Эта история одного солдата, который возвращается домой с далекой, долгой службы. Монотонный стук колес поезда убаюкивал и без того уставшего Игоря, но тот в свою очередь боролся со сном изо всех сил, по десятому разу обводя клеточки и буквы в потрепанном блокноте. Буквально полчаса назад сошел с поезда его последний, теперь уже бывший сослуживец, имя которого, вместе с домашним адресом, он небрежным почерком нацарапал на тонком листке своей записной книжки. Их купе опустело, внезапная тоска закралась в сердце Игоря, когда он вдруг понял, что они уже вряд ли когда-нибудь вот так же соберутся вместе и будут шумно и увлеченно вспоминать былые деньки и делиться друг с другом планами на ближайшее будущее. И не то, чтобы их сильно связывали дружеские узы – Игоря, скорее, тревожил сам факт того, что очередная страница жизни, очередной этап подходит к концу.
- «Я первым делом на рыбалку рвану», - мечтал улыбчивый толстощекий Денис, - «Очень уж я соскучился по этому делу. Может кто со мной, пацаны?» - в этот момент лицо товарища запечатлелось в памяти, словно на фотопленке, чтобы пополнить альбом воспоминаний.
- «А я, как минимум, неделю из койки не вылезу. Моя меня не выпустит», - ухмыльнулся Жека -блондин с вечно хитрым взглядом. Щелк, следующий кадр остался на пленке памяти.
Виктор, немного сутулый и располагающий к себе добродушием парень, слегка хмыкнул и произнес: «Какая из них? Ладно тебе хвастать, мы тебе и так завидуем. А я вот, первым делом мотоцикл починю», - щелк и еще один кадр. Игорь пытался запомнить всех ребят, которые находились в купе.
Створка раздвижной двери распахнулась и в купе протиснулась проводница, строя крепких парней в военной форме: «Так, ребята, пора на выход».
- «Ну ребят, мы сходим. Бывайте», - они поочередно пожали сидящим за столиком руки и вышли в тамбур.
Через пару минут поезд остановился на крохотной станции, немного постояв - тронулся дальше в путь, оставив двоих друзей на перроне. Точно так же, коротко распрощавшись и закинув на плечи походный рюкзак с вещами, на следующей станции сошел Денис. За ним и Виктор с Жекой - оставив Игоря наедине со своими мыслями.
За стеклом мелькала плотная череда деревьев с позолоченными верхушками под яркими лучами заходящего солнца. Уже сгущались сумерки, точно ночная мгла постепенно просачивалась откуда-то из-под земли. Железная дорога порой изгибалась дугой, представляя взгляду впереди идущие вагоны. Мыслями же Игорь был уже намного дальше всего состава. Еще часа полтора на поезде, затем столько же на автобусе, 5 минут пешком и вот он уже на пороге родного дома, где не был два года два долгих года.
Первым делом он обнимет мать. В своем последнем письме старушка написала, что немного хворает и чувство тревоги по этому поводу не оставляло Игоря до сих пор. Тысячи раз, будучи еще на службе, представлял он свое возвращение: тихий скрип деревянной калитки, шорох гравия под подошвами его армейских ботинок, дорожка к входной двери, усыпанная им, аккуратно отгорожена от грядок побеленными кирпичами. Скромной урожай уже давно собран, земля перекопана, яблоня в дальнем конце сада красуется увесистыми плодами налитыми горьковато-сладким соком. У самого дома, по левую руку от дорожки, раскинула свои ветви вишня, но ее белые душистые цветки уже давно опали. Но весной, когда дерево в самом цвету, она точно белое облако по волшебству спустившиеся с неба, превращает этот уголок в сказочное место. Здесь же под вишней, устроившись в небольшом плетеном кресле за летним столиком сидит мать, держа в руках фарфоровую кружку с горячим чаем. Свет вечернего солнца мягко ложится на ее седые волосы, морщинки на лице вдруг вздрагивают при виде сына, на глаза наворачиваются слезы…
Вдруг дверь в купе неожиданно распахнулась, приводя в движение душный застоявшийся воздух. Исписанные листки блокнота дрогнули в такт. Игорь обернулся и увидел на пороге уродливую старуху в черных лохмотьях. Пошаркав дряхлыми ногами к нижней полке и волоча за собой увесистый мешок, она уселась прямо напротив Игоря. Тот лишь на секунду окинул ее взглядом и снова уткнулся в блокнот. Шариковая ручка едва заметно дрогнула в его пальцах, оставив на листке мелкую загогулину. Старуха же наоборот, пристально уставилась на него взглядом своих запавших глаз и с минуту изучала так, что Игорь даже почувствовал, как она его сверлит.
