Я жил в Тайбее уже три недели. И, хотя ресторан «Русский Замок» был ну совсем рядом с моим домом, минут пять пешком всего, я зашел в него только сейчас. Заказ у меня принимала официантка Юхань. Но она толком не говорила по-английски, и тогда к моему столику подошла хозяйка ресторана Гева. Выяснить, хочу ли я борщ по-украински или по-русски. Я толком не знал разницы, и Гева объяснила мне на своем ломаном английском, что если борщ с салом и фасолью, то он украинский. А если с морскими водорослями вместо капусты, то это тогда традиционный русский борщ. Я заказал нетрадиционно, по-украински. Без этих русских водорослей.
Пока они там на кухне работали над моим заказом, я огляделся. Ресторанчик был почти пуст. Только две китайских девушки за столиком у окна ели блины с икрой и пельмени. И высоченный американский парень в углу пил чай из яркого китайского чайничка. Девушки были в элегантных платьях, а парень – шортах и кроссовках, болтающейся футболке адидас без рукавов, и в кепке Нью Йорк Янкиз.
Украинский борщ оказался с какой-то непонятной зашкаливающей кислинкой, в салате оливье вместо докторской колбасы было лонг йок – сладкое прессованное вяленое мясо. А цыпленок табака оказался немного отварным. Но я все равно чувствовал себя как дома – на бэкграунде негромко играла музыка «превратились в белых журавлей», на стенах висели балалайки, а на полках стояли матрешки с Горбачевым, Ельциным и Путиным.
Когда я расплатился, хозяйка Гева принесла мне тарелку с нарезанным кружками пирогом.
- Это бесплатно, - сказала она, смущенно улыбаясь. – Пирог из дуриана. Самый дорогой у нас фрукт! Очень полезный! И поговорите, пожалуйста, с моим мужем немного, он вам сейчас чай принесет. Я заварю.
Она убежала на кухню. Я отломил кусочек пирога. Запах был отвратительным, отталкивающим, да и вкус был не лучше. Надо было пробовать этот дуриан позже, уже когда чай принесут. Чтобы сразу все это запить.
Гева, словно услышав мои мысли, вышла из кухни, в руках она держала поднос с чайничком и двумя чашками. Но направилась она не ко мне, а к парню-американцу. Тот, как оказалось, сидел не на стуле, а в инвалидном кресле. Парень отъехал на своем кресле от стола и Гева осторожно положила поднос ему на колени. Через мгновение парень уже подъезжал к моему столику.
- Меня зовут Сергей, - по-русски представился парень. – Гева послала вам Иван-Чай. Я его сам весной собираю в горах. Высокогорный иван-чай – самый лучший.
- Меня зовут Вадим, - представился я. – Спасибо.
Я отхлебнул иван-чая. Тоже, как оказалось, не мой напиток.
- Дуриан я всегда выбираю сам, - рассказывал парень. – На базаре они заранее разрезают плод и продают уже мякоть в целлофановых пакетах. Этого нельзя делать. В духовку дуриан следует класть в течение 15 минут после разрезания плода. Только так. Да и на базаре он же всегда немножко недозрелый. Они же во всем Тайване совершенно не понимают, что такое спелость. Поэтому если вы хотите нормальный дуриан – тогда его надо самим на ферме выбирать.
- Если дуриан немного недозрел, - вводил меня Сергей в курс дела, - то тогда еще нет ни вкуса, ни аромата. А если слегка перезрел – то вкус изумительный. Но запах уже очень сильно отталкивающий. Поэтому надо поймать момент излета, когда еще чуть-чуть и все. Понимаете?
- Понимаю, - ответил я. – А вы давно на Тайване?
- Да лет восемь уже, - ответил Сергей. – Уже восемь лет.
- А как вы сюда попали? – спросил я.
- Я понял, что из России надо уезжать, - объяснил Сергей. – Куда угодно. Это не страна для людей. Ну, а тут как раз поездка по делам фирмы на Тайвань подвернулась. И я остался.
- Интересно, - вежливо произнес я. – А почему из России надо уезжать? Почему не для людей, в чем это конкретно проявляется?
- Ну вот три года назад, - начал рассказывать Сергей. – Мы с Гевой поехали в Москву, маму мою навестить. Сначала - к ее маме в ее Бирму, а потом - к моей в мою Россию. И там, в Москве, я пошел в банк открывать счет. Взял номерок, а сам достал часы и включил секундомер. Чтобы время замерить, понимаете? Понимаете, я сижу у вас в банке с 80 тысячами долларов в кармане, хочу положить вам на счет. А вы меня держите в очереди 74 минуты и 23 секунды. Это нормально?
- Что уезжать надо – это я понял еще тогда, в армии, - рассказывал Сергей. – Я же как, патриотом тогда был. Пошел в армию, говорю им – дайте мне автомат. Я за Россию все сделаю, жизнь отдам. А они меня в стройбат послали. И я там кирпичи на пятый этаж носилками год носил. Каждый день, по 10 часов кирпичи без остановки. И я понял, эта страна не ценит своих людей.
- Как же жалко, господи! – воскликнул Сергей. – Такпй народ, такой людской потенциал! А они там наверху только о своем обогащении думают!
- Вы на Тайвань к нам надолго? – поинтересовался Сергей. – Преподавать? Математику? Уважаю. Но как же жалко, что из этой страны лучшие люди уезжают!
