Прошло три года с того самого Лайдера, но выполнить поручение Теаюрига Патрисии не удалось. Она по-прежнему пользовалась общей памятью илле, как своей собственной, но ничего подобного со знаниями землян у нее не получалось. Пат и вообще сомневалась, что общая память Земли существует.
Она высказала свои сомнения мужу, но тот только удивленно посмотрел на нее.
— Вспомни, — сказал Кетл, — как ты в детстве нарисовала ригаза, хотя видеть его не могла. Значит, существует общая память Вселенной. Если ты смогла подключиться к ней…
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12, глава 13, глава 14, глава 15, глава 16, глава 17, глава 18, глава 19, глава 20, глава 21, глава 22, глава 23, глава 24, глава 25, глава 26, глава 27, глава 28, глава 29, глава 30, глава 31, глава 32, глава 33, глава 34, глава 35, глава 36, глава 37, глава 38, глава 39, глава 40, глава 41, глава 42, глава 43)
— А что, если это касалось лишь Илии? Может, между мною и вами была связь изначально? — возражала Пат.
— Это… возможно, — подумав, согласился муж. — То, как быстро ты подключилась к общей памяти илле, говорит о многом.
— Но это все ты, ты передал мне свой Дар, вот поэтому…
Кетлерен покачал головой.
— Все илле подключены к общей памяти от рождения. Ты единственная, кто подключился к ней во взрослом возрасте, после получения Дара. Раньше бывали случаи, что Даром делились с креза, а они родственный нам народ с близкой историей, но никто из них к общей памяти илле так и не подключился.
— И что это значит?
— Только то, что мы не знаем, с чем связана эта твоя способность.
— Раньше ты мне этого не говорил, — прищурилась Пат. — Ты вел себя так, словно это легко и просто.
— Я верил, что у тебя получится, — невозмутимо ответил муж.
— Но Дариен, как и все илле, обладает ею с рождения?
— Разумеется.
Патрисия тогда, помнится, перевела взгляд на сына.
Ей все еще казалось немного странным, что ее малыш уже от рождения обладает такими возможностями. Поначалу она немного волновалась: вдруг земные гены будут ему мешать? В их деревне илинят пока не было, но в других уже появились малыши. Все они, разумеется, были младше Дариена, и Патрисия немного волновалась, вдруг они обгонят его в развитии?
Кетл, правда, сердился, когда она высказывала ему подобные страхи. Он вообще не понимал, для чего сравнивать одного ребенка с другим, и что такое «уровень развития». Каждое дерево растет так, как о нем задумано, а каждая река течет со своей скоростью, говорил он. Он много занимался и разговаривал с мальчиком, и Патрисия успокоилась. Все, что надо вложить в их сына, он вложит — лучшего отца и быть не могло.
К этому времени особо любопытные про них забыли, а из Девятки прилетал только Теаюриг — он регулярно общался с ними и лично, и на расстоянии.
Новокуэен ушел к Силам два года назад, чуть-чуть не дожив до ста семнадцати лет, а до этого, хоть и совсем одряхлел, выполнял обязанности Проводника в Ауиятале. Они всей семьей специально летали его навещать. Последний раз Патрисия видела его как раз незадолго до его смерти.
Город уже тогда сильно изменился, быстро восстанавливая свой первоначальный облик. Из уродливых земных домов остался всего один — та самая гостиница. В тот раз Пат решила заглянуть в нее, повидать Зов. Кетл с сыном остались снаружи — заходить в дом с мертвой мебелью и вести туда ребенка он не захотел.
Служанки не оказалось, она давно уехала в одну из деревень и зажила своей жизнью. А хозяйка, которую Пат видеть не жаждала, куда-то отлучилась. Зато тот самый инженер-землянин оказался на месте — почти в той же позе и в том же виде. Возвращаться на Землю он не собирался и совсем неплохо устроился тут под бочком у своей илянки. Ее дом по-прежнему служил гостиницей и создавал привычные условия для тех землян, кто выжил после атаки и по разным причинам остался в Ауиятале.
Таких, к удивлению Пат, оказалось немало. Большинство нашли для себя дела и работу на Илии. Кое-кто, правда, по рассказам инженера, свалил на Оксандру со своими иллийскими женушками.
«Говорят, там можно хорошо заработать, ну ты знаешь… — таинственным голосом поведал он. — Я тоже кое-каким фокусам научился, но на Оксандру не тянет. Здесь у нас с женушкой спокойный стабильный бизнес… Иляне меня совсем не раздражают, а ксандры, я слышал, такие шумные».
Этот же инженер рассказал Патрисии новости про Артура. Он и его супруга совсем недавно покинули Илию навсегда. На Оксандру, разумеется, Яли Нел бы не полетела, и они отправились на Тезурию. Яли долго сопротивлялась, но Артуру приходилось здесь нелегко. Сначала тесть сосватал его к Виуллерену на космодром. Но Артур ничего не понимал в космической технике и чувствовал себя здесь глубоко несчастным. А еще, как поняла Пат, комплексовал перед мужчинами-илле, может, даже и ревновал. В итоге Яли, как любящая жена, согласилась оставить планету.