Повисла тяжелая пауза. В своих беспокойных страшных снах Игорь, порой видел ее. Она являлась как всегда из ниоткуда и в самый неожиданный момент. Казалось, что с ее появлением, вокруг будто бы становилось темнее и воздух сгущался, наполняясь приторным запахом гнили. Один ее облик вселял ужас.
Удивительно, но он сразу узнал ее, как только она вошла. Старуха тем временем принялась рыться в своем мешке, который поставила прямо под ногами так, что Игорю нужно было лишь опустить взгляд, чтобы увидеть его содержимое: «Не смотри туда, даже и не думай», - говорил страх внутреннего голоса. Но, как он ни старался, любопытство взяло верх. Эта борьба длилась не дольше одной секунды. К своей радости или разочарованию, он увидел там лишь мотки разноцветных ниток. Полный мешок спутавшихся нитей, тысяча, а то и десятки тысяч - в одном пыльным, потрёпанном мешке.
Бабка все рылась и рылась, перебирая нити своими скрюченными высохшими пальцами, точно что-то потеряла на самом дне. Игорь завороженно смотрел на нее, пытаясь понять строя догадки о том, что же она ищет. Как вдруг старуха внезапно выпрямилась, достав двумя пальцами нить темного цвета. Дряблая, вся в пигментных старческих пятнах, рука взмыла в воздух и вроде бы даже каким-то фантастическим образом вытянулась так, что нитка повисла прямо перед лицом Игоря, на котором застыло ошарашенное выражение.
Гадко улыбнувшись, обнажая ряд наполовину сгнивших зубов, старуха дернула рукой за нить так, что что-то лопнуло, словно струна на гитаре. После чего, карга злобно и громко рассмеялась на весь вагон, заглушив стук колес за окном.
Игорь потихоньку, чтобы она не заметила, сложил блокнот и ручку в рюкзак и подвинулся на скамейке ближе к выходу. От внимания старухи это движение не ушло. Она выбросила разорванную нить и буквально пригласила Игоря своим взглядом к стенке, так что он почувствовал лопатками, как приседает на ходу поезда.
- «К свету иди, к свету иди», - произнесла она холодным ровным голосом без какой-либо ярко выраженной интонации. От этого внутри Игоря будто что-то сработало. Ноги-пружины подбросили его из сидячего положения и быстро понесли по вагонному коридору, мимо соседних купе в тамбур.
Только когда за ним захлопнулась тяжелая металлическая дверь, он обернулся, чтобы посмотреть в стеклянное окошко. Коридор был пуст. Кем бы ни была ужасная старуха, в погоню за ним она не бросилась и от сердца сразу же отлегло. Он оперся спиной на дверь и сел сверху на рюкзак, решив, что ни за что не вернётся обратно в этот коридор и более того, вряд ли когда-нибудь, находясь в здравом уме и по своей воле, согласится ехать в том купе.
Через некоторое время, поезд остановился на его станции. Игорь поспешил покинуть прокуренный, душный тамбур, даже не заглянув последний раз в вагонный коридор.
Вечерний перрон. Он встретил его теплым приветливым ветерком в лицо с особым вокзальном запахом рельсовой пропитки. Игорь не успел сделать и трех шагов, как поезд уже отправился дальше.
Вздохнув с некоторым облегчением, он побрел вдоль платформы, тем временем солнце уже почти спряталось за крышу небольшого двухэтажного здания с высокими окнами, выложенного красным и белым кирпичом. Внутри него располагались кассы и зал ожидания, а пройдя его насквозь, Игорь оказался на автостанции, откуда и собирался уехать на последнем автобусе прямиком в родную деревню. Всего каких-то шесть десятков километров отделяли его от дома. Он посмотрел на круглые часы, висящие на одиноком фонарном столбе - половина десятого вечера. Автобус в это время уже должен был отправиться : «Неужели опоздал?» - тут же подумал Игорь, - «Но, пожалуй, это сегодня меня не остановит. Во что бы то ни стало я попаду домой».
