Фиалка может устроиться на женской шляпке, красоваться в виде бутоньерки на лацкане пиджака, «цвести» на браслете, брошке или кулоне. Здесь приветствуются и живые фиалки в кашпо. Ну а если вы явились без фиалки, не переживайте, вам помогут обзавестись ею на мастер-классе по изготовлению бумажных цветов сотрудники Музея-усадьбы В.Г. Белинского в родном городе знаменитого критика. Раньше он назывался «Чембар», а с 1948 года – «Белинский».
Текст: Евгений Резепов, фото: Андрей Семашко
Фиалка – любимый цветок «неистового Виссариона» – это своеобразный пароль, по которому гостей пропускают на межрегиональный литературный фестиваль «Белинская весна». В июне 2021 года, когда выдающемуся русскому критику исполнилось 210 лет, он прошел в Белинском в третий раз.
По воспоминаниям Ивана Сергеевича Тургенева, на фиалки были похожи глаза Виссариона Белинского: «…голубые, с золотыми искорками в глубине зрачков». Об этом нам сообщает не сотрудник музея, а торговец цветами, который приехал в город из далекого Тамбова по приглашению директора Музея Белинского. Он же просит не путать стрептокарпусы с фиалками.
Живые фиалки расхватывают покупатели как в обычных джинсах и бейсболках, так и во фраках и платьях с кринолинами. Последних, впрочем, больше. Трости, цилиндры, капоры, банты, шляпки, капюшоны… От количества людей, наряженных горожанами и ремесленниками Чембара XIX века, просто в глазах рябит. К уездному учителю, демонстрирующему искусство каллиграфии, выстроилась очередь из желающих окунуть перо в чернильницу и вывести буквы по прописи. Чуть поодаль чистильщик обуви обещает «надраить» ваши ботинки до зеркального блеска. После этого вы рискуете оказаться в руках брадобрея. А потом можете зайти в «булошную», аптеку или посетить книжную лавку. Только не забудьте еще отметиться в книге городничего, надзирающего за порядком. Перед одной парой он раскланивается с особым почтением: артист Пензенского областного драматического театра изображает отца критика – Григория Никифоровича Белынского (так на самом деле звучала фамилия Белинского, который сменил в ней одну букву. – Прим. авт.), а сотрудница музея Светлана Артюшина – его мать, Марию Ивановну. «Родители» Виссариона Григорьевича волнуются, потому что ждут важную гостью. Представьте, как бы переживали настоящие Белынские, узнай они, что к ним собирается хозяйка Тархан Елизавета Алексеевна Арсеньева – бабушка Михаила Юрьевича Лермонтова. Ведь рядом с Чембаром находится Лермонтовский музей-заповедник «Тарханы». Его директор Тамара Михайловна Мельникова считает своим долгом посещать музей соседей в день рождения критика. В создании экспозиции Музея Белинского она когда-то тоже принимала участие. А история взаимоотношений Белинского и Лермонтова – разве это не сюжет?
МИХАИЛ И ВИССАРИОН
Все это на ходу мне рассказывает директор Музея-усадьбы В.Г. Белинского Валентина Краснодарова. Она сетует, что не получилось заманить на фестиваль московского артиста Евгения Редько, сыгравшего Белинского в знаменитом спектакле «Берег утопии» по пьесе Тома Стоппарда, и что не получается восстановить связи с потомками Белинского, которые живут в Греции. Зато приехали гости из саратовского Музея-усадьбы Чернышевского. И, конечно, соседи-лермонтовцы тут.
Тарханы, где рос и воспитывался Лермонтов, находятся всего в 18 километрах от Чембара, где в то же время вместе с родителями проживал Виссарион. Но познакомились Михаил Юрьевич и Виссарион Григорьевич только в 1837 году в Пятигорске. Тогда Лермонтов посмеялся над словами Белинского о французских просветителях, заметив, что Вольтера, если бы он появился в Чембаре, ни в один порядочный дом не взяли бы гувернером. Белинский назвал Лермонтова «пошляком», а тот в ответ заявил, что Белинский – «недоучившийся фанфарон». Но когда в журнале «Отечественные записки» появились стихи Лермонтова, Белинский, по словам Павла Анненкова, «носился с каждым стихотворением поэта».
И хотя на «Белинской весне» речь больше о русском критике, присутствие директора Музея-заповедника «Тарханы» считается знаменательным. Как же получилось, что два таких таланта провели детство недалеко друг от друга и ни разу не встретились, сотрудники соседних музеев обсуждали не раз. Как и то, с чего бы один из героев лермонтовской студенческой драмы «Странный человек» носит фамилию Белинский. Но как бы то ни было, популярность Тархан, конечно, не сравнить с музеем критика. И когда скромный Музей Белинского сравнивают с пышными и огромными Тарханами, то чембарцы отвечают словами проработавшего всю жизнь в музее критика и литературоведа Александра Евгеньевича Грачева: «К Лермонтову едут миллионы, а к Белинскому – единицы».