Кстати, сообщение между Землей и Илией так больше и не наладилось. С Земли никто не прилетал, чтобы забрать своих выживших сограждан, и, разумеется, ни илле, ни местные креза не собирались направлять туда корабли. Если кто-то хотел вернуться на Землю, летели через Оксандру.
Интересно, подумала Пат, дошла ли туда, на Землю, информация обо всем происшедшем, и, если да, то в каком виде? Понимают ли соплеменники, чем им может грозить даже не новая агрессия, а лишь мысли о ней? Было бы честно это им объяснить.
В гостинице как раз проживал молодой землянин. Его иллийская подруга исчезла в неизвестном направлении. Какое-то время он, как и Артур, потыркался по планете, но потом все же решил возвращаться на Землю — через Оксандру. Поговорив с ним, Пат написала и вручила ему небольшое послание. А потом задумалась — кто на Земле поверит подобной бумажке? И тут она вспомнила об одной идее.
И написала новую, подробную записку для Джо Оуэна. Он — писатель, и, если еще не загубил себя, то сможет черкануть статью и распространить ее на Земле. Пат оставила парню хорошие деньги — эквивалент, за который на Ксандре его оближут с ног до головы, и попросила заглянуть в логово Джона. Визит земляка, подумала она, никого там не удивит.
Едва она успела обо всем договориться, как объявилась хозяйка. Патрисию она сразу не увидала, потому что пятилась задом — придержав двери на улицу, таращилась на Кетлерена с малышом.
— Такой большой ребенок, откуда? — она разговаривала сама с собой.
Потом, обернувшись, уставилась на Пат. Но та не собиралась вести светские беседы и молча двинулась к выходу.
— А может, нам тоже сгонять на Оксандру? — весело проговорил инженер за ее спиной, обращаясь к илянке. — Скатаемся в отпуск, повеселимся и обратно, а, дорогая?
Патрисия резко повернулась к нему.
— Не стоит, поверьте, — сказала она. — Этот отпуск у вас затянется на всю жизнь — пока не помрете от избытка веселья.
***
Однажды вечером они с Дариеном сидели в саду, выращенном для них Кетлом. Плодовые деревья кольцом обрамляли ее любимое «озеро цветов», созданное специально для Пат. Она очень скучала по своему озеру и обрадовалась такому подарку. Конечно, по размеру это скорее был прудик, но и аромат, и водяные розы ничем не отличались от тех, что в горах.
Сегодня ни одного пациента не было, и Кетлерен все утро посвятил Стару. Для занятий они обычно летали в горы — там, неподалеку от могилы Бокчеррига, они могли спокойно беседовать, ни на что не отвлекаясь.
Теперь они вернулись, Стар отправился к себе, а муж снова улетел, на этот раз с Кеунвеном в соседний поселок — там возникли проблемы с пресной водой. Кроме того, отец Стара теперь исполнял обязанности Проводника на несколько деревень сразу и на столицу — Новокуэен сам пожелал видеть его своим преемником, и Лайдер с ним согласился.
Когда мужа не было рядом, все мысли Патрисии невольно устремлялись за ним. Разлука, даже такая короткая, тяготила ее, да и его, она знала, тоже. Поэтому они сохраняли непрерывную связь, пока позволяло расстояние.
Мальчик копошился на берегу пруда, а рядом с ним неизменно торчал Увалень, который еще сильнее раздался в ширину за эти три года. Фатаз уже опустился, и сыну не нравилось, что цветочки закрылись. Он подходил к ним и просил открыться снова, что они тут же и делали, повинуясь его словам.
Патрисия чувствовала себя странно в такие минуты. На примере ребенка отличия между землянами и илле, их возможностями и мировоззрениями, становились особо заметными. То, что давалось ей только усилиями, у мальчика получалось само собой. Однажды он точно так же, не задумываясь, залечил царапину на лапе ригаза, хотя никто его этому не учил. Как никто и не счел это чем-то уникальным.
Кеунвен и Стар, который, к огорчению Патрисии, так и не женился, постоянно находились рядом и участвовали в воспитании Дариена. Не отставал и Гвеаюриг. Они с супругой ожидали рождения дочери (пол ребенка определил Теаюриг), что не мешало им приходить в гости в любое время суток.
Гвеаюриг учил мальчика рисовать — к удивлению Пат, это оказалось любимым занятием Дариена. А иногда, особенно когда мальчик думал, что никого рядом нет, она слышала, как сын напевает себе под нос странные песни собственного сочинения.
— Это потому, что он еще не знает, как петь беззвучно, — объяснил Кетл.
— А давай не будем ему говорить, что так нельзя, — предложила Патрисия. — Может, он тоже захочет дарить эту музыку многим? Должно ведь у него быть что-то земное, правда?
Кетл помялся, но возражать не стал. Он иногда пел — но только лишь для нее, и всякий раз это были особенные мелодии, из тех, что надо трепетно хранить глубоко в сердце. Признаться, Пат и самой не хотелось бы отдавать эту музыку кому-то еще.
А пока на земное происхождение мальчика указывали только русые волосы, невысокий рост и чересчур светлая, — хотя все равно темнее, чем у матери, — кожа. Черты лица, и особенно глаза, ребенок однозначно унаследовал от отца.