Он уже было направился к стоящим неподалеку автомобилям таксистов, когда из-за поворота пыхтя и скрипя, показался грязно-оранжевый ПАЗик. Надо сказать, старая, изрядно потрёпанная временем и сельскими дорогами машина, сразу же вызвала недоверие у Игоря. Но всё же он предпочел ее, отчасти из-за того, что в противном случае, он рисковал оказаться в обществе болтливого таксиста, который всю поездку станет донимать его расспросами, или же наоборот, рассказывать историю из своей богатой и насыщенной событиями и впечатлениями жизни. Поэтому, схватившись за облезлый поручень и преодолев две автобусные ступеньки, он прошел в самый дальний конец салона. Расположился на сиденье возле окна, такого же, как в купе поезда.
При мысли, что он снова оказался там, от затылка и вдоль позвоночника Игоря пробежала мелкая дрожь и тут же, точно дрожь, передалось в спинку сиденья и распространилась по всему автобусу, салон затрясло. Завелся двигатель, водитель, щелкнув кнопкой на приборной панели, закрыл передние дверцы, затем дернул рычаг коробки передач, вдавил педаль и машина тронулась в путь, оставив за собой на остановке облако вонючего выхлопного газа.
Безветренная и немая ночь ранней осени уже вступила в свои законные права. На проселочной дороге, по которой пробивал себе путь белым светом фар, дряхлый автобус, неприветливые деревья склонялись над ним, грозясь преградить и без того едва проходимую калию. Шурша по железной крыше ветвями, просовывали их сквозь открытые из-за зноя окна. Эта их неприкрытая враждебность, еще более усиливала давящую атмосферу внутри автобуса. Хотелось скорее выбраться из этой душной металлической скорлупы. Если бы не желание Игоря поскорее оказаться на пороге дома, он бы непременно прошелся по лужку. Он тогда и представить себе не мог, что судьба очень скоро предоставит ему такой шанс, вернее даже будет сказать - просто не оставит иного выбора, кроме пешей прогулки по весьма живописной местности. Извилистый путь пролегал частично через осиновый лес, затем огибал обширный сенокосный луг, после чего пересекал деревянным дугообразным мостом звонкую каменистую речку и упирался в деревенские ворота.
Шанс, как это обычно бывает, выпал неожиданно. Вполне предсказуемо подпрыгнув на очередной ухабе, автобуса издала протяжный кашляющий звук и после нескольких конвульсий умолк. Немногочисленные пассажиры разочарованные вышли наружу, навстречу сумрачному лесу, тревожно подрагивающему ветвями и поскрипывающему стволами стройных рядов деревьев.
Вместе со всеми вышел и Игорь. Люди, не более 10 человек, рассредоточились вокруг сломавшегося автобуса. Кое-где в темноте зажглись одинокие огоньки сигарет и запах табачного дыма смешался со свежим ароматом леса. Водитель, грузный мужик в затасканной майке боксерке, включил в салоне свет, достал откуда-то большой ящик с инструментами, походный фонарь и, расположившись прямо перед автобусом, с грохотом принялся перебирать сложенные в ящике гаечные ключи, всем своим видом показывая, что ремонт может затянуться надолго.
Из-за верхушек деревьев показалась мертвенно бледная зрелая луна: «Дело дрянь», - подумал про себя Игорь, окинув взглядом лес и поломанный автобус. После чего подошел к своим таким же неудачливым попутчикам, как оказалось их было девять: четыре женщины и пятеро мужчин. Черты лица их едва различались в царящей темноте. Но это для него не имело особой важности. Они перекидывались дежурными фразами о своей незавидной участи и строили догадки о том, когда смогут продолжить поездку. Попросив у одного из мужчин закурить, Игорь с сигаретой отошел на несколько шагов в сторону.
Он знал этот лес и эту дорогу с самого детства, конечно же он не раз гулял здесь один да и вместе с друзьями, они облазили эти места вдоль и поперек. Лес, который выглядел отсюда таким величественным и таинственным, на карте представлял собой лишь небольшое зеленое пятно в форме омега. 10 километров в диаметре, разорванная поперек дорожной полосой. В конце, после пересечения леса, полоска раздвоилась точно змеиный язык, чтобы достигнуть 2 крохотных населенных пункта, одним из которых и была деревня Игоря.
