Тридцать лет назад, сразу после победы над ГКЧП, Верховный Совет РСФСР постановил «считать исторический флаг России - полотнище из равновеликих горизонтальных белой, лазоревой, алой полос - официальным Национальным флагом Российской Федерации». Одним из авторов постановления был самый молодой народный депутат России Олег РУМЯНЦЕВ
– Олег Германович, откуда вообще тогда, в начале 1990-х, возникла идея о смене флага?
– Давайте вспомним тот очень жёсткий политический контекст, в котором 22 августа 1991 года Верховным советом Российской Федерации было принято постановление № 1627/1-1 «Об официальном признании и использовании Национального флага РСФСР». Приняли его с подачи группы членов Конституционной комиссии. Выступил тогда от нас с этим предложением член Конституционной комиссии и член рабочей группы Леонид Борисович Волков. Он работал старшим научным сотрудником в Институте научной информации по общественным наукам АН СССР (ИНИОН), мы были вместе членами клуба «Перестройка», он был моим коллегой и соратником по социал-демократической партии. Ему, как старейшему, больше 60 лет, мы и поручили выступить с инициативой постановления.
- А разве Верховный совет имел право принимать такое постановление?
- Конечно нет, никаких полномочий на это у Верховного совета не было. Такие вопросы по Конституции решать мог только Съезд народных депутатов. Мы тогда Конституцию уважали, тем более, что сами были членами Конституционной комиссии. Поэтому нами было внесено только предложение об официальном использовании национального исторического флага России.
– То есть, это было как бы предложение, которое потом должен был утвердить Съезд?
– Таким предложением мы как бы отмечали ещё один шаг в деле конституционной реформы.
- Первый шаг?
- Нет, не первый. Первым было заимствование из проекта Конституционной комиссии главы о Президенте Российской Федерации, это сделал IV Съезд народных депутатов, а чуть позже подтвердил V Cъезд народных депутатов. Следующим шагом в июле 1991 года стало принятие статьи о Конституционном суде.
- Идея с флагом тоже была взята из проекта Конституции?
- Да, это все было естественное, органичное перемещение в действующую практику тех идей, которые нарабатывала Конституционная комиссия.
– Полагаю, что не всем депутатам понравилась ваша идея – поменять красный флаг на бело-сине-красный?
– Знаете, когда на I Съезде народных депутатов в июне 1990 года три депутата от Москвы, Виктор Аксючиц, Михаил Астафьев и ваш покорный слуга Олег Румянцев, поставили на свои парты в Большом кремлевском дворце в зале заседаний, его после реконструкции Бородина уже нет, так вот, когда мы поставили три трехцветных флажка, это вызвало бурное возмущение коммунистической части съезда. Они даже попытались поставить вопрос, чтобы нас наказать, а эти флаги немедленно убрать. Мы вынуждены были встать на стулья и этими флагами размахивать. Это плохо воспринималось официальной номенклатурой съезда, его коммунистической частью. Но в 1991 году это был уже такой символический жест: сразу после поражения 21 августа ГКЧП поставить вопрос о следующем продвижении в сторону новой Конституции. Потому что в целом флаг – это часть государственной символики, которая закрепляется Конституцией.
– Ну да, ведь противники ГКЧП уже использовали бесикр, ставший за время неудачного путча настоящим символом новой России.
– У нас в проектах Конституции не было отсылок к федеральным законам, которые должны это решение о флаге утвердить. У нас прямо говорилось, какой флаг, какой гимн. И тогда же, начиная с 22 августа, мы начали ставить вопрос о подготовке съезда к принятию новой Конституции.
– Однако приняли её только в 1993-м. Откуда такая задержка, раз проекты уже были?
– 17 сентября 1991 года прошло Пленарное заседание Конституционной комиссии, которое утвердило все изменения в проекте Конституции и предложило целую программу, когда две палаты Верховного совета, Совет республики (нынешняя Государственная Дума) и Совет национальностей (нынешний Совет Федерации) рассматривают его и принимают, после чего проект новой Конституции должен был принять уже Съезд народных депутатов, который был назначен на 24 ноября 1991 года. После чего его для утверждения выносили на всенародный референдум. Но всё пошло не так, как мы запланировали.
– Что помешало?