Родители говорили с ним каждый на своем языке, чтобы и русский, и илинит стали для него родными. И он легко переключался с одного языка на другой, ни разу не запутавшись. Он знал, что мама говорит с папой на илините, но она будет очень довольна, если он подойдет и приласкается к ней «по-земному», как называл русский язык его «друг Стар». К тому же папа понимает мамин язык, на котором она думает — они ведь думают вместе. Дариен тоже, хоть и не был индиго, мог «думать вместе с мамой и папой», то есть обладал даром говорить прямо — видимо, потому, что этими способностями обладали оба его родителя.
Было забавно, когда к ним вдруг заявлялся Стар, утверждая, что малыш позвал его, в то время, как Дариен ни словом никому не обмолвился. Он любил Стара и звал его когда не лень, так что отцу даже пришлось серьезно поговорить с ним, объяснив, что «друг Стар» может быть занят своими делами. Узнав об этом, Стар расстроился и даже немного обиделся. Он заявил, что главнее дела, чем прийти к своему «другу Дариену», у него быть не может, а если и будет, то он скажет ему об этом сам.
Сейчас мальчик даже головы не поднял, когда позади дома приземлился незнакомый куори — он привык, что к папе прилетают его пациенты. Патрисия поднялась: надо принять больных и предупредить мужа, если дело вдруг неотложное. Она подхватила Дариена за руку, объяснив, что цветочки очень хотят спать, и надо оставить их, наконец, в покое, и поспешила туда.
И обомлела, увидев вылезающую из куори парочку. Пат словно перенеслась в прошлое, такое яркое и достоверное, что…
Она и не надеялась когда-нибудь снова увидеть Шиту, а если бы и надеялась, то все равно сразу бы не узнала. Но это была она, да еще не одна, а в сопровождении Джо — того самого писателя с Ксандры. Точнее, наоборот, потому что именно Шита помогла ему выбраться из куори и доковылять до крыльца. Незнакомый илле-пилот молча откланялся и улетел обратно. А Пат кинулась к гостям.
Оба выглядели ужасно, от ярких нарядов и причесок ничего не осталось. Штаны на Джо буквально висели, так он исхудал, лицо пожелтело, а поношенная земная куртка с чужого плеча разъезжалась по швам. Его привычная полуухмылка словно сползла с его лица — губные складки прогнулись вниз. Щеки у Шиты впали, косметика отсутствовала, на голове — бесцветная мочалка склеенных волос. Замызганные широкие штаны приоткрывали худющие лодыжки, сандалии порвались, а на теле болталась мужская майка цвета хаки, прикрытая огромным вытертым шарфом.
Пат кинулась к ней и крепко-крепко обняла:
— Живая… я так боялась… но как?!. Что с вами случилось? Почему вы вместе, и как вы сюда…
Шита испуганно отшатнулась.
— Не трогать меня, не трогать, я из порченый квартал, я мог быть заразен, там все пузырчатый живот стать…
Джо только облизнул пересохшие губы — ноги у него подгибались, он был в полуобморочном состоянии.
— Вы голодные! — воскликнула Пат. — Вас надо помыть… Пойдемте скорее!
Шита пыталась начать рассказывать прямо с порога, но Пат отмахнулась: потом. Они подхватили Джо с обеих сторон и вместе затащили в дом. Эту просторную комнату с живыми скамьями по кругу, окнами без всякого стекла, защищенными от непрошенных насекомых только коконом Кетла и украшенными сейчас осенними цветами, Патрисия по-земному звала гостиной.
Она призвала в помощь Стара. Меньше чем через полтора часа оба гостя, чистые и накормленные, сидели в гостиной, завернувшись в мягкие одеяла, и уже по второму разу восстанавливали силы вечерним напитком. Джо, который после первой порции немного воспрянул, теперь снова привалился к стене.
Малыш, привыкший к пациентам, послушно сидел тут же, охраняемый верным Увальнем.
— Ребенок! — сказала Шита, только сейчас обратив на него внимания.
— Да, Шита, это мой сын. Вот теперь рассказывайте.
Патрисия уже позвала Кетлерена домой и ожидала его с минуты на минуту. Стар смотрел на гостей без удивления — жизнь на Ксандре он знал не понаслышке. Шита же глядела на Стара с опаской и постоянно пыталась повернуться к нему спиной либо прикрыть лицо. Гигиенические процедуры с Джо осуществлял именно он, и Шита никак не могла этому воспротивиться — она сама была в это время в обороте у Пат.
— Я привез тебе лечить Джо! — почти истерично начала девушка на всеобщем языке. — Я не хотеть, чтоб он умер!
— Конечно! А что с ним? Сейчас вернется мой муж, и…
— Твой муж? — подозрительно прошипела Шита. — Мне сказать, он илле!
— Разумеется.
— Нет, — взвизгнула Шита. — Нет, не дать илле лечить, илле убить все веселье, потом незачем жить.
Ах, да! Вот почему она заслоняется от Стара. Впору было расхохотаться. Как же она пробралась сюда через стольких "илле, которые убивают красоту"? Хотя убивать уже было практически нечего. Ну не иляне же, вправду, сотворили с нею такое?
