Как прибор новосибирского изобретателя выявил у корреспондента Русфонда все дефекты позвоночника
Алексей Каменский, специальный корреспондент Русфонда
Следующая среда, 30 июня, – Международный день борьбы со сколиозом. Это болезнь распространенная и коварная. Небольшое искривление позвоночника есть у многих, но у некоторых оно вдруг нарастает, скручивает спину, выпирает горбом, сдавливает внутренние органы. Почему – до сих пор непонятно.
Главный способ профилактики – заметить сколиоз вовремя. Но на глаз его не измеришь, а от массовых рентгеновских исследований вреда больше, чем пользы. Есть еще один вариант – и безвредный, и точный. Корреспондент Русфонда проверил его на себе.
– Снимайте рубашку, ботинки, – командует Владимир Сарнадский, невысокий мужчина слегка за 60 с бородкой. – Теперь приспустите брюки, чтобы было видно начало межъягодичной складки.
Мы в Новосибирске, в офисе компании МЕТОС. Офис – он же зона финишной сборки, он же склад готовой продукции. У окна пара человек сидят за компьютерами. В дальнем углу еще один – разбирает какие-то детали на столе. По стенам – стеллажи с комплектующими. Готовый аппарат для исследования спины выглядит дружелюбно: три ноги, длинная палка-шея, а на ней – широкая голова с глазами по краям. От нее тянется провод к компьютеру.
Сарнадский возится с площадкой размером с напольные весы – это вторая часть устройства.
– Так, проверить горизонталь, давно не проводили измерения, – бормочет он. – Все, можете подниматься.
Поворачиваюсь межъягодичной складкой к присутствующим, залезаю на площадку и упираюсь носом в экран – это третья часть устройства. Экран – и моя спина тоже – покрывается черными и белыми полосами, их излучает робот.
– Стойте как обычно, – говорит Сарнадский. И вдруг повышает тон: – Распрямитесь, подберите живот!
Оказывается, это он не стыдит меня за плохую осанку, а описывает следующую позу, которую надо принять. Исследование проводится в нескольких положениях. Третье и последнее: округляю спину и свожу вместе руки от локтей до кистей. Как боксер в глухой защите. Лопатки расходятся в стороны – это важно для исследования. Все: полосы гаснут, процедура окончена. Сарнадский подзывает меня к компьютеру. С моей спиной не очень хорошо.
Зебра для диагностики
Владимир Сарнадский и спинальный хирург Михаил Михайловский обследуют на топографе пациентку новосибирского НИИТО Дашу. Два года назад она упала и сильно повредила позвоночник
Робот на ножках называется «топограф оптический деформаций позвоночника» (ТОДП). Кандидат технических наук Владимир Сарнадский работает над ним больше 30 лет, фирму МЕТОС («Медицинские топографические системы») он создал в 1997 году, и занималась она всегда и исключительно топографами. Нынешнее их поколение – уже третье.
Подозреваю, что про ТОДП Сарнадский думает более-менее всегда. И всегда готов делиться этими мыслями. Когда за неделю до приезда я позвонил просто договориться о встрече, разговор совершенно незаметно перерос в часовую лекцию. Так что я уже кое-что понимаю. Основа системы новосибирского изобретателя – та самая черно-белая зебра. Это не рентген, самый обычный свет.
Один из глаз робота, проектор, рисует на теле исследуемого параллельные полосы. Секрет в том, что на неровной поверхности спины полосы искривляются. Чем больше выступы и впадины, тем сильнее искривление. Второй глаз – камера. Она считывает картинку, а компьютер по этим искажениям строит трехмерный рельеф спины, сравнивает правую и левую стороны (межъягодичная складка служит точкой отсчета и задает ось симметрии), определяет расположение позвоночника, углы его наклона и поворота в трех плоскостях.
Подтягиваю штаны и подхожу. На компьютерном экране пустая оболочка – поверхность моей спины. Ее можно подцепить мышкой и покрутить в разные стороны. А рядом – цифры. Их очень много. Сарнадский объясняет мне главные.
Когда я пытаюсь встать прямо, я заваливаюсь вперед на 3,5 градуса – это умеренное нарушение. Линия лопаток у меня наклонена влево, таз вправо – умеренное нарушение. А еще я всегда скручен: плечи повернуты относительно таза влево на 3 градуса – граница нормы и нарушения. Пожалуй, это немножко похоже на прием у остеопата, который тебе рассказывает о разной длине ног и кривизне таза, – но ведь здесь все в цифрах, объективно и доказательно.
Все живые существа асимметричны, утешает Сарнадский. Но что у меня действительно нехорошо, так это сколиоз. Тот самый, про который я поехал писать в качестве стороннего наблюдателя, сочувствующего. А он у меня – умеренно выраженный. О степени нарушений говорит цвет цифр, но я еще и дальтоник, поэтому просто слушаю Сарнадского.
Мой сколиоз S-образный: 12-градусная левосторонняя дуга в пояснице и 15-градусная правосторонняя – на уровне груди. Почему-то почти всегда направление изгибов именно такое – еще одна из загадок этой болезни.
Внутри больше, чем снаружи
То, что все мы немного кривые, утешает, но и настораживает: как среди всеобщей асимметрии выделить тех, кого надо лечить?
Считается, что изгиб до 9 градусов – это как бы норма, от 9 до 15 – группа риска, а больше 15 градусов – надо что-то делать, чтобы не стало хуже. Мне-то, хоть я теперь и понимаю, отчего болит спина, ничего особо не грозит: позвоночник искривляется в период быстрого роста – в 5–7 лет и в 11–14 (правда, иногда еще и в старости).
У 1% перешагнувших порог в 15 градусов доходит до того, что уже не обойтись без операции. Угол искривления может превышать 90 градусов. Обычно люди недооценивают ужас ситуации. Мы видим на спине линию позвонков – она при сколиозе кривая, но не так чтобы очень. На самом деле это не сами позвонки, а выросты сзади них, остистые отростки. Тела позвонков сильно разворачиваются относительно этой линии: кривизна внутри гораздо больше той, что мы видим. Рентген это показывает.
В Новосибирском научно-исследовательском институте травматологии и ортопедии имени Я.Л. Цивьяна (НИИТО) я видел, как делали операцию по установке специальной металлической конструкции на позвоночник девочке с 102-градусным искривлением. Все прошло удачно, после операции она сразу стала на 5 сантиметров выше. Если бы все сделали раньше, результат был бы существенно лучше. Но сколиоз плохо предсказуем. У большинства – как у меня – он сам по себе останавливается и не прогрессирует. Кому-то поможет лечебная гимнастика, кому-то – корсет, а кому-то – только операция.
Остается внимательно следить за группой риска. Есть так называемый тест Адамса: врач оценивает несимметричность пациента, когда тот стоит прямо и когда наклонился вперед. Но это субъективный метод. Рентген точен и объективен, но его пришлось бы делать слишком многим и слишком часто: начальная степень сколиоза есть почти у трети детей. Проблема налицо.
Продолжение материала читайте на сайте Русфонд. Медиа по ссылке.
В помощи нуждаются дети, помочь можно на нашем сайте Русфонда -ПОМОЧЬ СЕЙЧАС ❤️