Знал он и о существовании еще одного пути, который соединял соседние села напрямую, в то время как маршрут, на котором сломался автобус, был проложен намного позднее. Этот путь, вернее даже тропинка, давным давно уже не использовался транспортом да и местные по нему ходили редко, предпочитая более длинный путь в обход по новой дороге. Причиной тому служили полузабытые байки стариков о том, что эта лесная аллейка, которая помнит еще те времена, когда лес был совсем молодой, якобы является тропою духов. Раньше, когда деревья еще не достигали половины своей нынешней высоты, по дорожке сквозили тела умерших из обеих деревень к месту их вечного покоя. Само кладбище располагалась на окраине леса, там где брал свое начало плодородный золотой луг. Эта неприязнь односельчан к старой дороге вызывала у Игоря искреннее недоумение, ведь сам он так любил ее тихую красоту. Удивительно, но трава на ней всегда оставалась одного и того же уровня, а деревянные указатели, которыми отмечалась каждая верста, казалось вообще были не подвержены действию времени и насекомых вредителей.
И так, докурив и выбросив сигаретный окурок, Игорь уверено развернулся на каблуках армейских ботинок в сторону той самой дорожки, как вдруг его буквально ослепил свет и оглушил резкий гудок мощного автомобильного сигнала. По всему его телу точно прокатился электрический импульс, сковывая мышцы. Его обдало потоком раскаленного воздуха, когда зрение восстановилось, он обернулся, чтобы разглядеть задние фары грузовика, несущегося во тьму. Кузов его подпрыгивал на ухабах, жутко треща и скрепя, из-под колес вылетали комья свежей земли.
- «Вот ведь полоумный, чуть не сбил», - закричала вслед одна из женщин, остальные так и остались стоять на месте, по всей видимости, еще не отойдя от испуга. Даже в темноте, вдруг стало заметно, как побледнело ее лицо.
На Игоря этот инцидент не произвел столь сильного впечатления. Может от того, что сознание его было закалено недавней военной службой. Он лишь секунду находился в некотором замешательстве, после чего достал из своего рюкзака три предмета: небольшой походный фонарик, армейский нож и переспелое яблоко. Подвесив фонарь на поясной ремень, он не оглядываясь направился далее по маршруту автобуса, чтобы чуть позднее свернуть с него на ту самую короткую тропку.
Насвистывая себе поднос незатейливую мелодию, одну из тех песен, которые они с армейскими товарищами напевали под гитару в те редкие вечера, когда служба позволяла засидеться допоздна. Он веселой походкой шел навстречу судьбе, роняя за собой на пыльную дорогу длинные скрученные полоски яблочной кожуры, которые счищал ножом.
Грустная луна молчаливо смотрела ему вслед, высыпая на окружавшие его деревья искристое серебро. С виду умиротворенная ночь, лишь прикидывалась таковой одинокому путнику. Ухабистая проселочная дорога вскоре и вовсе избавилась от асфальтового покрытия, сменив его на грунт. Но для Игоря это стало лишь знаком того, что всего через пару сотен метров его ждет поворот на старую лесную тропинку. Странно, но он ожидал этого примерно также, как ждут встречи с давнишним другом, которого давно не видел и встреча эта не заставила себя долго ждать.
Здесь, где пересекались две дороги, казалось, ничего не изменилось с тех самых пор, когда он был тут в последний раз. Те же старые деревья плотно обступали разреженную калию, все тот же покосившийся деревянный столбик в двух шагах от главной дороги, обозначающий третью версту протяженности заброшенной тропы духов. Невысокий кустарник, тянущийся вдоль трассы, здесь заметно расступается, как бы приглашая путника ступить на узкую тихую тропинку.
Игорь воспользовался этим приглашением, прикидывая в уме, что если не сбавлять темп шага - идти ему осталось около часа. Фонарик ярко светил в темноте синей ночи, освещая извилистую дорожку. Редкие сухие листья похрустывали под ногами, а Игорь все так же уверенно шел вперед, насвистывая хорошо знакомую мелодию. Чтобы там не выдумывали про старую дорогу, Игорь был не склонен верить во всякие сверхъестественные байки, а сочиняли их много про кого. Какие только фантастические видения не являлись путникам? Говорили, что неведомые людскому разуму существа обитают на примыкающем к ней участке леса. А возле небольшого болотца, расположенного на пятой версте, в сумерках и ночью часто зажигаются тусклым светом блуждающие огни. В лениво колышущихся на ветру ветвях деревьев, порой можно увидеть чьи-то горящие, озлобленные глаза. Дорожка то виляла между деревьями, то спускалась в овраг к руслу умирающий реки, где пахло затхлостью и гнилыми листьями.