«Чета Белынских» знает, что «хозяйка Тархан» уже прибыла. Елизавета Алексеевна Арсеньева (она же – Тамара Михайловна Мельникова) задержалась у павильона библиотеки им. Лермонтова и участвует в викторине. Вопросы в ней непростые. Например, какую игру, какие цветы и какое блюдо больше всего любил Белинский? Тамара Михайловна безошибочно ответила на все вопросы. За правильные ответы участники получают книжные закладки. Такую закладку получил и я: узнаваемый со школьных лет черно-белый профиль Белинского на тонкой бумаге.
СКРОМНАЯ ЖИЗНЬ
Уездный штаб-лекарь Белынский с местными чиновниками не ладил и слыл вольнодумцем, поскольку приветствовал Французскую революцию и держал дома книги Вольтера. Навещали Белынских только родственник Дмитрий Иванов, казначей Великопольский и преподаватель уездного училища Греков. Однако у дома, где провел детство будущий критик, всегда было многолюдно. Григорий Никифорович Белынский принимал больных на дому, так как в годы его службы больницу в городе еще не построили. Старший сын лекаря, Виссарион, не гнушался подолгу общаться с ними, грел воду для промывания ран, кипятил бинты и помогал кормить больных. Семья жила просто, но Григорий Никифорович находил возможность снабжать лекарствами крестьян безвозмездно. До сих пор в его приемной висят лубочные картинки, пропагандирующие необходимость оспопрививания. Григорий Никифорович сам делал прививки и готовил себе помощников, вел наблюдения за погодой и состоянием посевов. Свои метеорологические наблюдения проводил в башенке-светелке, в которую ведет крутая лестница из приемной. Белинский позже писал, что в доме не было места, где бы он не читал. В этой башенке-светелке он тоже часто прятался с книжкой.
Обстановка кабинета отца будущего критика скромна. Письменный стол, шкаф для медицинских инструментов, несколько простых кресел. На полке книжного шкафа – написанная Григорием Никифоровичем автобиография. Дед Виссариона по отцу был священнослужителем в селе Белынь, так и появилась фамилия будущего литературного критика. Отказавшись от духовного образования и став врачом, Григорий Никифорович дослужился до чина, дававшего право на потомственное дворянство.
Виссарион родился в 1811 году в Свеаборге (ныне – район Хельсинки. – Прим. ред.). Когда мальчику исполнилось 5 лет, его семья переехала в Пензенскую губернию, где отец получил место уездного врача. Семья жила небогато. Некоторые исследователи биографии Белинского полагают, что его чахотку предопределило бедное детство. Сотрудники музея это опровергают. И стараются не напоминать лишний раз, что после продажи дома братом и сестрой критика в нем разместился трактир.
В семи небольших комнатах непритязательная мебель, из украшений – герань в горшках на окнах и букеты засушенных лекарственных трав. Здесь будущий критик жил безвыездно до поступления в Пензенскую гимназию в августе 1825 года. Возвращался домой лишь на каникулах – на Рождество, Пасху и летом. После гимназии, с декабря 1828-го до августа 1829 года, Виссарион снова живет у родителей и готовится к поступлению в университет.
Последний раз Виссарион Григорьевич был в родительском доме в 1830 году, приехав в Чембар на вакации уже студентом первого курса Московского университета. Ни на похоронах, ни на могиле родителей он так и не побывал. Окруженная чугунной оградой каменная плита с фамилией, которую ныне носит Чембар, оказалась практически в центре города, на перекрестке. Кладбище давно заняли городские постройки, а могила четы Белинских (на плите в фамилии уже буква «и») каким-то чудом сохранилась. На могиле почти всегда свежие цветы, которые приносят сюда студенты расположенного рядом педагогического училища.
КОНКУРС СОСТОИТСЯ ПРИ ЛЮБОЙ ПОГОДЕ
Ажурные зонтики, с которыми разгуливали нарядные барышни, не спасли их от неожиданного ливня. Подобрав подолы, дамы в панике забиваются под навесы и козырьки, пытаясь спасти кринолины и украшенные цветами прически, за которые они переживают больше всего. Ведь изюминкой нынешней «Белинской весны» должен был стать конкурс исторического костюма, на который съехались участники из трех городов! Все они изо всех сил стараются сохранить опрятность до дефиле и умоляют гостей не становиться слишком близко – ведь наряды так легко помять и испачкать. Но как выполнить эту просьбу в такой толкотне?
Директор Музея Белинского Валентина Краснодарова оглядывается вокруг и сокрушенно вздыхает: несмотря на активную торговлю фиалками, этих цветов сегодня на одежде гостей мало. Вот два года назад фиалки были у всех. На шляпках, цилиндрах, сюртуках и фраках.