— Кто тебе сказал эту глупость, — начала Пат. — Вот перед тобой Стар, он лечил ксандр у вас на планете, и…
— И этот пусть уходить!
Стар сделал ей знак. «Я заберу Дариена, пусть они успокоятся», — сказал он прямо. Пат кивнула. Стар взял малыша за руку и увел.
— Тогда как ты собиралась лечить Джо, не понимаю? — Пат снова приступила к ксандре. — Зачем же вы сюда прилетели, если боитесь?
— Ты его лечить! Ты ничего не брать за лечить, мы лететь к тебе!
Патрисия уставилась на нее. Она и забыла, что когда-то лечила ксандр. А если с Джо что-то серьезное… Цвета у него были совсем слабы.
Патрисия подошла и присела перед ним, вглядываясь. Истинное зрение подсказало ей, что болезнь засела в двух местах — в печени (что не удивительно) и в сердце.
Пат сосредоточилась, направляя силу — с первого раза у нее не получилось; она встала, подсобрала энергию и снова направила на Джо.
— Камень! Ты забыть камень! — возопила Шита.
— Он со мной, не волнуйся, — усмехнулась Пат.
Камень действительно постоянно был с ней.
Ей удалось убрать черноту с печени, но, видимо, не навсегда — тут явно надо прибегнуть к помощи Кетла. Чернота на сердце исчезла совсем, и он легко задышал. Видимо, от того, что ему полегчало, Джо расслабился и его повело. Патрисия мягко уложила его на скамью и прикрыла одеялом.
— Пусть он пока поспит. А ты рассказывай, — приказала она Шите.
— Он умереть? — испуганно зашептала та.
— Нет, конечно. Он просто устал, ему уже лучше.
— Мы остаться здесь, пока он будет болеть! — заявила девица. — Мы… мы остаться на Илии, если нас пускать… Если я заразиться в проклятый квартал, пузырь скоро выступить, и ты меня тоже лечить…
Пат вопросительно смотрела на нее, и та, наконец, начала свой рассказ, прерываемый возгласами-сожалениями по поводу утери «красивый одежд» и отсутствия косметических средств на Илии, чтобы «вернуть свои красота».
Большую часть этого сказа заняли приключения или, лучше сказать, злоключения Шиты после их расставания с Пат, представляющие собой историю переменных успехов в модельно-парикмахерском бизнесе ксандры с подробными перечнями причесок, обманов, наличия и отсутствия инструментов и так далее, и так далее…
Ценного из всего этого было только то, что креза «оставить ее в покое и не искать». Шита откровенно сожалела о том, что отдала ей обратно камень: «И как я не подумал, ведь все равно креза его у тебя отбирать! Уж лучше взять я!» То, что камень до сих пор у Патрисии, ее не смущало.
Сначала ксандра долго промышляла на окраине, но потом ввязалась в какие-то неприятности и снова вернулась в город — уже почти без средств. «То, что ты дал мне на квартир, осталось мал, а у меня нет сейф, я решил купить мал-квартир, я возвращаться и нашел Джо, и мы с Джо стали делать веселье вместе. Только мы ушли из тот дом, тот дом знать креза, мы не хотел там, мы идти другой конец город».
К этому моменту проснулся Джо и теперь уже по-настоящему радостно поприветствовал Пат. А еще появились Кетлерен и Кеунвен. Шита моментально закрыла лицо руками и подглядывала теперь сквозь пальцы.
— Пусть они уйдут! — потребовала она.
— Нет, Шита, они не уйдут. Это мой муж, а это наш друг. Они тоже смогут помочь вам.
После десятиминутного пререкания Шита смирилась с присутствием «страшных глазастых илле», но отдала свой рассказ на откуп Джо. Который говорил на тезурийском (чтобы поняли все) куда более внятно и емко — как ни крути, литератор, хотя годы бессмысленной жизни наложили отпечаток и на его речь.
Пат не стала выспрашивать, но попыталась понять, что именно так крепко и надолго связало его с этой ксандрой. Хотя Джо и подсел на разные виды «веселья», уровень интеллекта у них был, все-таки, разный… разве что их связало само «веселье». Однако Пат не могла не признать: в этой несчастной Шите присутствовало некое очарование. Ее откровенная нелепость вкупе с неумением притворяться и делали ее, по-видимому, такой трогательной в глазах землянина. Она казалась ребенком, выращенным за кривым зеркалом. Джо говорил о ней с полу-нежностью, полу-насмешкой.
Каким-то особым образом их соединила и сама Патрисия. Похоже, Шиту тянуло в места, связанные с землянкой. Воспоминания о Пат не изгладились у них обоих, и они все время гадали, убили ее крезы или нет.
Сначала дела у них шли неплохо. Несколько лет назад с Илии на Ксандру потянулись оставшиеся в живых земляне. Они рассказали, что аннексия провалилась, шепотом говорили о смертоносном оружии илле, созданном в горах, а потом улетали на Землю. Одновременно появилось множество иллийских женщин, и вот уж кто (Пат вытаращила глаза) чувствовал себя на Ксандре как рыба в воде. В отличие от «глазастых» мужчин-илле, они заслужили доверие ксандр и пользовались популярностью. «Они уметь чудо», — пояснила рассказ своего спутника Шита. Илянки быстро спелись с кадильщиками, устраивая совместные сеансы лечения и эффектно украшая их «волшебством» — передвигали предметы, вызывали дождь, заставляя местных испытывать страх и восторг.
