Толпа илян растворялась на глазах — каждый отправился по своим делам, кто в парник, кто в пещеру, кто к озеру. Остались только Патрисия, Кетл, Кеунвен, Бокчерриг, Газбелт со своим сыном Виуллереном, еще несколько илян и почему-то Гвеаюриг. Глава Лайдера повел их всех за собой вокруг озера. Кеунвен о чем-то негромко переговаривался с Кетлом. Точнее, что-то ему говорил, а может, уговаривал, но дор молчал.
На другом конце озера оказался туннель, по-видимому, уходящий глубоко в горы, и полный различной техники, в основном, куори разных форм и размеров. У самого выхода из туннеля стояла капсула яйцевидной формы. Размером она была гораздо меньше куори, закрыта со всех сторон, настолько гладкая, что не видно входа, только впереди узкая амбразура вместо окна. Вместо колес — тонюсенькая ножка, напоминающая куриную, и придающая капсуле немного комичный вид. Капсула покачивалась на этой ножке, переливаясь стальным блеском.
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12, глава 13, глава 14, глава 15, глава 16, глава 17, глава 18, глава 19, глава 20)
Виуллерен куда-то нажал, и из капсулы выдвинулась круглая ячейка, в которую с миллиметровой точностью вошел шар с топливом, поданный Газбелтом.
— Ты помнишь, как обращаться с капсулой, Макеллин? — спросил Газбелт.
— Да, конечно, — отвечал взволнованный илянин. — Я летал на таких много раз.
Он подошел к капсуле и провел рукой по определенному месту — и тут же перед ними растаяла небольшая дверца, за которой обнаружилось единственное узенькое сидение.
— Хорошо, тогда возьми маршрут у Тобоусира. Дор Кетлерен создаст тебе временный защитный контур, и земляне не увидят, когда ты будешь пересекать атмосферу Илии, а потом вряд ли обратят внимание на столь малое небесное тело. По крайней мере, мы будем просить об этом Силы.
— Я передам тебе информацию, где приземлиться на Ксандре, как попасть в город и восстановить энергию, — добавил Теаюриг. — Затем ты сможешь начать искать Стара.
«Интересно, как он будет его искать? Кетл говорил что-то про «зов», — подумала Пат, но поскольку этот вопрос никому больше не волновал, поинтересовалась вслух:
— Когда вылет?
Капсула не вызывала у нее никакого доверия. Она сомневалась, что рискнула бы куда-либо полететь на такой.
— Прямо сейчас, — ответил Виуллерен.
— Но ему же надо получить информацию….
— Он уже получил ее, Паттл Исия, — улыбнулся Кеунвен.
Патрисия вспомнила про «общую базу знаний». Или это происходит как-то иначе? Надо потом спросить у Кетла… То есть… Уже не придется спрашивать. Патрисия невольно перевела взгляд на дора. Тот разглядывал капсулу. По крайней мере смотрел только туда.
— Понятно, — вымолвила она.
Это единственное, что было сейчас ей хоть как-то понятно. Все остальное казалось просто дурным сном.
Тем временем из пещеры выкатили другое воздушное судно — большой допотопный селиплан на полтора десятка мест. На Земле такие называли «трамвайчиками», хотя Патрисия понятия не имела, что это означает.
— Надо же, — удивилась она, — у нас летали такие же. По-моему, они даже на топливе еще были.
— Это и есть ваш земной куори, — пояснил Газбелт. — Мы использовали вашу технику, когда уходили в горы. Только изменили источник питания, и теперь он может летать от энергии Фатаза, или быть заряженным нами.
Пат вспомнила, как Кетл заряжал собственной энергией их куори в бурю, и сама удивилась, что уже ничему не удивляется.
Макеллин о чем-то негромко разговаривал с Тобоусиром и Теаюригом, Кетл продолжал гипнотизировать капсулу, Газбелт с Виуллереном что-то регулировали внутри, укладывали вещевой мешок с пожитками Макеллина. Рядом с Патрисией оказался Бокчерриг, и Пат отвернулась от него к Кеунвену.
— Знает ли Макеллин язык Оксандры? — спросила она, лишь бы что-то спросить — любопытство начисто оставило ее сейчас. — Хотя да, там все говорят на тезурии.
— Макеллин много раз летал на Ксандру, — ответил Кеунвен. — Но ты права, он сможет говорить и на тезурии. И даже на твоем языке, если захочет. Мы можем понять смысл любых слов, хотя это, конечно, не то же самое, что по-настоящему знать язык.
Ну да, как она забыла… В другое время ей было бы интересно узнать, как они проникают в чужие наречия, но не сейчас.
— А деньги… Давайте, я дам Макеллину деньги, — вспомнила она. — На Оксандре можно поменять земные эквиваленты.
— Не надо, Паттл Исия, у Макеллина есть дары наших недр.
— Но тогда там догадаются, что он с Илии.
— Дары наших недр ходят по Ксандре испокон веков, — вмешался в разговор Бокчерриг, — так что не догадаются. Внешне ксандры похожи на нас. К тому же, за илянами охотятся только земляне.
