Сегодня, гуляя по Лондону, я зашел по дороге в какое-то ARTS CAFÉ, не столько, чтобы выпить чашечку кофе, сколько чтобы передохнуть. У себя в Бостоне я не хожу столько пешком, вот и хочется каждые два-три часа останавливаться где-то посидеть. Кафе было довольно необычным, длинный узкий зал, микроскопические столики с двух сторон. Едва протиснешься. А над столиками висят современные картины, абстрактное искусство. Что-то мазня, что-то порой любопытное, как всегда в таких кафе. Посетители, как я быстро определил, были двух категорий. Одни, как и я, зашли сюда просто посидеть. А посетители второй категории приходили сюда посмотреть на картины, висевшие над нами, над сидящими. Я сидел, пил свой капучино, и передо мной проплывали, справа налево, лица посетителей второй категории. Глаза их смотрели поверх меня, на картины, а лица их были такими, какими обычно бывают лица у посетителей выставок и музеев. Изучающие, но с маской oдухотворенности.
Минут через пять в кафе вошла веселой гурьбой группа из 15 девушек примерно одного возраста, лет 30-35. Говорили они все по-русски, хотя у них на груди болтались бэджики какой-то английской конференции. Присмотревшись, я разглядел название этой конференции: «Future of psychoanalysis: From Freud to Lozhechkin. London 2019».
Девушек сопровождал молодой человек с таким же бэджиком, ему тоже было около тридцати. Я не мог не обратить внимание на его бросающийся элегантностью в глаза стиль одежды. Узкие черные джинсы обтягивали его худые длинные ноги, дорогие ботинки из мягкой кожи, изящное пальто на одной пуговице. Вся одежда была неброской, но такой, продуманно неброской, дорогой. А шея была обмотана шарфом тонкой ткани всех цветов радуги. На голове у него был почему-то черный цилиндр. Не знаю, зачем, возможно, антураж какой-то.
Молодой человек не стал смотреть картины, а привычно уселся за столик напротив меня. Видимо, он бывал здесь часто. Он заказал себе обычную воду. Still water.
- Тоже русский, - определил я по его едва уловимому акценту.
- Слушай анекдот, - подслушал я разговор двух девушек-психоаналитиков, остановившись изучить картину у меня над головой. – Пошла одна из наших Дунек в бар отеля Хэллен Дарроуз, знакомиться с кем-нибудь. И подходит к ней один, и не моргнув глазом заказывает ей дринк.
- У вас на пальце перстень, - говорит она ему. – Вы старший брат в семье?
- Нет, знаете, - тот отвечает. – Я младший, но у нас и я и мой старший брат оба носим кольца.
А она вся такая так встала резко! И ушла! И уходя, ему через плечо бросила презрительно: «Новые деньги!»
- Ха-ха-ха, - засмеялась вторая девушка.
Они пошли дальше, к следующей картине, и через освободившееся пространство я и молодой человек в цилиндре обменялись взглядами.
- Я не понял анекдота, - сообщил я ему.
- Вы откуда? – спросил он, не удивившись моему русскому.
- Меня зовут Вадим, - ответил я. – Я живу в Бостоне.
- Меня зовут Николай, - представился и парень. - Чем вы в Бостоне занимаетесь?
- Преподаю в университете, - ответил я.
- Ну, ясно, - подытожил Николай. – Не знаете лондонградской специфики. В Хэллен Берроуз один дринк стоит 45 фунтов. Ценз! А у аристократов младший брат перстень не носит. Если «старые деньги», то перстень – это однозначно старший брат!
- Короче, - заключил парень. – Она не за такими, как он, туда пришла.
- Смешно, - без улыбки прокомментировал я.
- Дико просто, - без улыбки согласился Николай.
- А скажите, - спросил я его. – Вы все психоаналитики?
- Ну, как бы да, - ответил он.
- Знаете, - продолжал я, - я никогда в жизни не встречал ни одного представителя вашей профессии. А прошлым летом я вдруг познакомился сразу с десятью, и все мои психоаналитики были девушки. Представляете? Вот что это значит?
- Ничего, - коротко ответил Николай.
- Ну, как же, - не сдавался я. – А вот сейчас что? Ведь целый год я вас больше не встречал. А сегодня – бац! И сразу 15! И опять все девушки. Это, может, какой-то новый знак мне судьба посылает? Да? Ведь сразу целых 15!
- Ну, какой знак, - поморщился парень. – Вадим, вы же профессор. Вы что, верите во всю эту чушь?
- Но что они все здесь делают? – продолжал удивляться я. – Я как думаю, вот какова вероятность того, что в мое кафе вдруг зайдут 15 психоаналитисс?
- А это просто я их сюда привел, - объяснил Николай. – У меня здесь в Лондонграде школа психоанализа для жен наших мини-олигархов.
- А они, жены, что, все хотят психоанализ изучать? – удивился я.
- Все, - подтвердил Николай. – Все до единой. Чтобы мужей изучать. Там же нормального ни одного нет, аномалия на аномалии.
- Главное, что? – объяснил Николай. – Обычно они сами к психологам ходят. Себя анализировать. А причина-то не в них, а в мужьях. Вот я их и натаскиваю, чтобы они сами разбирались с кем живут. Такого нигде, кроме как у меня, нет. Школа анализа мужа-олигарха! Ко мне попасть – очередь уже на сотни идет!
- А что вы в кафе делаете? – спросил я. – Зачем вы их сюда водите?
- А практическое занятие, - объяснил Николай. – По картине диагноз поставить. Ну, и благотворительность, они же без нее не могут. Грехи искупают.
- Благотворительность? – не понял я.
- А они, владельцы, здесь в Артс Кафе такую штуку придумали, - объяснил Николай. – Подходят к бездомным на улице и дают им холст и краски. А на следующий день забирают картины и здесь продают. А деньги – назад бездомным. Стольких человек уже с улицы вытащили. У дюжины уже выставки персональные... Потому что биография. Бездомные же! Люди любят помогать бездомным... Уже кого-то на Сотбис продают...
Тут в пространство между нами с Николаем вплыли две новых русских психиатриссы, прервав наш с ним диалог.
- Таким видит мир трехлетний ребенок, - прокомментировала мою картину одна из них. – Видимо, у него в три года была психологическая травма. Мама бросила их с папой, ушла к богатому. И он теперь через творчество пытается это преодолеть!
- Ага, art therapy, - согласилась вторая. - Как у нас с нашим Колей.
Они пошли дальше направо, к следующей картине. Дав возможность восстановиться визуальному контакту моих и Николая глаз.
- А, скажите, кто такой Ложечкин? – спросил я его.
- Как кто? – удивился Николай. – Я!