Патрисия невольно перевела взгляд на мужчин — к этому моменту Стар, уложивший племянника спать, тоже присоединился к остальным. Лица их выражали горечь и — Пат по-прежнему удивлялась этому подходу, — глубокую жалость.
— А два года назад парень передал мне весточку от тебя, — сказал Джо. — Мы уже не жили в том муравейнике, я зашел туда на пару минут к приятелю-туроозу, и он отдал мне письмо. Это прикол, что он его просто не выбросил — наверное, не успел. Я сразу понял, что это от тебя! Шита так прыгала, что ты жива, и я, разумеется, тоже был рад. А потом прочитал и врубился, конечно: мы, земляне, сами себя и вытравили, верняк? Уж не знаю, стоило ли предупреждать-то… заботиться о таких придурках, охочих до чужого… А я ведь помню, как вы жили тут до войны…
Джо с уважением поклонился илянам.
— Как тут знакомец мой, интересно? Забыл я, как звать его было. Живой ли?
— Тобоусир, — подсказала Пат. — С ним все в порядке.
— Во-во… может, зря я тогда слинял… Ну, вот сейчас зато снова тут… подлатайте меня, что ли, — сказал он, неловко ухмыляясь, а в цветах у него замерцали страх и надежда одновременно.
Джо обвел глазами присутствующих, наткнулся на задумчивый взгляд Кетлерена и опустил голову. Но потом, собравшись с силами, продолжил:
— Ну, вот, раз ты просила, я черканул статейку, передал ее кое-с-кем на Землю. Оно и верно, вам тут проблем меньше. Пусть не суются. А потом, знаешь, как-то тускло стало на Ксандре. Шита вот даже веселиться разучилась. Помотались мы с ней, погуляли… И вот даром что столько развилось там целителей, кадильщиков этих гребанных… только эпидемия за эпидемией начались. Шита испугалась ужасно, она вообще всякой заразы боится, говорит, «ты не захочешь со мной делать веселье». Я уж ее и так, и этак — мол, да не брошу я тебя. Ну, вроде поверила… А потом и я прихворнул, где-то с полгода назад началось. Ничего не могу есть — сразу боли, во тут, справа. И сердечко пошаливает. Приступ за приступом. Думал, теперь она меня бросит, а она реветь…
— Я тебя не бросать! — гневно зашептала Шита, отводя один палец от глаза. — У тебя не пузырчатый живот! Ты пусть болеть, а она — целить и ничего не брать!
— А болеть там особо не катит… сразу охота за тобой начинается, чтобы вылечить-не вылечить, а подсадить на… в общем, тут я с Шитой согласен — с этими типами связываться себе дороже, за вход заплати, а выход — только в могилу. Короче, спрятались мы в квартале проклятых…
— Порченый квартал, — снова пояснила Шита.
— Ну да. А тетка ее и говорит — летите, мол, к землянке своей, она вылечит. А как лететь, когда на Илию никто не летает. Да и с Илии уже никого давно не было. Тут тетка эта — а она ясновидящая, знаешь? — в общем, она и говорит: тогда-то и тогда-то будет еще корабль. Ну и правда, прилетает девица… ну как, не девица, конечно, — разве этих илянок поймешь, сколько им лет. Лечу, говорит, к дочери на Тезурию. А дочка-то замужем за землянином, прикинь? Ну, короче, красивая баба такая, а пилот тоже землянин, но говорит, работаю теперь на Илии, там и живу, нравится. Пообщались мы с ним. Он и согласился обратно нас взять.
«Уж не про Яйгу ли, мать Яли Нел, идет речь?» — подумала Пат. Ох, повезло Артуру — теща решила с ними не разлучаться.
— Я, говорит, вас доставлю, — охотно продолжал Джо, — только что там потом с вами будет, понятия не имею. Там, мол, таможня — крезы, и с Оксандры никого не пускают. Я — во, черт, и у вас там тоже крезы рулят… ну все-таки прилетели мы, и эти ваши креза встречают. Ну, я про тебя сразу рассказывать, записку твою им сую, они нас засовывают в гостиничку, а там тоже землянин живет, ну мы с ним поболтали, он тоже тебя знает… во у вас тут все друг друга знают, да? Потом пришел какой-то важный тип, серьезная шишка. Я ему снова-здорово, говорю, жил я уже здесь, а вот этого имени — как ты сказала, Тобоусир? — и не помню. А он вроде как понял, о ком речь.
— Это кто же был, Теаюриг? — удивилась Пат. — А почему он нам ничего не сказал? У него телепатическая связь с моим мужем.
— Так мы ж только сегодня с ним… он нас сразу и отправил сюда, а мне-то совсем худо стало к тому моменту… прямо, думал, помру, не доберусь уже. Вот, спасибо Шите, дотащила меня. Правда, зараза, не дала этому типу меня подлечить, нет и все, разоралась, как ненормальная. Он и махнул рукой — ладно, мол, там разберутся с вами.