— Но как вообще на Оксандре относятся к этой войне? Они могут выдать кого-то из вас землянам?
— Как мы можем об этом знать, землянка, находясь здесь? Наверняка там сейчас относятся к Илии как к вашей, земной колонии, вот и все, — сказал Бокчерриг, посчитав, что она спрашивает его.
Кеунвен бросил взгляд на Бокчеррига.
— Ксандры странный народ, если так можно назвать всех, кто там проживает, — заметил отец Стара. — Раньше они даже летали сюда к нам, но потом стали относиться к илле с суеверной опаской. Они ни во что не верят и одновременно боятся выдуманного. Они не любят войн и никогда не поддержали бы красных людей, но по большому счету, я думаю, им все равно, что происходит с другими. Раньше у них не было никаких политических договоров с Землей. Однако я тоже беспокоюсь о Старе, хотя думаю, специально никто его преследовать там не станет. А он, как и Макеллин, будет достаточно мудр, чтобы не выдавать своего происхождения.
— Но земляне там есть, разве не так?
— Не те, что здесь. Красные люди туда, скорее всего, не летают. Те земляне, что поселились на Ксандре, живут там ради удовольствий, как они их понимают, — объяснил Кеунвен. — В любом случае, Макеллину следует быть осторожным, ты права.
— Я вижу, ты сильно огорчена, землянка, твои цвета совсем потускнели, — заметил Бокчерриг.
— Не смей следить за ее цветами, — возмущенно вмешался Гвеаюриг, — она не научилась скрывать своих эмоций, но мы не должны этим пользоваться!
— Почему, если Кетлерен себе это позволял? — ни капли ни смутился тот и снова обратился к Патрисии:
— Ты сделала правильный выбор, землянка, но я понимаю, тебе нужно время, чтобы смириться с этим. Твое русло должно уйти от больного русла Кетлерена.
— Больного? — прищурилась она. — Дор заботится не только о продлении своего рода… в отличие от кое-кого тут…
— Главный инстинкт разумного — спасти себе подобных. Это первое, о чем думает каждый разумный, и земляне тем более, разве нет? — возразил Бокчерриг.
— А когда речь пойдет о спасении самого себя, то инстинкт подскажет тебе, Бокчерриг, что это главнее, чем спасти себе подобных? — не выдержал Кеунвен. — Болезнь дора Кетлерена ведет в небеса, твое же здоровье опускает тебя до инстинкта животных. Если бы землянка думала лишь о своем кровном роде, она бы не стала спасать Стара, а заставила его отдать Дар красным людям. Если бы она думала о собственном благе, то не помогла бы ему бежать. Для красных людей она — предательница.
— Да, но она индиго, — спокойно ответствовал Бокчерриг, — как и ты, Кеунвен. А у индиго другие задачи.
— Я думаю, что каждый из нас должен если не чувствовать, так действовать, как индиго, — медленно произнес отец Стара.
— Но тебе легко говорить, — не сдался его собеседник. — Ты действуешь так, как ты чувствуешь. А я — так, как чувствую я, ради блага своего народа.
— Когда землянка решила спасти моего сына, она сделала благо в первую очередь для своего народа.
Патрисия с удивлением посмотрела на Кеунвена.
— Да, Паттл Исия, ты принесла тем самым благо своему народу, — еще раз повторил тот. — Будучи его частью, ты сделала свой народ лучше. Это и есть истинное благо для землян. И сейчас, отказавшись лететь, она продолжает творить это благо.
— Ну и чем же тогда недовольны вы с Кетлереном? — пожал плечами Бокчерриг. — Землянка делает благо для своего народа. Это ее выбор.
— Просто мы с дором Кетлереном хотели сделать благо для своего, — грустно улыбнулся Кеунвен.
Патрисия уже основательно запуталась в том, кто кому и ради чего собирается приносить благо. Для нее все было просто — Кетл хотел спасти ее, она отказалась в пользу Макеллина — иначе не получалось, Кетл на нее разозлился. Сердит до такой степени, что теперь даже не смотрит в ее сторону. Видимо, он очень сильно расстроен. И теперь стоит там, возле капсулы, такой чужой…
А что на душе у нее, думает ли он об этом? Неужели только пару часов назад они говорили с ним, а потом этот кокон, и… Разумеется, он продолжает ее защищать — так, как ему кажется правильным. И только одним не готов пожертвовать ради нее — не хочет принять ее любовь.
Патрисия испугалась, что вспышка в ее эмоциях снова выдаст ее Бокчерригу, и только собиралась отойти подальше, как произошло неожиданное: капсула, которая только что находилась прямо перед ней, в один миг исчезла. Вот просто раз — и нет. Она даже вскрикнула от неожиданности.
— Отлично, у дора Кетлерена получилось поставить защиту, — спокойно сказал Теаюриг, возвращаясь к ним. — Мы можем лететь.
Ага, значит, дор времени зря не терял. Капсула снова появилась.