За оврагом показалась очередная путевая метка, а рядом с ней - услугам уставшего в дороге путника, стараниями безымянного мастера, была воздвигнута деревянная лавка с таким же продолговатым столиком. Впрочем, Игорь не собирался здесь задерживаться, поскольку был полон сил и энергии. Но стоило лишь, из-за оврага, показаться выше описанной конструкции все его тело буквально оцепенело. За столиком кто-то сидел.
Игорь невольно остановился как вкопанный, яблочный огрызок выпал у него из рук и скатился обратно вниз по склону оврага. Луч фонаря хорошо освещал шаткую лавку и столик, а также черные лохмотья, за которыми скрывалась сгорбленная старушечья спина и скрученные отвратительным, бесформенным клубком седые волосы. И хотя Игорь не видел ее лица, он точно узнал ее. Она сидела опершись одной рукой на толстую кривую палку, мешок лежал тут же у нее под ногами. Старуха словно бы опередила Игоря на его пути и устав, присела отдохнуть здесь.
- «Но как такое возможно?» - промелькнула мысль в разуме Игоря.
Прошло несколько секунд в тишине, но старуха и не думала оборачиваться, как будто не заметила свет от фонарика из-за своей спины или же ее просто абсолютно не заинтересовало появление Игоря. Он же напротив, настолько опешил от такой встречи, что боялся пошевелиться. Рука инстинктивно сжала нож. Тишина сгущалась вместе с душным воздухом. Старуха все сидела без движений, точно мертвая и это могло бы продолжаться еще довольно долгое время, если бы не уханье совы откуда-то из недр леса, прервавшие гнетущее затишье и выведшие Игоря из ступора.
Робкая надежда поселилась в сердце. Надежда на то, что старуха находится в каком-то забытьи или же просто у нее настолько слабое зрение, что она не видит отблесков фонаря, а потому и не знает о его присутствии прямо у себя за спиной.
Как бы там ни было на самом деле, но Игорь, крадучись стараясь ступать как можно тише, двинулся вперед мимо зловещий старухи. Шаги давались ему с огромным трудом. Точно во сне, он еле-еле перебирал ногами, стараясь даже не дышать, словно в замедленной съемке. Когда он поравнялся со столом, то обратил внимание на его шершавую грубую поверхность, в тот момент она напомнила ему крышку дешевого, наспех сколоченного гроба.
Кисть руки старухи лежала поверх стола, уродливые почерневшие ногти ее будто врезались в потрескавшееся дерево. Длинный корявый палец очень медленно, едва заметно согнулся в суставе, кажется даже с сухим хрустом, с каким ломаются ветки. Наконец этот момент, показавшийся игрой в вечность, закончился и будто сработала временная пружина - он быстро промчался мимо до того места где тропинка резко сворачивала за очередной холм, но перед тем как скрыться за ним, он остановился потакая своему природному любопытству и обернулся назад.
Старуха никуда не делась, она все так же сидела на своем месте. Но с этой точки теперь он мог видеть ее лицо, этот парализующий взгляд стеклянных глаз, которые смотрели точно на него, выражал абсолютную пустоту, небытие. Этот взгляд пронзал холодом, а самое страшное, что сквозь глубокие борозды морщин образовывающие паучью сеть на ее лице, сквозь обвислые лоскуты того, что некогда было лицевыми мышцами, угадывалась едва заметная улыбка. Да, старуха улыбалась, глядя ему вслед.
Игорь бросился бежать. Леденящий душу ужас, который он испытал, словно хлестал его кнутом как скаковую лошадь, заставив забыть обо всем на свете, кроме того что нужно уносить ноги подальше отсюда. Он вдруг почувствовал, что на самом деле находится не в нескольких километрах от дома, а где-то очень-очень далеко. Споткнувшись, он упал прямо в траву, прокатился несколько метров не чувствуя боли. Торопясь вновь встал на ноги и принялся без оглядки бежать дальше, все дальше и дальше, почти не разбирая дороги.
Вскоре лес поредел, на небе появились звезды. Безжизненную тишину прервал стрекот кузнечиков, а Игорь сбавил бег, потом и вовсе перешел на быстрый шаг. Все произошедшее казалось ему сейчас каким-то кошмарным сном, хотя по сути, ничего сверхъестественного и ужасного не случилось, а может быть, ему это привиделось? Все же Игорь был бы рад в этот момент любому знакомому, пусть даже самому дальнему, который в другой день и руки ему не пожмет при встрече.