– Поражение ГКЧП отнюдь не обернулась победой конституционного строя, демократической и правовой государственности в России. Только когда значительно позже я ознакомился с письмом члена Конституционной комиссии Владимира Петровича Лукина Ельцину, в котором он убеждал Бориса Николаевича не созывать Съезд и не принимать пока Конституцию, я начал понимать, почему Ельцин после поражения ГКЧП удалился в свою резиденцию, откуда его нельзя было выдернуть никакими силами. Почему он отказывается созывать Съезд, несмотря на то, что к нему с этим многократно обращался Верховный совет, а Конституционная комиссия, возглавляемая как раз Ельциным, 17 сентября непосредственно приняла решение о необходимости созыва съезда и принятия на нём проекта Конституции.
– А сам Верховный Совет это сделать не мог?
– Нет, по действовавшей тогда Конституции, право созвать съезд принадлежало только Президенту Российской Федерации. Ельцин оттягивал созыв, и Съезд был назначен только лишь на 28 октября.
Теперь представьте себе, после поражения ГКЧП союзный центр выпал в осадок. Российский съезд, вечевой орган, который обязан принять на себя ответственность за судьбу страны, не созывается. Есть Верховный совет, который не являлся представительным органом, поскольку это всего лишь 250 депутатов с усечёнными полномочиями из 1000 депутатов Съезда. Он что-то там такое хочет, за что-то такое выступает, но на него не обращают внимание. А окружение президента в то время готовило все необходимые решения для того, чтобы освободить себя от последних остатков парламентского контроля. Вот, что происходило в то время. Ещё раз, флаг мы рассматривали всего лишь как шаг в сторону принятия новой Конституции. А нам всячески твердили, что принимать новую Конституцию пока не нужно. Почему не нужно? Да потому что в нашем проекте был не только сильный президент, но и очень сильный парламент. Там была возможность любой из ветвей власти уничтожить другую ветвь власти.
– Ну, вот чуть позже одна ветвь власти, Президентская, как раз и уничтожила две других – парламент, а заодно – и Конституционный суд.
– Но это произошло уж в 1993 году. А тогда, в августе-октябре 1991-го мы не понимали, как можно тянуть, когда страна рушится. Ведь ещё 15 августа 1991 года, за три дня до путча все члены Комиссии съезда по союзному договору получили информацию о том, что готовится к подписанию новый союзный договор.
– Так называемый «Новоогарёвский процесс».
– Именно. Ещё 23 апреля 1991 года, Горбачёву удалось парафировать его почти со всеми руководителями союзных республик, кроме Прибалтики, Грузии, Молдавии и Армении. То есть, в Союзе, кроме РСФСР, соглашались остаться Украина, Белоруссия, Казахстан, Узбекистан, Азербайджан, Таджикистан, Киргизия и Туркмения. Это был очень мощный прорыв.
– Точно, Горбачёв ещё тогда, в начале августа сказал, что новый Союзный договор готов, и все желающие государства могут уже начиная с 20 августа к нему подключится. Но 18 августа первого и единственного Президента СССР блокировали в Форосе.
– 15 августа, когда члены Комиссии съезда по союзному договору получили соответствующие правительственные телеграммы, стало очевидным, что Горбачёв и Лукьянов готовы объединить девять бывших союзных республик в новое государство.
– Все этого ждали. Даже знали, как оно будет называться – ССГ – Союз Суверенных Государств.
– Это должно было быть конфедеративное государство, с общей территорией, армией, валютой, с союзными органами.
– Как США?
– Более рыхлое, но примерно такое. Но ГКЧП все эти планы разрушило, и дало повод в союзных республиках крепко встать на ноги националистам всех мастей, которые мечтали, об освоении активов, доставшихся от великого Советского Союза. С другой стороны, зашевелились сепаратисты и внутри Российской Федерации. Регионы в 1990 году союзным Съездом получали права, равные правам союзных республик. А теперь, если союзные республики хотят выйти, некоторые регионы-автономии тоже сказали: «А мы чем хуже?». В результате общенациональный съезд чеченского народа принял тогда решение о полном суверенитете Чеченской Республики.
С одной стороны – разрушение Новоогаревского процесса, с другой – опасность распада Российской Федерации, так что риски были колоссальные. Только Съезд мог все это остановить, приняв новую союзную Конституцию.
– Конституция могла как-то помочь?