— Я включу защиту, когда креза дадут энергию, — сказал Кетл, тоже подходя к ним, — сейчас мне нужно сохранить свои силы.
— Я помогу тебе, когда мы будем над океаном, — ответил Кеунвен.
Дор кивнул. Патрисия напрасно пыталась поймать его взгляд. Она заметила, что все, даже Бокчерриг, взирают сейчас на дора с большим уважением — видимо, он сделал нечто, что не под силу здесь больше никому.
— Хорошо, дор Кетлерен. Пора лететь. Землянка полетит с нами проводить Макеллина? — спросил Теаюриг.
— Нет, — резко ответил Кетл, — Соов мне поверит и без нее. Он…
Он замялся.
— Соов знал, что землянка не захочет лететь на Ксандру.
— Но она не помешает нам, если…
— Нет, — произнес Кетл очень твердо. — Мне она будет мешать.
— Но почему… — удивился Теаюриг.
Кетлерен несколько секунд молчал, а потом произнес бесцветным голосом.
— Мне не хватит энергии поставить защиту, если она будет с нами.
— Я не полечу, — быстро произнесла Патрисия, не дожидаясь новых вопросов к дору. — Я устала. Как найти твой дом, Кеунвен?
— Гвеаюриг проводит тебя, — ответил отец Стара.
Макеллин тоже подошел к ним, и Патрисия с ужасом поняла, что сейчас начнется новый поток благодарностей.
— Счастливо тебе, Макеллин! Пусть все у тебя получится, — бодро проговорила она, развернулась и пошла, почти побежала прочь — к озеру.
Гвеаюриг поспешил за ней. Отойдя шагов на двадцать, она, не выдержав, обернулась. Дор как раз садился в «трамвайчик» — последним.
— Кетл! — невольно взмолилась она «прямо». — Я так не могу… Скажи мне хоть что-нибудь, Кетл! Что угодно…
Ответа она не получила, только увидела, как тот замедлился на пороге куори. А потом очень быстро скрылся внутри.
А потом куори и капсула поднялись в воздух — капсула летела пока так же медленно, как и «трамвайчик».
— Она разовьет скорость, когда получит энергию, — объяснил Гвеаюриг, указывая на капсулу, которой управлял Макеллин. — И исчезнет так быстро, что земляне и не успеют опомниться.
Оба воздушных судна медленно полетели к вершине ближайшей горы. Пат прикрыла глаза, стараясь сдержать слезы — ей было так горько, словно это не Макеллин, а Кетл улетал сейчас навсегда. А когда открыла снова, ни капсулы, ни куори уже не было видно.
Дор бросил ее окончательно, без единого прощального слова.
Глава 8. Новый дом
Идти оказалось недалеко. Разговаривать не хотелось, молодой илянин тактично молчал. Они с Гвеаюригом покинули долину озера, поднялись наверх, прошли между скалами, снова поднялись и попали туда, где заседал Лайдер в день прибытия Пат.
Обогнув один из толстых хребтов, они оказались в небольшом закрытом ущелье. Здесь ничто не напоминало Патрисии, что она высоко в горах — никаких обрывов, небольшой «дворик», круг неба над головой, стесненный со всех сторон вершинами скал.
Фатаз уже опускался над горами, даря последние закатные лучи. Наверное, над океаном его еще было видно, но здесь уже почти совсем стемнело. Звезды пока не зажглись, и снаружи Пат разглядела лишь темный широкий вход.
— Пещера Кеунвена, — провозгласил Гвеаюриг.
Он остановился, не собираясь входить.
— А что за дом, который ты вырастил, где он? — спросила Пат.
Светляков сюда призвать было некому, поэтому Пат включила свой бесценный фонарик, осматривая стену пещеры.
— Он внутри, — ответил парень. — Это не такая пещера, как у дора Кетлерена, там много места.
— Тогда почему Кеунвен живет один?
— Все поселились ближе к воде, а Кеунвен, как и дор Кетлерен, выбрал тишину.
— Значит, сначала я мешала дору, а теперь буду мешать Кеунвену, — невесело усмехнулась она.
— Нет, Паттл Исия, в твоем доме есть все, чтобы ты могла находиться там и не мешать. Только обновляться придется снаружи.
Гвеаюриг провел ее по дворику вдоль стены и показал закуток, завешанный длинной тканью, как занавесью. Пат приоткрыла занавесь и посветила фонариком — щель между скалами в качестве отхожей ямы, приятно пахнущий мох на стене. Интересно все-таки, они специально его выращивают?
— Чтобы показать другим, что ты здесь, надо положить на дорогу вот этот камень, — парень указал ей на большой синеватый булыжник.
— Ну ладно, с этим ясно, — поморщилась она, — а что тут с водой?
— Если ты пригласишь меня в пещеру, я покажу тебе, — сказал тот.
Ах вон оно что, теперь она тут хозяйка.
— Кеунвену доставляют воду по мере необходимости, — объяснил Гвеаюриг.