Он пристально посмотрел мне в глаза. Это были глаза не вполне нормального человека. Я не могу объяснить почему. Но знаете, бывает сразу видно, что твой собеседник с тобой разговаривает, но он на самом деле живет где-то в другом мире. Глаза смотрят внутрь. Причем, это были глаза несомненно человека очень умного, необычайно чувствительного и проницательного. Человека, читающего на лету твои ощущения и сразу понимающего, когда ты говоришь то, что думаешь, а когда соглашаешься из вежливости
- На месяц, - ответил я. – И я здесь все время работаю, по 10 часов в день, даже на пляж съездить некогда. Вот, в эти выходные собираюсь...
Сергей, это было видно, понял, что я почувствовал в нем сумасшедшинку. Но он все равно продолжал разговор.
- На пляж надо на юг острова ехать, - произнес он. – Есть быстрый поезд, чуть больше часа. Правда, там потом еще на автобусе надо будет полчаса пилить.
- А тут, неподалеку, говорят, есть так называемый Фулонг Бич, - спросил я. – Что скажете? Он, говорят, очень хороший.
- Там же атомная станция рядом, - произнес Сергей. – Мы туда никогда не ездим. Радиация!
- Гева! – позвал он жену. – Иди сюда! Вадим хочет на Фулонг поехать. Скажи ему про станцию.
- Там радиационный фон в пределах нормы, - подошла к нам Гева. – Они же проект закрыли еще до его завершения. Там же только тесты проводились пару недель, станция не работала никогда. Так что можно спокойно купаться.
- Ни в коем случае, - не согласился с ней Сергей. – От этой цивилизации лучше держаться подальше. Когда-нибудь это все плохо кончится.
- Вы мне не поможете столики сдвинуть? – попросила меня Гева. – У нас через час большая парти.
- У вас хороший технический английский, - похвалил я ее, помогая передвигать столы.
- Так я же инженер-химик, - улыбнулась Гева. – Как раз на этой атомной станции и работала.
- Правда? – удивился я.
- Правда, - грустно улыбнулась Гева. – Правда. А когда у Сергея начал прогрессировать рассеянный склероз, я оттуда ушла, и мы открыли ресторан. Чтобы вместе быть. За ним же надо ухаживать 24 часа в сутки. И спасибо вам, за то, что поговорили с ним. Он же, благодаря ресторану нашему русскому, получается, при деле. И поговорить со своими может…
Я вернулся за столик к Сергею.
- Еще годика два поработаем тут, - рассказывал Сергей, - немножко поднакопим, и закроем ресторан. И купим землю тут. И откроем ферму. Эта же цивилизация вся добром не кончится. Ведь все ведь на бумаге одной. Вас это не беспокоит? Вот, вроде ты богатый человек, у тебя полмиллиона в банке. И что? Налетит цунами и вырубит электричество. Или станция ядерная взорвется. И что у тебя тогда останется? Бумажки? Связи мобильной нет, все компьютеры не работают. Что у тебя тогда останется? Ничего….
- Нужно поближе к земле, - смотрел на меня Сергей грустными глазами. – Чтобы коровки свои были, молоко… Так спокойнее.
- Вы про Германа Стерлигова слышали? – спросил Сергей. – Нет? Потрясающий человек. Вы запишите имя, придете домой, послушайте на ютюбе. Я его 5 минут послушал, пять минут всего, сразу почувствовал, что во всей фальшивой России ему одному можно верить. Я ведь сразу чувствую, когда чеовеку можно верить, а когда нельзя.
- Сейчас же в России вы свою ферму не открете, - рассказывал Сергей. – Задавят, замучают бумажками. За каждое разрешение надо платить взятки. И это неподъемное дело. А Стерлигов говорит – не слушайте никого, идите и берите землю. И никого не спрашивайте! И стройте на ней без разрешения. Потому что потом, чтобы вас снести, им там наверху тоже надо будет бумажки собирать. А они не смогут, если вас много будет. Судам вы меньше взяток будете платить, чем в администрацию. Так что идите и берите! Вот это человек!
- Я счастлив, - рассказывал Сергей. – Год назад я открыл для себя скалолазание. Там же наверху ты такое чувство свободы испытываешь! Такую мощь свою! Но большие горы уже не для меня – сердце уже не то. Возраст. И там наверху я уже начал чувствовать, что сердце – на пределе. Вот, вчера я на небольшую горку ездил – на Лишань. Слышали? Господи, как же хорошо жить!
- Заходите к нам еще, - предложила Гева, когда я уходил. – Вы ему очень понравились, он с вами о своем самом сокровенном. Это с ним редко бывает.
- Через час там на улице дождь будет, возьмите зонтик, - предложила Гева. – Прогноз погоды смотрели? У нас в ресторане столько зонтиков забывают посетители, мы не знаем, что с ними делать. Куда их девать? Берите два?
- Приходите завтра, - предлагала Гева, понимая, что я не приду. – Приходите? И вот вам пирог из дуриана. Поешьте дома. Дуриан же – это у нас самый дорогой фрукт!
Дома я развернул Гевин сверток. В нос ударил сильный отталкивающий запах. Поколебавшись, я не стал выбрасывать пирог. Не смог. Аккуратно завернул его назад в целлофан и положил в холодильник. А когда уезжал из Тайваня через неделю - оставил его там…
________
Еще один "тайваньский" рассказ: ЖРЕБИЙ