Патрисия улыбнулась — мужественная Шита прорывалась к ней через страшных глазастых илле ради спасения друга. И, кроме смеха, она прилетела сюда — надо подумать! — ради любимого, а раньше даже не понимала, что означает это слово.
— Теаюриг, должно быть, специально не стал нас предупреждать, — сказал Кетл. — Ты должна была встретить их так, как встретила.
Патрисия не слишком его поняла и пожала плечами.
— Ну, спасибо тебе, землячка, подлатала ты меня! — бодро начал Джо.
— Джо, — аккуратно начала она. — С сердцем у тебя все будет в порядке, это больше нервы. Его, конечно, надо поберечь, но вот печень… Я только сняла боль…
Она уже видела, как серый цвет снова начинал разливаться у него в боку.
— Понимаешь, я не такой целитель, как… если тебе кто-то сможет помочь, то только мой муж.
Шита опасливо глянула на Кетлерена из-под руки, но на этот раз промолчала.
— И я не смогу вылечить тебя, Джоу Оун, — спокойно и печально констатировал дор. — Не смогу, если ты хочешь моментального исцеления. Есть болезни, которые исчезают сразу, как только прогонишь. Но если их породило нечистое питье из грязного сосуда, то сосуд надо очистить, а после наполнить чем-то иным. Или хотя бы пока плотно закрыть. Но пустой сосуд — это всегда риск, что в него снова нальют не-благо.
— А, ну вы так образно, я понял, — закивал Джо. — Я ведь тоже писатель… был…
Он погрустнел.
— Да знаю, знаю… сам виноват. Даже она вот, — Джо кивнул на Шиту, — говорит, «нельзя столько кайф»… А меня уже и не штырит, тоска одна… И достало, и соскочить не можешь. Я у вас тут… я попробовал бы опять, пожить-то… Да и ей тоже на пользу. Тетка у нее умная, зря бы сюда не отправила. Но ваши ведь не разрешат нам остаться? Не пустят такого, как я?
Кетлерен, Стар, Кеунвен и Патрисия переглянулись.
— Пустят, — ответил за всех Кеунвен.
— Но веселья тут в вашем понимании не будет, — добавила Пат.
И тут Шита вскочила, отняв руки от лица.
— Не надо веселье, я хотеть чтобы он жив! Я не хотеть веселья с другим! Я остаться с Джо! Но только ты обещать — обещать не захотеть мой Джо!
— Я — что? — удивилась Пат, а потом рассмеялась.
Но Шита выглядела сердитой и встревоженной, и Пат ответила ей серьезно:
— Не волнуйся, я тебе обещаю.
Она вглядывалась в свою девицу: в Шите появилось что-то новое… если не прибавилось ума, то в душе что-то точно пробилось.
— Ты нас здесь оставить, а я сделать тебе сразу красивый прическ, ты опять не уметь красиво! — обнадежила ее Шита. — Только надо купить инструмент. У вас есть где купить инструмент?
Патрисия с трудом удержалась от смеха, увидев выражение лица Кетла.
— Спасибо, Шита, но моему мужу нравится так, как сейчас, — твердо сказала она.
***
— Я не сделала ничего из того, что Теаюриг ожидал от меня, — напряженно сказала Паттл Исия. — Причем ни разу.
— Правильно сказать по-другому: ты всегда делаешь не то, чего от тебя ожидают, — улыбнулся Кетл.
Паттл невольно улыбнулась в ответ, хотя он видел в ее цветах, что она недовольна собой — Кетл уже знал этот сиреневато-желтый, странное земное чувство, что она не оправдала чьих-то надежд или не заслуживает одобрения.
— Ты следуешь тому руслу, которое проложили тебе Силы, — говорил он ей многократно.
Общая память землян ей так и не далась, зато на Илию, которую кое-кто мечтал полностью закрыть от чужаков, сегодня прибывал очередной пассажирский корабль, полный ксандр, белясов и туроозов — не только с пузырчатыми животами, но и с самыми серьезными недугами, в том числе и психическими.
Многие думали, что это идея Паттл Исии, но на самом деле Силы сами свели воедино все русла. Оказывается, больные, исцеленные Паттл на Оксандре, неожиданно — Паттл Исия уверяла, что тут не обошлось без пифии, — вспомнили про «землянку с волшебным камнем», которая «ничего не брать» за исцеление. Вспомнили, рассказали другим и повалили валом в квартал порченных. Видимо, ясновидящая решила, что пора подорвать власть креза изнутри. Это случилось практически накануне отлета Шиты и Джоу Оуна на Илию. Они и не скрывали, куда отправляются в поисках той самой землянки.
Вскоре после их появления состоялся большой Лайдер, на котором выяснилось, что зерно слов Паттл Исии проросло, и многие сочли нужным обратить свой взор на несчастных соседей. Кетл предположил, что те, кто обратится к илле за помощью, смогут получить истинное лечение, если, конечно же, захотят. Примером тому служил Джоу Оун. Конечно, мотивы у страждущих пока самые приземленные, но ведь они не хотят лечиться у кадильщиков, а значит, отвергают магию Предавшего.
