«Она не слышит музыку. А если услышит, то может преобразовать звуки в танец, просто как всё гениальное», - размышлял Карл. По сути всё просто, осталось воплотить идею в железе. Движения человека многоуровневы, звуки музыки наверняка тоже. Карл погрузился в изучение гармоний и симфоний, как когда-то он изучал танец по движениям своей жены. Бывшей. Он приходил к ней на концерты, а она смотрела на него таким жалким, просящим, на что-то надеющимся взглядом, что Карлу становилось тошно. Селестина переигрывала, как все её компаньонки. Неумеренный артистизм раздражал Карла. Всё так фальшиво, ненатурально. Преувеличенные чувства преувеличенно отображались на лице. Для сцены это хорошо, но как ему надоели заламывания рук, гримасы гнева и отчаяния на кухне среди кастрюль – это неуместно. Когда Селестина умерла, Карл почувствовал облегчение, как будто невидимая, но прочная нить оборвалась. Он не был на её похоронах, и ему было безразлично, что скажут об этом соседи. Габан же молчал, он жалел друга, видел в нём существо несчастное, одинокое, одержимое пустой идеей, и втайне мечтал, что Карл однажды очнётся, откроет глаза, увидит мир и вернётся к людям.
Дни шли за днями, работа, работа без праздников и выходных. Единственный друг не появлялся, и Карл заскучал. Впервые в жизни ему захотелось с кем-то поговорить. Кукла слышала музыку через микрофон на затылке, и танцевала, танцевала без устали.
- Почему не приходит Габан? Я бы показал ему, чего я добился.
Карл вышел из дома, кутаясь в плед. Дул холодный ветер, на деревьях дрожали не опавшие листья, когда-то ровную вымощенную плитами дорожку взломали корни тополя. Карлу не хватало смелости дойти даже до калитки, и он с ужасом вспомнил, что не покидал своего поместья двадцать лет.
- Не может этого быть!
Все товары он заказывал через интернет с доставкой на дом. О том, что творится в мире, узнавал от Габана или через новостной портал. Надо положить конец отшельничеству, поехать в город, найти любимый кабак Габана, выпить кружку хорошего живого пива, но Карлу было страшно, очень страшно. Неделю он грелся у камина, впадая в забытьё.
- Я устал, очень устал, я ничего не хочу.
Автор: Евгения Вазенмиллер