Внутри Патрисия действительно увидела чан с водой, каменные скамьи, плотные одеяла, лепные чаши — убранство жилища Кеунвена почти ничем не отличалось от убранства их с Кетлом пещеры. Но из огромного пространства под скалой так оборудовали только часть, остальное помещение, похоже, использовалось под склад.
— Здесь наше хранилище, — подтвердил Гвеаюриг. — А вон там я устроил тебе дом. У тебя будет отдельный выход наружу.
Они прошли по подземному коридору налево, в другую сторону от жилища Кеунвена и уперлись в тот самый «дом». К изумлению Патрисии, он был ярко освещен — под потолком весело кружили светляки.
— Вот спасибо! — обрадовалась Пат. — Когда ты успел позвать их? Как быстро они прилетели, в прошлый раз они только на другой день…
— За что ты благодаришь, землянка? — удивился парень. — Разве светляков призвала не ты?
Она уставилась на него. Вот оно что… наверное, это постарался дор. Это мог быть и Кеунвен, но ей хотелось думать, что Кетл продолжает заботиться о ней.
Что касается «дома»… Прямо сказать, это оказалось чудесно, и уж точно сверх ее ожиданий. Патрисии пришлось несколько раз войти и выйти, чтобы понять, каким образом здесь все устроено, и подивиться таланту и вкусу парня, и это притом, что времени и возможностей у него было маловато.
В подгорное пространство, а теперь и в ее новое жилище вел еще один вход из ущелья, почти под самой скалой, поэтому Пат его сразу и не заметила. Вход этот теперь оплетали гибкие и широкие стволы синих иллийских деревьев. Листьев и плодов не было, но деревья вне всякого сомнения были живыми, их корни уходили в земляной пол. Откуда здесь земля, была ли она изначально или нет, Пат даже не спросила, так ее поразило все остальное.
Несомненно, это был настоящий дом, похожий на тот, в котором жила Яли Нел со своей матерью. Жилище Кетла не выдерживало с ним никакого сравнения. Внутри имелась настоящая кровля — тоже из переплетенных стволов, словно склеенных между собой цветным мхом. Мебель — низкий столик, кровать — тоже живые, деревянные, а не каменные, из низкого ответвления из стены, и ни одна веточка при этом не срублена. Некоторые стволы имели не синий, а золотистый цвет.
— Это еще совсем юные деревья, — скромно объяснил Гвеаюриг в ответ на ее восторги. — Некоторые я вырастил сам, а у остальных попросил разрешения подчиниться моему замыслу и пересадил их сюда. Все они еще будут расти, надо только правильно направлять их. Высота и ширина пещеры позволяют со временем расширить дом, но пока тебе хватит этого, правда?
Патрисия с восторгом рассматривала узоры на тканях, наброшенных на ее новую кровать, но не стала уточнять, предназначались ли они изначально ей, как будущей невесте Гвеаюрига, либо украшали «дом для Стара».
— А это кто? — она указала на портрет красивой темнокожей женщины.
Не смотря на то, что художник так и не освоил пока композицию, и лицо натурального размера едва помещалось в картину, это был самый настоящий портрет.
— Это невеста дора Кетлерена, Леяла. Я нарисовал ее просто так, потому что она была очень красивая. Ты объяснила мне вчера, как рисовать, и я попробовал. У меня получилось?
— Да, несомненно… — пробормотала Пат.
Потом поняла, что нужна искренняя благодарность и добавила с воодушевлением:
— Это прекрасный дом. Повезет твоей жене, что ты умеешь создавать такую красоту!
— Откуда у меня будет жена, Паттл Исия? — поднял брови парень.
— Ох, прости… Я… я сама не поняла, что сказала…
— Я начинал растить этот дом для тебя…
— Да, да, я поняла, — ей хотелось побыстрее прекратить этот разговор, она чувствовала вину.
— А вчера, когда ты сказала мне, что испытываешь огонь к Стару…
Неужели это было только вчера? Столько всего произошло с тех пор, подумала Пат.
— Послушай, Гвеаюриг… — быстро начала она, но тот продолжал:
— Я никому не сказал об этом, как и обещал тебе, Паттл Исия. Но я подумал, если Стар вернется, вам с ним понадобится отдельный дом. Я пришел к Кеунвену и сказал, что хочу отдать дом его сыну. Тот принял дар, и мы вместе перенесли и прирастили дом сюда. Видишь, как это пригодилось тебе сейчас! А когда вернется Стар, вам будет где жить. И какое облегчение для дора Кетлерена, теперь он сможет восстановить свой баланс!
— Ну да… сможет, — Патрисия отвернулась. — Послушай, Гвеаюриг, Стар ведь еще не обязательно… если у него не возникнет ко мне огня…
— Я понимаю. Но тогда он сможет жить с отцом.
Парню очень хотелось, чтобы его дар принес пользу, и Пат еще раз постаралась поблагодарить его от всего сердца. Тем более что с художественной точки зрения дом представлял из себя настоящий шедевр.