У Стара сначала возникла идея полететь туда самому — у него уже был опыт работы на Ксандре, но Паттл объяснила ему, что креза больше такого не допустят, и очень быстро о нем узнают. Это настолько опасно, что попросту бесполезно, а то бы она полетела сама — тем более что надеются ксандры именно на нее. Шита рассказала, что ксандр еще больше запугали «строгими глазастыми мужчинами-илле».
Слушая ее рассуждения, Кетл промолчал, раз она и сама пришла к нужному выводу, но он, конечно, ни за что не отпустил бы жену на Ксандру. И не верил, что она хотя бы на день рассталась с сыном. Все-таки она индиго не в такой степени, чтобы…
В итоге Лайдер постановил пускать на Илию всех нуждающихся, но строго следить, чтобы ни один кадильщик или ксандрийский креза не пересек воздушного пространства планеты. Они, правда сказать, и не пытались — илле, обладающие Даром, были им не по зубам, а красные люди с Земли больше ничем не могли помочь. Правда, на Ксандре крезы по-прежнему оставались всесильными.
Шита с Джоу, который теперь по-настоящему выздоравливал, поселились сначала в старом домике Кетла, а потом землянин с помощью Гвеаюрига перестроил и увеличил дом на свой лад. Паттл сказала, что получилась странная смесь стилей — земного, ксандрийского и иллийского, но никакой мертвой мебели в доме не было. Ксандра, правда, никак не могла поверить, что это теперь ее собственный дом, и все пыталась спрятать в одном из углов странный ящик с замком под названием «сейф».
Эта удивительная пара встречала и принимала в своем доме гостей — пациентов, прибывающих с Ксандры. Сначала Паттл пыталась передать этих больных ему, но Кетл не согласился. Он долго думал и решил, что если Силы ведут несчастных ксандр именно к ней, то это диктует ей Дар. И подключался к лечению только в самых сложных и запущенных случаях. Они никого не удерживали насильно, и, если исцеленный хотел, он возвращался на Ксандру, где рассказывал, как обошлись с ним на Илии, и как там живется тем, кто решил остаться.
А остаться хотели довольно многие. Илле относились к ним как к несмышленым детям, старались растить и давать им знания — столько, сколько те могли воспринять. И как же была права жена! Оказалось, что многие ксандры, белясы и туроозы наделены и чувствами, и разумом, только очень-очень нуждались в том, чтобы вырваться из привычной трясины. Собственных сил им не хватало, но болезнь подстегнула волю, и в итоге дала им шанс на выздоровление души.
Сейчас Кетл с Паттл Исией сидели на берегу океана, в тени деревьев. Ригаз лежал рядом с Паттл, положив морду ей на колени, а поближе к воде расположились Гвеаюриг с Дариеном. Сын по-настоящему увлекся рисованием, и в свои четыре года рисовал уже почти так же хорошо, как и его учитель.
Мнение Кетла о живописи не то чтобы изменилось, но Гвеаюриг, в ответ на вопрос, зачем он рисует, объяснил, что ему нравится оставлять материальную память о своих впечатлениях, а сам процесс рисования доставляет ни с чем не сравнимое удовольствие. И Кетл, глядя на его картины, определенно создающие новую реальность, подумал однажды: если реальность — это полный спектр разных взглядов на нее, и никто не претендует отобразить ее так, как ее создали Силы, то и в этой преображенной реальности есть что-то истинное. Не истинная сущность, например, океана, но один из аспектов его объемной, ничем невыразимой громадности. Многие илле радовались, глядя на эти картины. По крайней мере, в работах Гвеаюрига точно не нашлось места не-благу.
— Может, и плохо так говорить… — сказала вдруг Паттл, повернувшись к Кетлу. — Но что, если болезнь привела сюда именно тех ксандр, которые были готовы… Ну, ты понимаешь… которые должны были к нам попасть.
Паттл взяла привычку говорить незаконченными предложениями, зная, что он ее сразу поймет. На илините это звучало коряво, но Кетл давно не делал ей замечаний, он любил и то, как она говорит, и то, как она мыслит.
— Это вполне возможно, — подумав, ответил он.
Эта мысль не только вторила его мыслям, но и углубляла их.
Паттл замолчала и отвернулась, задумавшись, а он все еще не мог оторвать взгляд от ее лица. Его жена оставалась прежней, той, к которой он испытал такие яркие чувства пять лет назад. Эти чувства с каждым днем только усиливались. Но Кетл не мог не заметить, что она изменилась. Она стала спокойнее, движения — не суетливыми, как раньше, а плавными и точными, взгляд — сосредоточенным на том, что она делает или на том, о чем думает. И она становилась все красивее — не только в его глазах, это замечали многие, а Кетл ревниво молчал, когда видел, как в цветах приходивших к ним илле появлялось нескрываемое восхищение. Не скрывал этого чувства и Стар, уверенный, что любит ее как сестру, но к нему Кетл больше не ревновал. Ему было достаточно этой уверенности своего самого близкого друга, которым уже давно стал для него сын Кеунвена.
