Томкая печаль закралась в сердце Светланы и на глаза выступили слезы. Она не видела этих мест около 30 лет.
И вот сейчас в окно небольшого пазика Света заметила знакомый пригорок, на котором словно грибы среди зелени виделись крыши домов.
Правда крыши были совсем уже не те. Вместо серых шиферных отметинок на этом зелёном летнем полотне теперь то тут, то там красовались разноцветные железные пятнышки.
Старый автобус съехал под горку, тресясь и попыхтывая. И уже через минуту открыл свои двери со страшным скрипом. Света вышла около голубой кирпичной остановки. Хотя сказать, что она кирпичная можно было только зная об этом. Каменная, советской эпохи постройка была покрашена голубой краской. Да так многократно, что и кирпичик не проглядывал.
Светлана втянула носом воздух. Вечерняя прохлада наполнила лёгкие и по телу пробежала мелкая дрожь. Света поежилась. Хотя, то была дрожь не от холода. Это был озноб от волнения.
Последний раз она стояла на этой остановке ещё девчонкой студенткой. С тех пор прошло ни много, ни мало 30 лет.
Подумать только, целых 30 лет! А она до сих пор помнит, как уезжала отсюда с неспокойным сердцем полным обиды и разочарования.
Света пошла по широкой знакомой улице. От раскаленного за день асфальта поднималась испарина. То тут, то там у домов стояли люди и с любопытством её разглядывали.
Света не нашла среди них знакомых лиц. Столько времени прошло.
"И чего это они все высыпали к дороге?" - подумала она.
Но из-за поворота появился ответ на её вопрос. Неспешно, покачивая боками, вышагивала по асфальтовому покрытию большая белая корова. За ней показалась другая. Всё также неторопливо и важно подтянулась третья. Гнали стадо и все вышли встречать своих комилиц, чтобы привязать в загон и надоить парного вкусного молочка.
Света прекрасно помнила этот вкус: приятный и тёплый. В детстве мать всегда зачерпывала прямо из ведра кружечку парного и давала поочередно то Свете, то Сергею. Порой брат и сестра даже соревновались, кто больше выпьет.
Светлана посторонилась, когда первые коровы поровнялись с ней. Шли они грузно, рассредоточенно и не торопясь, то тут, то там расходясь к своим домам.
В конце стада было ни так спокойно. Под ногами буренок дружной гурьбой, сбившись в одну огромную кучу, толпились овцы.
Завершал шествие пастух на красивой грациозной темно-коричневой лошади. На его плече красовался плетёный кнут. Он то и дело хватался за него и погонял нерасторопных упрямых овец. Потом снова водружал его на свое плечо и обоими руками брался за поводья.
Светлана снова вернулась на дорогу. Через несколько метров закончился асфальт и босоножки буквально утонули в мягкой и горячей пыли. Эта пыль кружилась и в воздухе, поднятая стадом.
По краям дороги росла лебеда и высокие колючки. Сквозь запах пыли с луга за домамами пробивался терпкий запах скошенной травы.
И сразу в памяти всплыло ранее-ранее утро. По холодной росе она бежит через луг. Ещё не скошенная высокая трава намочила даже подол сарафана. В руках термос с яркой красной надписью "Ленинград" и изображением одноимённого города на голубом фоне. Выбравшись на скошенный загон, Света направляется к отцу.
Отец размашисто орудует косой, укладывая в ровный редок сочные зелёные стебли.
Увидев дочь, останавливается. Вытерает пот со лба руковом ситцевой рубахи. И жадно пьёт из термоса студеную водицу.
Воспоминания прервал рев мотоциклетного мотора. Седой мужчина светиных лет пронёсся мимо на стареньком Ижаке с люлькой.
Когда-то отец научил Свету управлять таким мотоциклом. Теперь она уже вряд ли осмелится прокатиться на таком вот транспорте.
Чем ближе Светлана подходила к своему родному дому, тем сильнее и навязчивей были воспоминания. Погрузившишь в этот мир, она будто перенеслась в те далёкие и такие счастливые годы.
Никогда и нигде больше за эти 30 лет она не чувствовала такого уюта, такого сладостного умиротворения. Этот мир был для неё родным. Он как будто существовал отдельным маленьким обособленным мирком. Вопреки бешеному ритму городской жизни здесь царила размеренность и спокойствие. Словно одна большая семья жила деревня. Здесь все про всех все знали. Каждый был на виду. Приходили друг другу на выручку, сопереживали, сочувствовали. Не реже завидовали, сплетеичали и даже враждовали.
Вот и заветный перекресток. Около старенького клуба Светлана свернула на маленькую улочку. Пройдёт ещё три дома и наконец увидит отчий дом. Такой родной, нежно хранимый памятью все эти долгие годы.
Некоторые дома на улочке было не узнать. На месте старенького покосившегося домика бабы Шуры теперь высился шикарный дом с монсардой. Напротив все тот же низенький дом Мельниковых был аккуратно обшит современным сайдингом.
Совсем немногие из построек остались нетронутыми, как и дом родителей. Разве что ставни теперь были не ярко зелёными, как раньше, а нежно голубыми. Всё тот же низенький порожек. Всё та же скамейка у входа в полисадник. Все та же зашитая железом заваленка.
Светлана остановилась поодаль и жадно пожирала глазами все это, до боли знакомое и родное.
Невольно вспомнились слова из песни: "... родительский дом- надёжный причал...".
"Причал ли?!" - мысленно вздохнула Света. На глаза выступили слезы. На сердце сразу потяжелело.
Она отлично помнила, как тридцать лет назад отец выставил её на улицу и приказал строго - настрого забыть дорогу домой.
Спасибо, что вы со мной!