– Да, в ней были прописаны вопросы о делегировании союзным органам определённых полномочий, которые выбивали почву из-под ног националистов. Это было идеей Декларации о государственном суверенитете от 19 июня 1990 года. Положения Декларации стали основой для принятия новой Конституции и заключения нового Союзного договора. Но VI съезд в 1991 году так и не был созван, зато 15 декабря было подписано Беловежское соглашение. Которое никак нельзя назвать спасением страны.
– Немножко возвращаясь к флагу. Вы сказали, что ещё в 1990-м ставили на вои депутатские парты три триколора. Но ведь тогда их нигде не производили и в магазинах не продавали. Откуда вы их взяли?
– Из-за океана нам их не присылали. Их сделали помощники Виктора Аксючица и Михаила Астафьева, они были не разлей вода, всегда вместе, всегда рядом. Два депутата такого редкого сегодня консервативно-демократического тренда. Я их поддержал, потому что позиции мы с ними занимали схожие, сотрудничали в ходе выборов в народные депутаты Российской Федерации, и в ходе работы Съезда московской группы, несмотря на то, что я возглавлял социал-демократическую фракцию, а Аксючиц и Астафьев представляли национал-демократические силы – «Демократическую Россию» и блок «Народное согласие».
– Но почему вы выбрали именно бело-сине-красный флаг? Что тогда для вас символизировали эти горизонтальные полоски?
– В геральдические особенности я особенно не вдавался, у нас в Конституционной комиссии был привлечённый мною замечательный эксперт доктор исторических наук, специалист по геральдике Георгий Вадимович Вилинбахов, все эти вопросы были в его ведении. Сегодня он государственный герольдмейстер, занимает пост Председатель Геральдического совета при Президенте Российской Федерации и, параллельно, заместителя директора Государственного Эрмитажа по научной работе. Мы доверяли ему полностью, как и другим привлечённым нами экспертам.
– Вы то доверяли, но как других убедили? Всё-так смена флага – дело очень сложное. У граждан государства с ним очень много ассоциируется…
– Главное – мы провели геральдическую выставку в здании Дома Советов Российской Федерации, ныне это Дом Правительства Российской Федерации, который все мы знаем, как «Белый дом». На ней были представлены исторические материалы, касающиеся нашего герба и флага.
– Но наверняка были депутаты, предлагавшие другие варианты?
– Конечно, часть депутатов утверждала, что надо принять имперский чёрно-желто-белый стяг.
– Флаг Александра II, царя-освободителя?
– Да, но после длительных дебатов, обсуждений с экспертами, решение было принято в пользу бело-сине-красного триколора, являвшегося флагом Российской империи на момент Октябрьской революции.
– Вилинбахову удалось всех убедить?
– Там был не только Георгий Вадимович, мы приглашали и других историков.
– И какие были ощущения, когда все-таки был принят этот флаг и когда он был впервые поднят уже как государственный?
– Был колоссальный подъем со стороны принявшего решение Верховного совета. Все депутаты встали, была бурная и длительная овация. Тут же нашлись энтузиасты, вызвавшиеся заменить флаг на флагштоке Дома советов Российской Федерации. Была колоссальная поддержка со стороны народа, наших избирателей. Но, повторяю, такой энтузиазм был больше связан с победой над путчем.
– Ну да, всем казалось, что новый флаг – это конечная точка, банально – последний гвоздь в крышку гроба ГКЧП. И, в тоже время – отправная точка обновлённого конфедеративного союзного государства. За которое 9 из 15 республик ещё в марте проголосовали на знаменитом Всесоюзном референдуме о сохранении СССР более чем 70% голосов.
– Конечно, но казус с ГКЧП ещё нуждается в очень серьезном исследовании и расследовании.
– А что там расследовать? Всё же прекрасно известно…
– Я не думаю, что путч был собственной инициативой ГКЧПистов. Тем более, что в состав ГКЧП вошли достаточно уважаемые люди. Трудно поверить, что члены ГКЧП были вот такими узколобыми. Я думаю, что им подкинули эту отравленную идею. Потому что протестовать против конфедеративного государства и в итоге получить полное разрушение СССР, мог только человек крайне недальновидный. Надо было, напротив, всячески поддерживать Новоогаревский процесс. Горбачев проявил тогда политическую мудрость и дальновидность, и перезаключение союзного договора было как никогда реально. Делегирование со стороны Российской Федерации части своих полномочий союзным органам представлялось совершенно неизбежным: общая оборона, пограничные войска, единая валюта – все это представлялось совершенно естественным. И торпедировать процесс, думая, что вот эта силовая судорога спасёт страну – это было сделано явно с чьей-то подачи.
– С чьей?
– Об этом можно только догадываться. Но понятно, что те люди, которые чувствуют себя прекрасно в условиях сегодняшнего государственного олигархического капитализма, им Новоогарёвский процесс был не нужен. Им надо было сорвать переподписание союзного договора и развернуться страну в другую сторону.
– А что же Президент?
– Мы надеялись на Президента, верили, что он соберёт внеочередной Съезд, тем более, что он был просто обязан это сделать, но этого не произошло.
– Тем не менее, до 1993 года вы сотрудничали с Борисом Николаевичем. Он возглавлял Конституционную комиссию, вы были её секретарём.
– Безусловно. Когда в мае 1990-го Ельцин в результате очень тяжелой, сложной политической операции, был избран председателем Верховного совета СССР, я был одним из организаторов его избирательной кампании. После её успешного завершения мы с ним сидели, и он спросил: «Как бы вы хотели, чтобы я вас отблагодарил?» Я сказал, что давайте все-таки вернемся к нашей идее создания Конституционной комиссии, о которой я вам рассказывал, 1 мая 1990 года на совещании демократически избранных депутатов. Вы возглавите, я стану вашим заместителем, будем осуществлять конституционную реформу. Так об этом и договорились. Потом идею согласовали с «Демократической Россией», поставили заместителем Сергея Глотова, я же стал в комиссии третьим лицом. Мы тогда верили, что Ельцин, как человек пассионарный и способный не только речи произносить, которые для него готовились, в том числе и в Конституционной комиссии, поведёт себя соответствующим образом. А он, к огромному сожалению, вот эту свою пассионарность на какой-то стадии, где-то в середине 1992 года, сдал в архив.
– Но сотрудничество с ним вы не прекратили, и в 1997 году стали одним из разработчиков Договора о союзе Беларуси и России. Как проходила работа над ним?
– Это вопрос значительно более сложный, чем о новом флаге. Тема для другого большого интервью, поэтому предлагаю вернуться к нему позже. В Российской Конституции было бы целесообразно закрепить более детально конституционные принципы участия России в международных сообществах (союзах, организациях), в развитие положений интеграционного права нынешней статьи 79 Конституции. Включить возможность создания Союзного государства и его преобразования в единое демократическое правовое социальное государство с республиканской формой правления, открытое на основе международных договоров для участия других государств. И порядок и условия делегирования Россией части своих полномочий межгосударственным объединениям при обязательности референдума. Чтобы закрыть пробелы в конституционных нормах в нашей правовой системе.
К СВЕДЕНИЮ
Олег Германович РУМЯНЦЕВ
Родился 23 марта 1961 г. в Москве, в семье инженеров-атомщиков.
Закончил МГУ им Ломоносова по специальности "Экономическая география" и аспирантуру МГЮА по специальности «Государственное, административное, финансовое право». Кандидат юридических наук
До 1990 года работал научным сотрудником Института экономики мировой социалистической системы (ИЭМСС) АН СССР.
С 1987 по 1998 года – руководитель ряда самодеятельных общественных объединений; президент клубов «Перестройка» и «Демократическая перестройка», соучредитель и лидер Социал-демократической партии России.
С 1990 по 1993 годы – народный депутат РФ, член Верховного Совета РФ, секретарь Конституционной комиссии и руководитель Рабочей группы по подготовке проекта Конституции Российской Федерации
С1996 по 1998 годы – заместитель ответственного секретаря Парламентского Собрания Союза Беларуси и России, один из разработчиков Договора о Союзе Беларуси и России
Управляющий партнер Консалтингового агентства "Румянцев и партнеры".
Член Общественного совета при Министерстве культуры РФ.
Доцент Финансового университета
Болельщик футбольного клуба "Торпедо" (Москва). Кандидат в мастера спорта по фехтованию на шпагах.
Беседовал Валерий ЧУМАКОВ, Москва
© "Союзное государство"
Дочитали до конца? Было интересно? Поддержите журнал, подпишитесь и поставьте лайк!
ИСТОРИЯ СОЮЗНОГО ГОСУДАРСТВА
Как заместитель Руководителя Администрации Президента РФ стал фотографом и охотником
Мало кто знает, какой именно орёл, изображён на гербе России