Страшный образ старухи снова и снова возникал в его мыслях, как он ни старался от него отделаться, но спутниками его по-прежнему были лишь луна и россыпь звезд на темном небе. Сам того не заметив, Игорь оказался среди могильных крестов и надгробных камней. Он шел по главной аллее сельского кладбища, которая раскинулась прямо на окраине леса, являлась его неотъемлемым дополнением и завершением. Или же с другой стороны, началом, здесь где обрели вечный покой его предки и предки его предков царила совершенно иная тишина. Сюда не проникали звуки леса, сами деревья, пустившие свои корни меж могил, казалось не смели потревожить сон мертвых шелестом своих листьев или скрипом сухих ветвей. Абсолютный покой.
Нестройные ряды крестов, металлические ограды, памятники с черно-белыми фотографиями умерших людей, увядшие цветы на могильных буграх. Тропинки между ними были усыпаны пожухлыми листьями.
Игорю стало как-то не по себе, он вдруг представил, что сам лежит в одной из могил в деревянном осиновом ящике, грубо сбитом, заваленном сверху холодной землей. Комочки грязи, вперемешку со всевозможными червями и жучками, просачиваются сквозь щели в досках, падают ему на лицо, а он не может даже пошевелиться. Скованная смертью, плоть загнивает, разлагается, насекомые питаются ей, откладывают свои личинки.
Мысли настолько ужасные и отвратительные не покидали Игоря, сколько он не пытался отогнать их прочь. Воздух наполненный запахом увядших цветов и листьев, сковывал его легкие, точно наполняя их до отказа жидким киселем. Ноги едва слушались его, предательски замедляя шаг. Он словно проплывал над чужими могилами, но все-таки, через некоторое время добрался до ржавых железных ворот в заборе из белого камня. Но только сделав первый шаг за ограду, изможденный, как будто только что пробежал с десяток километров, он рухнул без сознания на землю.
Надо бы сказать, что кладбище пользовалась дурной славой не меньше, чем заброшенная дорога через лес. Отчасти такой репутацией она обязана кладбищенскому сторожу, старику Тихону. Человек он был более чем странный. Никто точно не знал откуда и каким ветром его занесло в эти края, он просто пришел и занял часовню рядом с кладбищем, в которой уже давным давно не проводились церковные службы в виду того, что в селе построили новую большую церковь.
Руками Тихона часовня была перестроена в жилище отшельника, а сам он заявил о себе лишь после этого случая: однажды дождливым вечером постучал он в дверь дома деревенского старосты, представился Тихоном и изъявил желание, за скромное питание и кров, который он уже занимал, поддерживать порядок, чистоту и покой сельского кладбища. Ошарашенный столь поздним неожиданным визитом, староста тут же дал свое согласие и к тому же, он не видел ничего дурного в просьбе старика. С тех пор Тихон жил в часовне, лишь изредка наведываясь в деревню за продовольствием, не обделяя своим вниманием местный кабак, чтобы пропустить стопку, другую. Каждый раз, когда его нескладная фигура появлялась на пороге питейного заведения, у его завсегдатаев запирало в груди дыхание в ожидании новых историй.
Впрочем, рассказы его были полны разной люциферщины, в которые человек в здравом уме вряд ли стал верить. Но суеверный сельский люд слушал его с упоением, принимая за правду каждое слово старика. Так, например, рассказывал он о существах, являвшихся к нему из леса, якобы они подсказывали ему, сколько следует вырыть ям для новых могил. Рассказывал он также и о блуждающих неупокоенных душах, проходящих мимо его жилища, как он видит их по ночам через узкое окошко часовни. Некоторые, по его словам, даже заходили внутрь, чтобы поговорить с ним, передать что-то оставшимся в живых родственникам, попросить его выполнить какую-нибудь последнюю просьбу. Праздные зеваки с удовольствием передавали эти жутковатые истории из уст в уста, добавляли к ним совсем уж дикие детали, из-за чего кладбище превратилось, в уме людей, в столь страшное место, что даже пастухи не желали выводить пастись скот на луг перед ним, предпочитая пастбище по другую сторону села. Хотя трава там росла заметно беднее.
Так вот Тихон был совсем не тем человеком, которого сейчас хотел бы увидеть Игорь, но именно его лицо возникло перед ним, как только он открыл глаза. Когда разум его прояснился, он осознал, что лежит на кушетке в жилище старика, а тот склонился над ним, хмуро уставившись, словно пытаясь разглядеть какую-то мелкую деталь в его внешности.
