Заскрипела дубовая дверь, запахло плесенью и перегаром. У самого входа в таверну стояла пират, вырезанный из дерева, крашеный-перекрашенный с ногой-култышкой и повязкой на глазу. В протянутой руке пирата закрепили жестяную кружку, завсегдатаи пивной бросали в неё мелочь – тем, кому не хватит расплатиться за пиво. Такова добрая традиция «Трёх кружек». Карл вспомнил, что при нём нет наличных денег, озираясь по сторонам, вытащил все монеты из кружки и положил себе в карман.
Медленно и осторожно Карл спускался в подвал, держась за качающиеся перила и тростью нащупывая нижние ступени, – он ещё не привык к полумраку. Впереди мерцал свет. Карл остановился у входа в зал. С потолка на цепях плашмя свисали колеса от телег, к колёсам прибили медные подсвечники, в них горели толстые свечи собственного производства, состав которых держался в секрете. Свечи сгорали без остатка, и с них не капал воск на головы посетителей. Деревянные столы, деревянные табуреты, деревянная стойка. Всё было деревянным – пол, стены, потолок с толстыми балками в полметра толщиной.
Карл испугался – а вдруг он не застанет своего друга в пивной, что тогда делать? Он вгляделся в лица посетителей и увидел Габана. Тот сидел за столом, а напротив него - ещё один мужчина, худой, высохший, почти как скелет, обтянутый кожей. Габан повернулся, услышав чей-то облегчённый вздох, и замер, привстал, снова сел, потёр глаза кулаками:
- Не может быть! Карл, это ты?
- Я, - Карл неуверенно подошёл к столу и снял шляпу.
- Глазам своим не верю! Ты пришёл?
- Я пришёл, - радостно улыбаясь, ответил Карл.
- Садись, познакомься, это пастор Альфред.
Пастер кивнул головой, Карл – тоже.
- А это Карл, мой старый приятель.
- Лицо его мне знакомо, вспомнить не могу, - сказал пастор громким и чистым голосом.
И голос, и глаза пастыря удивили Карла. Сморщенный старик, а глаза как у ребёнка и голос молодого человека. Подошёл официант:
- Что заказывать будете?
- То же, что у него, - ответил Карл и показал на кружку Габана.
Карл едва успел усесться на табурет, как ему принесли глиняную кружку с холодным пивом. После первого глотка кисло-горький напиток спустился в желудок, поднялся наверх и ударил в голову, хозяин желудка и головы захмелел. Пастор продолжал начатый спор:
- Каких чудес люди жаждут? Каких? Весь мир полон чудес, чудеса на каждом шагу. Посмотри на маленькое семя. Посади его в землю, из него вырастет огромное дерево. Разве не чудо? Маленькое, невзрачное семя, и глазом трудно разглядеть, собирает в себя соки земли, разбухает, - пастор Альфред, привыкший вещать проповеди прихожанам, и в пивной не мог сидеть безмолвно, - оно растёт, семя растёт, расширяется, в нём рождается новая жизнь, вот уже новой жизни тесно в маленьком семечке, она рвётся наружу, прорывается, разрывая каменные плиты – ух, какая силища! – и, бух, появляется маленький зелёный росточек. Вот такусенький, - пастор сложил пальцы и прищурил глаз.
- Из маленького росточка вырастет большое дерево, даст плоды и семена. Разве не чудо?
Карл и Габан кивнули головами в знак согласия.
- Так чем же их удивляет «фотоаппарат Бога». Рядом с другими чудесами это явление вполне рядовое.
- Я думаю, что «фотоаппарат» - либо игра случайностей, либо творение инопланетной расы, превосходящей нас в техническом развитии.
- Ага! – пастор внимательно посмотрел на Карла, - Господин безбожник. Теперь я тебя узнал. Ты – Карл, муж Селестины, - теперь в пасторе проснулся грозный обличитель человеческих грехов. А Карл сник, уязвленный тем, что для пастора Альфреда он всего лишь муж своей жены.
- Она тебя содержала. Когда тебя уволили из института за твой надменный и спесивый характер, твоя жена бросила театр и стала танцевать в ночном клубе, потому что в ночном клубе платили в три раза больше. Досталось же ей, бедняжке. А ты получил наследство и бросил её. Как же она плакала, как страдала! Она решила посвятить свою жизнь мужу – великому учёному, - пастор перевёл дыхание. – Она работала, чтобы ты мог заниматься своим делом. Как она гордилась своей долей – жена учёного и изобретателя. А ты получил наследство, собрал чемоданы и ушёл.
Двадцать лет назад Карл, получив наследство, купил большой дом, перевёз в него свои вещи и оставил жену на съемной квартире. Он чувствовал, как тяготили её их отношения, она не встречала его с улыбкой, не бросалась к нему на шею, как это было в первый год после свадьбы. Он женился на хохотушке Коломбине, а теперь рядом с ним в постели лежала полузадушенная Дездемона. Он решил избавить её от своего присутствия, но втайне надеялся, что жена прибежит к нему, уже не нищему, а богачу. Она не прибежала, а подала на развод. Карл никогда не думал, как его поступок выглядит со стороны, покраснел, начал задыхаться и выбежал из таверны.
- Эй, а кто платить будет, - крикнул официант вслед убегающему клиенту.
- Я заплачу, - сказал Габан.
Автор: Евгения Вазенмиллер