Зато на лацкане пиджака московского критика Елены Погорелой красуется большая бутоньерка из фиалок. Ее Елене подарила директор Объединения государственных литературно-мемориальных музеев Пензенской области Наталья Полева. В руках у Елены большой букет, который ей только что вручили на сцене: ведь Погорелая – лауреат премии в области литературной и театральной критики «Я в мире боец» имени В.Г. Белинского. В год 210-летия со дня рождения выдающегося русского критика она учреждена вышеупомянутым Объединением музеев при поддержке Министерства культуры и туризма Пензенского области. Об учреждении такой премии в России говорилось давно. И вот первая ее обладательница, выбранная из 40 претендентов, стряхивает с прически капли дождя, обрушившегося на город сразу после вручения премии.
Ливень, загнавший людей под навесы, перемешивает все эпохи. Трость соседствует с джинсами, смартфон сжимает лайковая перчатка. Елена Погорелая улыбается: будет о чем рассказать коллегам и порассуждать в очередной статье, почему сегодня критик все же вызывает интерес. «Работы Белинского были первыми статьями литературной критики, которые я прочла. Они произвели на меня большое впечатление», – говорит первый лауреат премии им. В.Г. Белинского. И просит поправить организаторов: премия «Я в мире боец» не первая и не единственная в России, посвященная Белинскому. В Екатеринбурге недавно учреждена премия для литературных критиков «Виссарион».
Елена родилась в Пензенской области. Сейчас она преподает русский язык и литературу в школе подмосковного города Пушкино и одновременно занимается литературной критикой. «Пишу статьи реже, чем хотелось бы», –признается она. Елена была в Музее Белинского лет десять тому назад. И хотела бы еще раз его посетить.
А перед Музеем Белинского уже выстроилась очередь. Что бывает тут только, увы, раз в году – на «Белинскую весну». Тут и там звучат шутки, что уездная улица после прошедшего ливня выглядит как литературный пейзаж первой половины XIX века после очередной критической статьи неистового Виссариона. Гости приободрились: конкурс исторического костюма на третьей «Белинской весне», несмотря на прошедший ливень, все-таки состоится.
НОВАЯ ВЕСНА
Виссарион Белинский был безответно влюблен в Александру Бакунину – сестру теоретика анархизма Михаила Бакунина. И не раз бывал в Прямухине – имении Бакуниных в Тверской губернии. Как то раз Александра подарила критику небольшой букет. Каждый цветок, собранный возлюбленной, Белинский аккуратно разложил между страниц книги.
Традиция вкладывать цветы между книжных страниц сегодня канула в прошлое. Но есть в Белинском дом, все еще полный книг, листы которых переложены цветами. Анастасия Федоровна Фролова с 1977 года работала в Музее Белинского, потом возглавляла его, а теперь живет на пенсии в стареньком доме с палисадником. Фролову приглашают на каждую «Белинскую весну», но сил посещать фестиваль у 80-летней женщины нет.
Анастасия Федоровна рассказывает, что в музее, в спальне родителей, на стене висит вышивка, в которой использованы греческие мотивы. Так вот сделана она матерью критика – Марией Ивановной. И надо же было такому случиться, что дочь критика Ольга вышла замуж за помощника прокурора греческого острова Корфу. В конце 1980-х три сестры, потомки Виссариона Григорьевича, побывали в Музее Белинского в городе, где рос их прадед. Анастасия Федоровна лично их встречала. Фотографии с той встречи она бережно хранит в своих альбомах. Вспоминает, что по-русски понимала только одна из них – Теодора.
Связь с потомками Белинского прервалась в 1990-е годы. Зато не прекращается переписка Анастасии Федоровны с двумя москвичками. Пятнадцать лет назад студентки московских театральных вузов так вдохновились экскурсией Анастасии Федоровны, что, находя в букинистических магазинах Москвы раритетные брошюры и книги, имеющие отношение к неистовому Виссариону, скупают их и присылают в музей. «Даже сделали копию первого тома из четырехтомной монографии о Белинском Веры Степановны Нечаевой, – вспоминает Анастасия Федоровна. – Наш том был в плохом состоянии».
Когда в Москве шла пьеса Тома Стоппарда «Берег утопии» с Евгением Редько в роли Белинского, москвички пригласили Анастасию Федоровну приехать. Но та не рискнула – из-за возраста. Но была рада, что у Белинского среди молодежи есть такие поклонники. Не теряет надежды Анастасия Федоровна и на то, что удастся восстановить связь с потомками Белинского. Когда вечером коллеги из музея придут в гости, чтобы рассказать ей о том, как прошла «Белинская весна», она еще раз за чаем напомнит им об этом. А они ей обязательно доложат, что главным событием фестиваля стало объявление областного начальства о ремонте музейных корпусов.
И тогда весна для Музея Белинского будет иметь не только календарное значение…