Помещение освещалось лишь масляной лампой, которая стояла на столе, возможно из-за этого Тихон так пристально вглядывался в лицо Игоря. После неловкой паузы, он все же сказал: «Ну, здравствуй Игорь».
Тот сначала несколько удивился, что сторож помнил его имя, ведь он никогда не говорил с ним и не был частым завсегдатаем в кабаках, но не придал этому никакого значения. Он поздоровался в ответ на приветствие Тихона, поднялся с кушетки и с опаской выглянул в узкое окно.
- «Ты чего-то боишься?» - вкрадчивым голосом поинтересовался Тихон, - «Тебя что-то тревожит?»
Игорь не любил рассказывать о своих проблемах никому, а уж тем более о своих страхах, но ужас, преследующий его нынешней ночью, был для него настолько силен, что он рассказал Тихону все как есть, начиная со встречи со старухой в поезде. Рассказ его был краток и скуп на подробности. Старик с особым вниманием выслушал его, затем принял еще более серьезный вид и сказал: «Идем, нужно кое-что тебе показать», - после этих слов он взял со стола масляную лампу и вышел на улицу, оставив скрипучую дверь открытой.
Игорь последовал за ним. Ночная мгла расступалась перед стариком испуганно, прячась за каменными могильными крестами, а он все шел в самый дальний конец кладбища. Тихон остановился и обернулся к Игорю. Прямо за его спиной, точно впалые глаза мертвеца зияли две свежие вырытые ямы. Рядом, прямо из кучи выкопанной земли торчал черенок лопаты.
Игорь вопрошающе взглянул на Тихона, ожидая, когда тот поведает о цели их визита сюда. Свет лампы таинственно блеснул в глазах Тихона: «Понимаешь, парень, есть вещи, которые людям сразу не объяснить, они просто не могут их понять. Понимание приходит само собой, чуть позже. Но я наверное очень запутано говорю? То, что ты увидел сегодня», - тут Тихон замялся, словно не мог что-то выговорить вслух, - «Вот», - указал он на ямы, - «Она приходила сегодня ко мне, это ещё было до восхода солнца и сказала вырыть две ямы, а к завтрашнему дню эти места уже займут. Ты вспомнишь мои слова, вспомнишь еще», - он опять замолчал.
Из его, то и дело, срывающейся болтовни Игорь сделал заключение о том, что старик окончательно спятил и он зря теряет здесь время, слушая его.
- «Я, наверное, пойду. Ты уж извини, но правда тороплюсь. Матушка то еще и не знает…», - с этими словами Игорь быстрым шагом удалился, оставив Тихона у вырытых могил.
Ему не терпелось покинуть сумасшедшего старика, который вместо того, чтобы дать ему хоть какое-то объяснение случившемуся, лишь окончательно запутал его. До самого выхода с кладбища, он чувствовал, как Тихон провожал его своим тяжелым гнетущим взглядом.
- «Смертушку – то свою ты видел, парень», - бросил сторож ему вслед, но Игорь этого уже не слышал.
Мрачное место вскоре осталось позади, там же остались и все страхи Игоря, чем ближе был порог дома, тем веселей становилось у него на душе, а ноги несли его все быстрее и быстрее. Тропинка соединилась с проезжей дорогой и через какую-то версту привела Игоря в деревню. Здесь все было точно таким, как он себе представлял. Вернее сказать, деревенька ничуть не изменилась с тех самых пор, как он ее покинул. Все те же старинные невысокие домики по обе стороны улицы приветливо встречали его распахнутыми настежь, из-за осенний духоты, окнами. Вот уже виднелся сквозь ночь и знакомый с детства расписной заборчик со скрипучей калиткой. Игорь аккуратно проскользнул во двор, прошелся через сад. Тут тоже все оставалось таким же, как и в его воспоминаниях, яблоня все также клонилась с ветвями к земле под грузом сочных плодов, вишня почти уже дозрела, а под ней все так же стояло плетеное кресло с летним столиком. Вот только, конечно же матери не было на крыльце. В такую позднюю ночь она уже давно спала.
