалось возможным начать нормально финансировать бюджетную сферу, оборону и безопасность, а также запустить реализацию крупных инфраструктурных проектов.