Наконец, Гвеаюриг откланялся, и она осталась в одиночестве. Ну вот, теперь у нее есть почти человеческое жилье. Здесь можно жить и наслаждаться, это тебе не каменная пещерка на обрыве скалы… Уютно, тепло, красиво.
Но здесь нет Кетла.
Как… как она тут оказалась? Зачем согласилась? Что она делает здесь, когда ей надо наверх, домой, на вершину горы, туда, где звездное небо, воздух, пространство и друг?
Согласилась? Ничего она не соглашалась! Это он сам сплавил ее сюда и глазом не моргнул. Как все это было… Она пыталась вспомнить каждое слово, все те слова, которые привели ее к этой катастрофе.
Пат вдруг осознала, насколько честен был Кетл, заявив, что он для нее единственный и неповторимый. Ее озарило: никакой заносчивости и самовлюбленности в его заявлении не было. Они виделись только ей, в ее земной гордыне.
Он просто сказал правду, которую знал. Пытался донести до собрания, что она будет в опасности, если не найдет мужа-илянина, а она не найдет… потому что ее сердце полно любви к другому… к нему… Он объяснял, что тогда у нее нет шансов на защиту от проклятья. Он по-прежнему заботился о ее безопасности, а не о ее нежных чувствах. И она, видимо, должна быть ему благодарна. Он любой ценой пытался спасти ее сегодня. Пошел против всех, даже шантажировал Лайдер, готовясь превратиться в изгоя.
Но благодарность не приходила. Как он отказался от нее — наотрез! Не только от ее любви, но и от дружбы. Кетл, который так мечтает, чтобы она осталась жива любой ценой, как раз эту цену, как оказалось, заплатить не способен — хотя, что может быть проще, если они любят друг друга? Если он тоже любит ее?
Разве это не просто: выйди она замуж за Кетла — и будет спасена. Проклятье ее тогда не коснется! Это же ясно как день! Почему же он предпочитает все, кроме этого, даже ее смерть? Почему? Чего он так боится, если ничего не боится?
Горестные мысли прервали новые звуки — это вернулся Кеунвен. Она выглянула из внутреннего, ведущего в пещеру, выхода, а светляки последовали за ней, кружа над головой.
— Здравствуй, Паттл Исия, — приветливо кивнул гостеприимный хозяин. — Ты хорошо устроилась?
— Да, все прекрасно.
— Полагаю, ты голодна. Завтра мы можем слетать к дору Кетлерену за плодами. А пока у меня есть мищоббу.
Они прошли в его часть жилья. Кеунвен у нее на глазах разжег огонь — точно так же, как Кетл, на обычном камне.
— У меня есть запас воды для тебя, — сказал Кеунвен, — но если надо, мы поднимемся выше, и я попрошу воду у скал. Дор Кетлерен научил нас всех ее добывать.
С Кеунвеном, как ни странно, она чувствовала себя очень просто, почти как с родственником. Гораздо проще, чем с дором в первые дни. Она вспомнила, как ее поразили сверхспособности Кетла. На самом деле здесь все, небось, умеют не меньше него. По крайней мере Кеунвен точно ни в чем ни хуже, да еще и индиго в придачу.
— Ты тоже держишь кокон? — спросила она у него.
— Да, — просто ответил Кеунвен.
— А как вы это делаете?
— Это не процесс и не действие. Это состояние. Постоянное состояние. Вот сейчас я говорю с тобой и держу кокон одновременно, понимаешь?
— Нет, — честно призналась Пат. — Для этого нужна энергия?
— Да, нужна. Но я не получаю ее ценой убывания своей энергии. Кокон создал дор Кетлерен, и все, кто его держит, подключены к энергии Сил.
— Это иляне с особым Даром?
— Каждый Дар особенный. Но некоторые от рождения наделены более сильным Даром.
— Но я видела, как дор Кетлерен держал этот кокон, почти физически.
— Ты видела, как он спасал его от разрушения, а это другое. Я тоже восстанавливал его сегодня, одновременно с дором Кетлереном.
Кеунвен зачерпнул воды из большого сосуда.
— Ты взяла с собой чашу для омовения рук? — спросил он.
Пат растерялась. Чашу, разумеется, она не брала — для нее это так и не стало предметом личной необходимости.
— Нет. И слепить ее уже не из чего, — виновато сказала она.
— Завтра мы заберем ее у дора Кетлерена, — успокоил ее Кеунвен. — Сейчас я могу полить тебе на руки на крыльце твоего дома. Тем более что у нас принято очищаться, входя в новое жилье.
— А мои деревья? Из которых выращен дом — их надо поливать? — поинтересовалась Пат, подставляя руки под холодную воду.
— Да, надо, ведь они не могут получать дождевую воду. Я научу тебя, как это делать.
— Но как они вообще будут расти здесь без света?
— Они пройдут через камень, а пока им хватит той энергии, что получают днем. Фатаз ведь проникает повсюду, даже если не прямыми лучами.
Патрисия попыталась представить, как стволы проделывают себе путь сквозь каменный свод с риском его обрушить, но решила, что это будет еще не скоро.
Они поужинали — Пат ела без аппетита, только чтобы не обидеть хозяина.
— Тебе было лучше у дора Кетлерена? — проницательно заметил тот.
— А? Нет, здесь очень хорошо, — поспешила заверить она. — Даже намного лучше, нормальная кровать…
— Но дело ведь не в кровати или посуде, — улыбнулся тот. — Трудно расставаться с друзьями. Ты ведь уже привыкла к дору. Наверное, вам было о чем говорить. Дор — великий ученый.
— А ты разве нет?
— Конечно же, нет. Ко мне приходят за советом, как правильно поступить, если не слышат волю Сил. А последнее время никому такие советы не нужны. Каждый считает, что сам может прочесть Их волю, как Бокчерриг. Возможно, они правы.
— Дор сильно рассердился на меня… — сказала она скорее самой себе. — Он хотел мне помочь… но я не могла улететь, понимаешь?
— Я понимаю тебя, Паттл Исия, как никто.
— Как там Макеллин — все в порядке, он улетел?
— Да, улетел, и теперь мы можем никогда не узнать, долетел ли он. Дор Кетлерен создал для капсулы сильный защитный кокон. Он отдал всю свою энергию, и мы отвезли его наверх, прямо к нему домой.
Паттл подняла на Кеунвена несчастные глаза. Вот как… дор вымотался окончательно, а рядом никого, кто бы поддержал. Она вспомнила, как Кетлу стало плохо в саду, и тревожные мысли охватили ее. Никто ведь об этом не знает…
Если Кеунвен и видел что-то в ее цветах, то тактично молчал. Только сам дор, которому позволено все, да еще наглый Бокчерриг смели открыто трактовать ее цвета.
— Скажи, Паттл Исия, на Земле еще есть индиго?
Вопрос застал ее врасплох, Паттл задумалась.
— Да… — наконец, ответила она. — Я думаю, очень много. Они… они гораздо больше индиго, чем я.
— Я верю тебе, но это так удивительно, — сказал Кеунвен. — Красные люди забирают чужие жизни ради своей пользы. Судя по тому, что они правят у вас, и им позволяют это, индиго у вас не в почете.
— Я не знаю, — честно призналась Пат. — До того, как я прилетела сюда, я никогда об этом не думала.
Она попыталась вспомнить, знает ли она таких людей, слышала ли о них. Кто самый известный землянин, о котором можно сказать, что он всем пожертвовал ради других?
— Моя бабушка… она рассказывала… в это мало кто верит, но есть те, которые верят. Был человек… его послали вроде как свыше…
Почему она не рассказывала об этом Кетлу? Потому, что почти ничего об этом не знает. И не сильно в это верила. А вот теперь ей вдруг показалось, что она упустила что-то очень важное, рассказывая о землянах. Важное и реальное. По крайней мере бабушка всегда говорила ей: «запомни, это главное». Надо объяснить так, как им будет понятно.
— Он сам был от Сил и сам был Силой… так говорят те, кто верит… — подбирала слова она, заметив, что Кеунвен напряженно вслушивается. — Он учил всех, чтобы они становились индиго… Что, став индиго, они станут тоже частью Силы… настоящей Силы, которая… Понимаешь, Кеунвен, у нас это называется иначе, я уже говорила дору. Просто слово «сила» — это у нас означает мощь, власть… Но в той Силе, о которой я говорю, главное другое. То есть и это тоже, но у нас говорят, что это Создатель. Вроде как что все Им сотворено.
— Да, Силы сотворили все, мы тоже это знаем.
— Да, но тут тонкости перевода, при котором для меня теряется главное. Бабушка говорила, что главное у Создателя — это не власть или принуждение, а любовь ко всем разумным. Ко всем, даже к красным людям. Постой, а я ведь только сейчас и поняла… в этом ведь и есть истинный смысл индиго, верно же? Настоящего полного индиго, не то что я…
— Подожди, Паттл Исия, дор Кетлерен предупреждал, что ты пытаешься плыть по всем руслам сразу. Мы говорили о людях-индиго. Значит, тот ваш Человек учил, что каждый может стать индиго? Это… это то, во что не верит Теаюриг и другие… Значит, цвет, и правда, можно изменить по собственной воле? Не только оттенки или эмоции… и не только, если к этому тебя приведет твое русло, но и самому, стоит лишь захотеть? Ты не понимаешь, как это важно! Ты говоришь, что это возможно? Расскажи, что случилось с этим человеком, если он человек?
Кеунвен казался взволнованным до крайности.
— Он делал многое, что вы умеете делать. Исцелял других. Но главное… Красные люди его убили. Ты прав, они у нас правили всегда. Почти всегда. Но Он сам так решил… Он мог сделать так, чтобы не умирать. Он… — Патрисия вспоминала, как об этом говорила бабушка и как можно точнее перевести. — Он принял смерть ради всех землян… чтобы каждый мог стать частью Силы. Все, кто ему поверил. В этом была какая-то мистическая тайна. Уф… прости, я ничего не могу больше сказать. Я была маленькая, а когда выросла, эта история стала восприниматься мною, как одна из сказок. Я только сейчас… только сейчас ведь подумала… Прости, Кеунвен. Я вряд ли смогу открыть тебе что-то большее.