Тихо войдя в дом, Игорь заглянул в спальню, увидел лицо матери спокойное и умиротворенное, он не стал ее будить, лишь претворил тихонько дверь. Пройдя дальше по узкому коридору, он вошел в свою комнатушку, там он быстро бросил в угол рюкзак и аккуратно, как привык в армии, сложил вещи на стуле, после чего мирно уснул.
Сквозь сон ему послышались чьи-то шаги во дворе, шорох гравия и стук в соседнее окно, но силы охватившей его дремоты были настолько сильны, что Игорь не стал подниматься с постели, чтобы посмотреть чем вызваны все эти звуки. Уже немного позже, ему показалось, что он услышал тихое рыданье матери.
Проснулся Игорь рано, едва забрезжил за окном первый луч солнца. Он быстро по армейский оделся и вышел в коридор. Первым, что он заметил, была входная дверь распахнутая настежь и смятый гармошкой половичок на полу, как будто кто-то в спешке выбежал во двор. Во всем доме царила тишина, лишь тихо капала вода из крана на кухне. Легкий ветерок ворвался внутрь принеся в дом утреннюю свежесть. Игорь толкнул дверь спальни, но матери в ней не оказалось: «Скорее всего, пошла в церковь на службу», - подумал он.
Действительно, матушка его было очень набожна и не пропускала ни одного богослужения, но странное, тревожное чувство уже поселилось в нем. Он выскочил из дома, оставив дверь открытой и кинулся к церкви.
Красиво и величественно белое здание с золоченым куполом высилось над остальными и, как будто, светилось на фоне голубого неба. Но Игорь не остановился полюбоваться его красотой, а сразу же вошел внутрь. В стенах храма пахло ладаном и свечным воском, с икон смотрели лики святых, но прихожан не было, лишь священник в черной рясе еле слышно читал молитву, преклонив колени перед алтарем.
Игорь, боясь помешать ему, повернулся было к выходу, но услышал шорох рясы - святой отец закончил молитву и встал с колен. Когда Игорь подошел к нему поближе - взгляд его уже устремился к небу и он начал было читать следующую молитву, «Хвалу Господу», когда Игорь робко окликнул его по имени, но священник не обратил никакого внимания, даже не посмотрел его сторону.
- «Отец Павел, я искренне прошу прощения, что прерываю вас», - снова обратился он к священнику, когда тот закончил молиться, - «Не видели ли вы сегодня мою матушку в храме?» - святой отец и в этот раз ничего ему не ответил, лишь набрал воздуха в грудь и грустно вздохнул, даже не посмотрев в глаза Игорю.
Тот не смог даже предположить, чем вызвано такое отношение к нему, ведь Отец Павел всегда был дружелюбен и обходителен со всеми прихожанами, да и негоже духовному лицу таить какую бы не было обиду. Игорю оставалось только подумать, что молчание священника вызвано условиями обряда, который тот еще не закончил, с этими мыслями он покинул церковь.
Неспешно прогуливаясь по деревне в поисках матери, он словно пролистывал альбом с фотографиями пылящимися на полке в его памяти. Настолько точно он помнил каждый переулочек, каждый двор и сад, и лица людей проходивших мимо, здесь ничего не менялось год от года. Казалось, даже небо над родной деревней всегда оставалось таким же пронзительно синим и люди всегда занимались одними и теми же делами.
Он вернулся к своему дому. Калитка все так же тихо скрипнула и зашуршал гравий под подошвами его армейских ботинок. У самого дома, под пеленой сказочной тени вишни за летним столиком в плетеном кресле, сидела мать. Увидев его, она выронила фарфоровую чашку с горячим чаем из руки и поднявшись с кресла, бросилась к сыну, чтобы крепко сжать его в объятиях. Как вдруг, она упала без чувств на дорожку. Прозрачными нитями слезы сползали по ее щекам падая и разбиваясь о мелкие острые камни гравия.
На следующее утро большая толпа собралась у ворот старого кладбища рядом с часовней Тихона. Здесь была почти вся деревня от мала до велика. Люди оставили все свои дела и пришли сюда, чтобы проводить двоих сына и мать в их последний путь.
Люди шептались между собой:
- «Как же так случилось?»
- «Сын ее погиб. Представляешь, из армии домой возвращался и по дороге грузовик сбил. Пьяный водитель - такая ужасная смерть. Старушка горя не пережила и наутро скончалась».
А рядом с их могилами стояла страшная старуха в черных лохмотьях с полным мешком запутанных ниток – человеческих жизней и зловеще улыбалась, даже лес вокруг печально молчал.