Будто острая иголка шевельнулась в Сёмкином сердце, когда в седьмом классе их поселковой школы появился новенький - Матвей Щепачёв.
Щепка - так приспособили одноклассники к прозвищу его чуднУю фамилию. Да и сам новенький был чудной пацан: и правда худой, как щепка, с длинной тощей шеей, в очках со смешной оправой... Весь будто из острых треугольников собранный...
И было в нём странное, ни с какой точки зрения необъяснимое для Сёмки, сходство с младшим Сёмкиным братом Гришей: большие карие глаза навыкате, вместившие в себя ту самую вселенскую печаль - семитские глаза - глаза отца Гриши и Семёна, при жизни бывшего евреем.
Их отец, тоже Матвей, пропал три года назад. Уехал на заработки в другой посёлок, далеко от того, где жила его семья, и не вернулся. Анастасия, его жена, прождав своего Мотю месяц, подала в розыск и, не дождавшись толку, поехала искать мужа сама, оставив сыновей под присмотром соседки.
Прожив там две недели у местной поварихи Натальи, Настя узнала, что её Мотя да, работал в бригаде отделочников в Савельевке, а в октябре раздобыл где-то резиновую лодку, ушёл на реку с этой лодкой и удочкой, да так и не вернулся... Утонул, видно... Документов его не нашли, потому и не сообщили семье о несчастье - не знали, куда. Да и с розыском пропавших граждан в девяностые годы дела обстояли не очень...
Вернулась Настя из Савельевки сама не своя: двое её сыновей осиротели, а она стала вдовой. Заговариваться стала, стала со своим Мотенькой незримым беседы вести... Едва пришла в себя...
Вот этот-то сходство с пропавшим отцом и вызывало в Сёмке и странную щемящую жалость к этому нелепому пацану, и раздражение...
Последней каплей стало, когда во время уборки в классе учительница попросила у кого-нибудь из ребят нож, и Щепка вынул тот самый складной нож, который частенько Сёмка видел в отцовских руках. И гравировка была на ноже с отцовским именем.
Поскольку отдать нож Мотя неожиданно нагло отказался, Сёмка с дружками подкараулил его после уроков и в дальнем уголке школьного сада с помощью кулаков попытался образумить Щепку.
Щепка оказался жилистым и цепким. За нож дрался, как лев. Младший, Гришка, при виде первой крови не выдержал и побежал за мамкой...
Настасья бежала вдоль школы с криками, размахивала руками... Растащив "бойцов", мать увела Семёна домой расцарапанного и в разодранной отцовской рубашке.
От обиды и унижения сердитый Сёмка сбежал из дому и до вечера просидел на берегу реки. Вернувшись домой, был поражён увиденным: ну просто "картина маслом": за столом сидел чисто отмытый Щепка, "светя" фингалами, а Настасья угощала его чаем с пряниками.
Увидев Сёмку, Щепка смущённо попрощался и ушёл. В Сёмке опять закипело...
Тогда мать налила ему чаю и сказала: "Ты уже взрослый, Сёма. Пора тебе узнать правду. Матвей - твой брат."
И рассказала ему, что в Савельевке, куда отец уехал на заработки, он бывал и раньше - тогда, когда ещё не был женат на Настасье. И был у него краткосрочный роман с поварихой Натальей. Когда уезжал Матвей из посёлка, не знал ни он, ни Наталья, что будет у них сын и назовёт его Наталья отцовским именем.
О том, что у него есть ещё один сын, Матвей узнал только тогда, когда и приехал в Савельевку в последний раз. Тогда и познакомился с сыном-тёзкой...
А в посёлок, где жила Настасья с сыновьями, Наталья приехала потому, что тяжело больна и вряд ли уже вылечится от запущенной стадии рака. И так они договорились с Настей, что когда младший Матвей останется круглым сиротой, Настя будет растить его вместе со своими сыновьями - его братьями.
- Так-то вот, сынок. - промолвила Настасья и положила перед Семёном на стол отцовский нож. - Возьми - Матвей принёс. За тем и приходил.