— Ты уже многое мне открыла, Паттл Исия! Дор Кетлерен был, как всегда, прав. Мы ничего не знаем о землянах и об их истинном значении во Вселенной.
Кеунвен принялся расхаживать по пещере, погрузившись в размышления. А Пат с облегчением выдохнула, что ее больше не расспрашивают. Она просто смотрела на Кеунвена и скучала по Кетлу.
Что было бы, если бы она попала сразу сюда, — влюбилась бы она в Кеунвена? Нет, однозначно. Хотя он и замечательный, да и помоложе дора. Но у Кетла есть то, чего нет ни у кого. Ни здесь, ни на Земле. Эта спокойная сосредоточенность… строгость, почти суровость, и одновременно тихая внутренняя нежность. А взгляд? Ему было интересно в ней все. Как он смотрел — то удивленно, то внимательно, то печально, и с такой… любовью. Да, с любовью, она только сейчас поняла, что почти с самого начала в его строгом взгляде читалось, что землянка Паттл Исия — самое главное, что есть у него в жизни.
Кеунвен тем временем тоже вспомнил про нее и вежливо поинтересовался, не нуждается ли она в чем-нибудь.
— Нет, спасибо. Я пойду спать. Спокойной ночи, Кеунвен, — сказала она.
***
Кетл несколько часов пролежал в пещере, прежде чем смог снова пошевелиться. За эти несколько дней он потратил больше энергии, чем за всю жизнь, а за эти несколько часов — столько же, сколько за несколько предыдущих дней.
Наконец, его физический баланс восстановился настолько, чтобы он смог испытать сполна всю душевную боль. Он заставил себя встать и выйти — к звездному небу, к его истинному свету. В дальнем углу пещеры зашуршало, и вместе с ним на крыльцо выполз заспанный ригаз. Увалень почему-то остался с ним, не улетел, и Кетл, признаться, был этому рад.
Звездная мистерия разгоралась у него перед глазами, но из Кетла словно вынули душу, отжали ее и вставили назад. Созерцание больше не приносило радости, истинный свет звезд казался тусклым, все вещи потеряли свой цвет, он не видел их истинной природы. Все казалось серым и бессмысленным. Бессмысленным без нее, без Паттл. Это было неправильным, и он знал, что это неправильно. Ни один разумный не должен был затмевать ему Вселенную. Это надо просто пережить, перетерпеть, и он сможет восстановиться… наверное.
В душе Кетл знал, что уже не восстановится, или станет кем-то иным. Еще день назад он не мог себе даже представить, как это — остаться без нее. А теперь ему пришлось с ней расстаться. Пришлось, потому что иначе у него не было шансов защитить ее. Кетл знал — кокон теперь всего лишь дело времени. И он не заблуждался в том, какой путь выберет Лайдер — это будет русло Бокчеррига.
Если бы Паттл Исия улетела сегодня на Ксандру, наверное, ему было бы хуже, чем сейчас, но он смог бы восстановить свой душевный баланс, он мог быть спокоен — ну хорошо, относительно спокоен — за нее.
А теперь… она осталась здесь, но она недосягаема. Если он желает ей добра — то должен избавить ее от себя. Она сказала, что смогла бы полюбить другого — и это ее единственный шанс. Она должна выйти замуж за илле и получить защиту, а может, и Дар.
Ее чувства к нему — всего лишь ужасная ошибка. Как хорошо, что она способна их забыть — она сама так сказала, и хотя ему было очень больно, но эта боль вопреки рассудку, на самом деле, это должна быть великая радость.
На секунду он попытался представить, что поддался искушению и, нагло использовав ее чувства, соединил свою жизнь с ее. Что бы он сделал тогда с ее жизнью? Она станет изгоем, но и это не самое страшное. Что может быть хуже, если Силы их не благословят?
Сегодня на Лайдере он, как мог, сдерживал эмоции и, кажется, ничем себя не выдал. Боялся лишний раз взглянуть в ее сторону. Нельзя было допустить, чтобы кто-то раскрыл его чувства к ней. Ее же чувства к нему являли собой больше гнев, чем любовь, и это было ему только на руку.
Землянка нанесла ему страшный удар, отказавшись лететь, но в глубине души он, вероятно, знал, как и сказал Соов, что она так поступит… и все-таки надеялся спасти ее. Ну что же… если илле не пойдут по верному руслу, а они, судя по всему, не пойдут, то их поселение в горах останется невредимым, земляне не уничтожат его, и Паттл Исия еще может спастись. Как странно, что только неправильный выбор илле теперь даст ей шанс. Если Макеллин выполнит обещание, и прилетит Стар… Несомненно, он первый в списке тех, кого она смогла бы полюбить. К кому она действительно привязана. Да, именно Стар поможет ей забыть нездоровое чувство к нему, Кетлу.