Лицо ее совсем не загорало под местным солнцем, только стали светлее теперь уже длинные, густые волосы. Кожа осталась белой, прозрачной и чистой, и все, чего Паттл касалась — цветка или дерева, словно начинало светиться. Кеттл и сам наполнялся теплом и трепетной радостью при каждом ее прикосновении. Конечно, это было его личным чувством. Однако никто из илян больше не ассоциировал цвет ее кожи с цветом мертвого дерева.
Характер у нее остался прежним — по своей земной привычке она озвучивала все ветки своих мыслей, не дожидаясь плодов, и никогда невозможно было предугадать, какой именно плод созреет на этом дереве, а воды ее рек часто растекались в разные стороны, но каким-то образом всегда собирались потом в единое русло.
Странно, но Кетл совсем не боялся теперь, что может умереть и оставить Паттл одну — Силы постоянно вели его, так неужели Они не решат, как лучше поступить с ним и его семьей? И еще — она останется не одна. Пат рассказывала, как ребенок, еще будучи у нее в животе, защищал ее на Ксандре.
Кетл перевел взгляд на сына — мальчик напоминал его самого в детстве. Он очень серьезно подходил к каждому делу и никогда не бросал начатое. Вот и сейчас он сосредоточенно трудился над своим рисунком. Гвеаюриг отвлекся от ученика и отправился вдоль берега в поисках нужного ракурса, но Дариен продолжал рисовать и без его руководства.
Через некоторое время мальчик вдруг отложил работу и взял чистый маленький холст. Такие тонкие холсты ткала для них из белых водорослей Вилле Лен, жена Гвеаюрига. Дариен уставился куда-то вдаль — интересно, что он там видит? — а потом начал быстро переносить что-то на холст, не подымая головы. И буквально через несколько минут вскочил и подбежал к ним с рисунком в руках.
Дариен, как и Кетл, всегда предпочитал держать Паттл Исию в поле своего зрения. Кетл ждал, что сын, как обычно, сперва подойдет к ней, обнимет и скажет несколько слов на земном языке. Но сейчас он только поклонился матери, а заговорил с отцом — это значило, что ему не терпится поделиться каким-то открытием.
— Смотри, кого я придумал, какую большую птицу! — торопливо проговорил мальчик. — Папа, ты знаешь, как ее имя?
Дариен еще не умел отличать знания, которые он черпал в общей памяти илле, от собственной фантазии. Но Кетл всегда относился всерьез ко всему, что выдумывал сын: нечто не берется из ничего.
На этот раз он увидел не кропотливо и тщательно выполненный рисунок, а только набросок. Странно, показывать незаконченную работу было не в характере мальчика.
— Я не знаю такой птицы, сынок, — с улыбкой сказал Кетл, — а значит, не знаю и ее имени. Но ты можешь сам дать ей имя.
— А я знаю, знаю ее имя! — запрыгал на месте Дариен, радуясь, как сумел разыграть отца. — У нее много имен!
Паттл с любопытством склонилась над картиной, потревожив сонного ригаза, и брови у нее удивленно поползли вверх.
— И какие же это имена, Дари? — странным голосом спросила она.
Мальчик изобразил на рисунке огромное существо, едва влезшее в холст — большое овальное туловище и круглая голова, четыре ноги, каждая шириной в два ствола неизвестного фантазийного дерева, изображенного рядом. Дерево было усыпано гроздями странных длинных плодов. А у птицы имелся крохотный тоненький хвостик и огромные крылья, растущие прямо из головы. Вместо носа торчала гибкая травинка-самоед, растение-пылесос, как его называла Паттл Исия. Она до сих пор почему-то запрещала держать такое дома.
— Его зовут «слон», «дасян», «гаджа», «хатир»…
Дариен сделал паузу, потом расхохотался и снова принялся нараспев произносить незнакомые Кетлу слова:
— «Фил», «зилонис», «драмблис», «норсу», «шоу», «тембо», «спхило», «элефант»*…
Все эти слова, понял Кетл, означали одно и то же. А еще они все или почти все были известны его жене, как и изображенная на рисунке птица.
— Теаюриг будет доволен, — тихо произнесла Паттл.
___________________________________________________________
* Перевод слова «слон» на разные языки:
大象(dáxiáng) – китайский,
gajah - индонезийский,
হাতি(hati) - бенгальский,
fíl – исландский
zilonis - латышский,
dramblys - литовский,
norsu - финский,
象(shou) - японский,
tembo – суахили,
სპილო (sp′ilo) - грузинский
elephant – английский,
Elefant - немецкий
___________________________________
художница Елена Юшина.
Друзья, спасибо, что были со мной и моими героями все это время!
Если вам понравился роман, напишите, пожалуйста, хотя бы несколько слов.
Буду благодарна вам за лайки и отзывы — они меня очень поддерживают!
_______________________________________________________________________________
Навигация по каналу Галины Маркус
Другие произведения автора:
рассказы:
Светофор, Первая любовь, Гений, Синяя кнопка,
Это такая штука, Клизма, Источник красоты,
Чудо, Два сапога пара, Машенька и др.
романы о любви:
Непреодолимая сила, Любить актера, Нокаут чемпиону
фантастические романы и повести:
Ноктюрн для капитана, или Меня зовут Оса
Настоящий дар
Иклона
Замок
фэнтези: