По дороге, словно по проспекту, текла лента реки. Привезенный гондольерами камень для отсыпки берега был разбит на группы и тщательно уложен на дно. Как ни мало продумано было все вокруг, но это уже был триумф, с которым Наяна не могла не считаться. Спокойствие, с каким Лестор отнесся к своим обязанностям, свидетельствовало о том, что его не пугал суровый нрав Брендона: Лестеру было все равно, что у Брендона на уме.
Брендон, однако, оставался для Наяны загадкой. У нее не было никаких иллюзий относительно тех чувств, которые она испытала к своему новому другу. Ей было тяжело быть рядом с ним. Она знала, что любви не существует, и хотела быть лишь другом Лестера. Наяну влекло к Брендону не менее сильное чувство, чем к Лестеру. Она чувствовала, что не сможет жить без него, и все же их физическое влечение друг к другу было сильнее. Как ему удается заставить ее вспомнить о том ужасном времени, о тех мучениях, которые ей пришлось пережить, о том тяжком горе, которое она вынесла? Брендон спас ее, вернул к жизни, и Наяне было все труднее скрывать от него свои страдания.
К тому же ее новое положение не давало возможности посещать салоны и аристократические клубы. Несколько раз ее приглашали сюда, и она шла неохотно. Ей хотелось, чтобы Брендон проявлял больше внимания к ее положению, но он был холоден и безутешен, а Брендона эта холодность только еще больше злила и выводила из себя.
Наяна осознавала, что, если бы Брендон за день до ее приезда не уехал в Англию, а остался в Париже, ему было бы легче. Но она понимала, что если он решился покинуть ее на несколько месяцев, то тем самым поставил себя вне этой жизни, вне ее интересов.
Они пересекли реку. Дул прохладный ветер, и мраморные плиты набережной покрылись тонкой корочкой льда.
Бутылка с шампанским, которую Наян принес в город, замерзла и покрылась ледяной коркой. В палатке было холодно, и ей приходилось то и дело отогревать ее дыханием. Теперь она решила, что Брендон никогда не узнает ее секрета. У него слишком много дел, чтобы тратить время на подобные мелочи.