Кетлу придется смириться — и с выбором илле, и с ее браком. Когда все красные люди погибнут, Стар с Паттл Исией смогут жить внизу, в нормальном доме. Непонятно, однако, почему Теаюриг все еще жаждет получить потомство от землянки. Наверняка там, внизу, остались молодые женщины, которые были младенцами и не запятнали себя предательством. Род илле продолжится, хотя Кетл не верил, что это может принести им благо.
Сам он уже решил, что останется здесь, в горах. Если он больше не нужен илле, он может себе это позволить.
Кетл вернулся в пещеру и лег прямо на пол. Увалень приткнулся к нему теплым боком. Усталость взяла свое, и Кетл задремал. Он проснулся как будто через секунду, но, наверное, прошло уже больше часа. Проснулся, потому что горы снова начали движение. Тихое, ворчливое, неясное.
Он тут же инстинктивно повернулся в сторону постели землянки и мысленно ее окликнул. Замер в ожидании ответа, а через мгновение понял, что ее тут нет. Она же внизу, там, у Кеунвена.
Но и там она услышала его.
— Привет, Кетл, — ответила она. — Ты тоже не спишь.
Надо было отключиться, не отвечать ей, но он не мог. Вдруг что-то случилось, а Кеунвен не сможет ее защитить?
— Горы снова говорят. Ты их слышишь?
— Нет, здесь все спокойно.
— Я позвал тебя случайно. Прости меня.
Молчание. Он уже было решил, что она ничего больше не скажет, но…
— Я прощаю тебя за то, что ты позвал меня, — ответила она, — но не за то, что случайно. Я просила тебя сегодня… хотя бы слово…
Голос у нее прервался.
— Я не мог с тобой говорить. И сейчас мы не должны.
— Ну не должны, так не должны, — произнесла она, но он чувствовал, что связь сохраняется, и не мог заставить себя прервать ее первым.
— Как ты? — спросил он, нещадно ругая себя.
— Никак. А ты?
— Ты нашла точное слово.
— Ты восстановил энергию?
— Да.
— Отлично!
Они помолчали.
— Хороший дом построил Гвеаюриг? — спросил Кетл, снова не удержавшись.
— Хороший, хотя и маленький. Здесь есть место только для одного или для двоих, если они муж и жена.
— Ты забыла свое одеяло и чашу для умывания. Завтра я привезу тебе…
— Мне ничего не надо, — тоскливо сказала она. — Кетл…
Она произнесла его имя совсем иначе, чем когда-либо раньше, и сердце заныло у него в груди.
— Кетл… Кетл, ты бросил меня… Ты обещал… обещал, что будешь со мной, что не бросишь никогда. А потом… а сам… взял и бросил.
— Паттл Исия! — взмолился он. — Не наступай на раненую птицу. Я… я молю Силы, что ты сможешь… ты должна найти мужа среди илле. Ты испытаешь к нему огонь, и тогда будешь в безопасности.
— Но ты ведь сказал правду, дор, это я опять солгала. Я не смогу найти себе мужа. Я ведь люблю тебя. Впрочем, наверное, я зря это говорю. Вдруг твой баланс еще не восстановился… как думаешь, ты быстро сможешь забыть обо мне?
— Я… я не… Зачем… — только и выдавил он.
Пораженный, он замолчал. Как, как он мог снова забыть о том, что она так легко лжет? Что ее ложь не всегда можно распознать?
— Ты отказался от меня, а сам говоришь Лайдеру, что я буду вечно любить тебя! Мне стало больно и обидно. И я сказала, что не буду любить тебя вечно. Но я буду, Кетл… прости меня за это. Я никого не любила так, как тебя.
— Нет, нет, — он все еще не желал смириться. — Ты сможешь. Просто пока мы были рядом, ничего бы не получилось. Тебе проще будет познакомиться тут, внизу… возможно, вернется Стар. У тебя есть к нему чувство, ты сможешь взрастить его. А я… А я буду держать кокон столько, сколько смогу…
Она молчала.
— Ты ведь отказалась улететь, Паттл Исия, — с горечью добавил он.
Тишина.
— Паттл Исия… скажи мне, что ты сможешь, пожалуйста! Что ты попробуешь…
— Кетл… — наконец, вымолвила она. — Ответь, а вот если я не смогу… ты тогда предпочтешь увидеть, как я умру от проклятья? Потому что… потому что тогда, если ты даже очень сильно попросишь меня, я уже не соглашусь.
— Не согласишься на что? — испугался Кетл. — Я не понимаю…
— Знаешь что… а пошел бы ты знаешь куда! Никогда больше не звони мне, ясно?! — закричала она сквозь слезы.
Он не понял ни слова. Откуда у него в горах колокол?
— Куда мне надо идти, Паттл Исия? — вопросил он.
Но услышал лишь тишину. Теперь уже настоящую тишину.
Продолжение - глава 22.
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12, глава 13, глава 14, глава 15, глава 16, глава 17, глава 18, глава 19, глава 20)
художница Елена Юшина