Я провела в реанимации областной больницы семь дней. Я не знаю, что имело значение, смена обстановки, покой и одиночество, ведь Юля со мной пролежала всего три дня, но я чувствовала себя в разы лучше. Я именно здесь приняла свою безногость, и научилась пока не думать о ней, потому что пока не заживёт таз, мне не разрешат, ни сесть, ни встать, какой смысл изводить себя заранее? Так я лежала у окна, и наслаждалась видом, и там я впервые стала читать. Женька приносил книги с собой на смену и решил, что мне тоже нужно, он был прав, мне понравилось.
Врачи реанимации и весь персонал, очень старались, чтобы я выжила и опасность для моего здоровья была минимальной, они избавили меня от тромба, лечение было очень хорошим, здоровья и сил у меня прибавилось, уколы, усыпляющие меня сократили. Все шло по плану, поэтому через неделю было вынесено решение вернуть меня обратно в травматологию, так как помощь травматологов мне была нужна больше, чем вся остальная.
Чувствовала я себя отлично, настроение было хорошее, улыбалась я чаще, и наверное немного поправилась. У меня все улучшилось, самочувствие, вид и анализы. Я была готова к положительной динамике и даже выписке. Именно поэтому после обеда за мной приехала машинка скорой помощи и повезла меня в уже почти родной институт травматологии и ортопедии. Я в машине оперлась на локти и старалась рассмотреть, что происходит в мире без меня. Светило солнце, у меня пела душа, настолько на меня повлияли 7 дней. Травматологи меня уже ждали, поэтому меня быстро выгрузили и доставили в приемное отделение.
А потом случилась заминка, посмотрев выписку и анализы, они увидели, что реанимация мне уже не нужна, меня можно перевести в общую палату, и я полностью была с ними солидарна, надоела мне реанимация. Пока я находилась в приемном покое, мне искали место. Через сорок минут я поняла, что с местом какие то сложности, а мне между четырьмя дверями ранней весной было как то холодновато. Я слегка возмутилась и меня увезли в то отделение, куда собирались перевести. Лучше бы они этого не делали.
Меня бы оставили в коридоре у палаты, но коридор был таким узким, что моя каталка просто бы перегородила путь всем, поэтому меня закатили в ту палату, где мне предполагалась лежать. Правда я и здесь была не к месту, но мешала только тем, кто в палате. А так как три женщины, лежащие на койках, были не очень активными, да и не все в себе, они даже не сильно поняли что происходит в их палате, да и я не сразу поняла, ведь я то была настроена на уже готовое место! Как бы не так, места не было никакого, ни готового, не потенциального. А меня нужно было разместить, и медработники старались изо всех сил.
Сначала они просто нашли место, куда можно было втиснуть кровать, что поделать, не было свободных мест в травматологии. Потом они его освободили , вынесли этажерки, тумбочки, цветы, выкатили припаркованные там коляски, вроде бы по габаритам кровать должна была войти. Вот на это место они меня и поставили, на каталке конечно. А дальше нужна была кровать, которой тоже не было, все санитары отправились на её поиски. Я не знаю, где они её искали, потому что когда я её увидела, у меня дух захватило.
У этой кровати блестели только никелированные головки, все остальное было ржавое, поэтому её надо было как то привести в божеский вид. А как? Кругом больные, пользоваться практически ничем нельзя, ну то, что может очистить ржавчину, все воняет. И они её шлифовали наждачкой, дай бог им силы и здоровья, она стала походить на кровать, и даже не скрипела, может все таки смазали сетку каким то маслом без запаха, не знаю. Но через два часа кровать блестела. Её вид конечно вызывал вопросы, но нам было весело, и санитарам и мне.
Так как шлифовали её в палате, коридор то узкий, пришлось её выволочь в коридор, потом туда выкатить меня, быстро убрать в палате то, что осталось от восстановления кровати, потом поставить кровать, а меня уже теперь нельзя было закатить, я в палату не входила. А ведь ещё нужно было положить матрац и застелить её, изначально то об этом нельзя было подумать, мне пришлось тусоваться в коридоре. И если просто ходили, и даже ходили на костылях могли пройти, то инвалидные коляски и каталки проходили либо Тика в тику, либо не проходили, видимо ширина разная была. В общем, меня гоняли по коридору туда сюда, чтобы проехать. Я уже как то подустала, а конца края моему переселению видно не было.
Сначала не могли найти матрац, и изыскивали всякие варианты, но минут через 20 где то нашли, может из под мертвеца выдернули, может в соседней больнице попросили, потому что когда его проносили мимо меня, на меня пахнуло холодом. А где холодно? Либо в морге, либо на улице, реальные логичные выводы. Ладно, с матрасом все порешали, осталось найти постельное белье! А вот тут была натуральная засада, постельного белья не было, ну нигде! Не могли найти ни марли , ни пелёнок, я понимала это по обрывкам разговоров, положить меня было не на что.
И тут проявилась русская фантазия, самая фантазийная фантазия в мире! Угадайте на что меня положили? Никогда не догадаетесь! Мою постель застрелили старыми газетами! Если бы мои силы позволили мне офигеть, я бы офигела. Но силы, которые у меня были до переезда, потихоньку закончились, и я просто тихо удивилась. Разве так можно? Девочку, которая не успела очухаться от ампутации, от стресса, от тромбоэмболии, с переломом таза, положили на постель, которую вместо простыни закрывали газеты "Труд", "Известия", "Правда", "Гудок". Что можно об этом сказать? Ничего. Поэтому когда начинают хвалить советскую медицину, мне становиться как минимум смешно, а как максимум, горько. Ведь это был Научно исследовательский институт!!! А что же тогда творилось в районных больницах?