Наступал 1881 год. Лихорадки сменяли друг друга в доме на улице Жуковской. Спускаясь по лестнице к парадному, невидимые хозяевам дома и врачам, они передавали пришедшим на смену неутешительные новости. Ничего, мол, поделать не можем. Младший сын купца первой гильдии [Такого-то] умирает. Нянька не досмотрела. Разгорячённый играми у жарко натопленной печи, мальчонка увидал в окно отца с подарками на Рождество и бросился встречать его на улицу в одной рубашонке. Заболел.
Купец обещал осыпать золотом докторов, но те разводили руками. Ночами чадили над ребёнком знахари со всех окрестностей своими травами и шептали заговоры. Мать несколько дней почти не вставала с коленей в домовой церкви, а недоглядевшая нянька ползала перед иконами в ближайшем храме без еды и питья.
Такими непраздничными были дни в доме купца между Рождеством и Новым годом. В один из таких дней в дом с визитом явился Петер Патролль, старый знакомец хозяина. Петер был из тех жителей города, что называют навьями, хоть очень немногие из смертных горожан догадывались об этом. Петер давно разменял вторую сотню лет. Жил на Том и Этом Свете, но предпочитал общество людей Наяву. Смышлёные их дети так быстро перенимали науку инженера Петера, а тот радовался затеям, как и дети. Шкатулочки с секретами, солдатики, часики. Пирамиды, что почему-то не падают, ленты, что не кончаются. Между Рождеством и Новым годом разносил он свои подарочки по семьям приятелей Наяву. Иногда уже детям детей, с которыми, казалось, недавно заряжал игрушечные ружья свёклою.
Вот и теперь пришел Петер к Николке, то есть, Николаю Тимофеевичу с визитом и подарками для детей. Самый-самый подарок приготовил он для старшего сына. Зеркальное блюдечко с яблочком, что заморские страны показывает. Слышал как-то про такое старая нянька еще маленькому Николке рассказывала.
Николай Тимофеевич принимал дорого гостя, как положено широте его души, но скрыть горя не мог. Особенно разрыдался, когда Петер достал свёрток для Сашеньки. Младшего.
Покидая дом, Петер встретил стайку лихорадок, что спешили к мальчику. Те сообщили, что долг свой выполняют честно, но вряд ли больной увидит Новогоднее утро. Делом это было тогда обычным.
Теми же ногами направился Петер к аптекарю литовцу. Тот был вампиром и жил подле больницы. Люди побаивались его, будто о чем-то таком догадывались. Но те, кто в отчаянии оставляли свой страх, находили помощь. Сколько точных весов и причудливых машин сделал для аптекаря инженер. Охладить, разогреть, смешать и просеять. Механические пиявки для кровопускания. Даже аптекарские склянки мыли и маркировали машины Патролля. Пришло время ответить добром. Рассказал Петер литовцу аптекарю про горе купца.
Не стали медлить. Явились в дом купеческий уже вдвоём. Мать да нянька снова бросились к образам просить Бога, чтобы надоумил нового лекаря. Тот усмехнулся только. Принюхался. Нашел в доме брошенные и забытые свертки с подарками. И среди них и китайские яблоки, будь они неладны, на которые так соблазнился Сашенька выбегая к отцу в зимнюю стужу.
— Что ж за мной-то посылали, если в доме всё есть.
Вампир взял из свёртков заплесневелые уже ягоды и принялся за работу. Кухарка морщилась и крестилась. Все больше пятилась к дверям и через четверть часа бросилась к хозяйке с докладом, что на кухне у них «натурально нечистый» сидит. Плесень в чашку собирает.
А тут подошел батюшка из соседней церкви, чтобы обо всём заранее договориться, чтобы не в суете. Хоть душа Сашеньки безгрешная, а все ж все по порядку должно быть. Тем более сын дарителя, благодетеля церкви. Заслышав крики и причитания кухарки, хозяйка с одобрения священника потребовала аптекаря из дома выгнать вон. К несчастью, хозяина, Николая Тимофеевича дома не было. Прибежали и дворник, и конюх. Вытолкали взашей «нечистого» с его плесенью. С обезумевшими аптекарь спорить не стал и дом несчастных покинул.
Тем временем Петер сидел у постели Сашеньки. Качая головой суетились лихорадки. Гость взял мальчика на руки и поднес к окну. Хоть посмотрит на праздничную улицу. Между стеклами лежали мотыльки.
— Вот и я так высохну, дядя Петя? — спросил мальчик, едва приподняв кудрявую голову от исполинского плеча. — Вот бы мне на мотыльков посмотреть. Но я слышал. Знаю. Я не увижу больше мотыльков. Не будет меня летом.
Закрыл глазки и уснул без сил. Лихорадки уложили мальчика обратно в постель и на время жар решили ослабить. Петер же вынул зимнюю раму, свернул бумажный кулёк и собрал в него сухих мотыльков.
Обиженного аптекаря Петер застал в его домике. Вампир долго не желал прощать унижения. Но вдруг заметил, как Петер разглядывает сухого мотылька из своего свертка.
— Если я заставлю их летать, ты вылечишь мальчика? — предложил инженер аптекарю пари.
Вампир подумал, поставил на стол склянку с коричневым порошком и добавил условие:
— Если мальчонка поднимется, пусть отец его отдаст мне гезелем. Если ты заставишь летать мотыльков в декабре, я то уж сумею сделать из человека что-нибудь.
Наступило яркое январское утро в доме на Жуковской. Мальчик с разворачивал подарки, которые принесли ему прямо в комнату. Среди прочих, сверток от «Дядюшки Пети». Кулек плотной бумаги и записка «Положи их на окно». Мотыльки. Вроде, те самые, но нет. Вот на брюшке крошечные шестерёнки, пружинки, что-то вовсе непонятное глазу мальчика. Будто напившись солнечного света, один за другим они начинали двигать крыльями, и вот уже рой мотыльков кружил над детской кудрявой головой.
Сашенька прожил длинную жизнь и, когда пришло его время, он покинул Этот Свет. Тогда мотыльки разлетелись в разные стороны.
И если вы зимой увидите вдруг мотыльков, знайте, это Петер Патролль на совесть сделал свою работу, и Сашенькины мотыльки до сих пор летают по миру.
Со слов на кухне записано верно, 2014 год
