-1-
Я гулял на свадьбе у шведа Густава и итальянки Анны Марии в незапамятные времена, когда мы трое были постдоками в Стэнфордском университете. Вскоре после свадьбы чета новобрачных уехала профессорствовать в один из университетов штата Индиана, ну а я - я перебрался в штат Джорджия.
-2-
Мы продолжали видеться по нескольку раз в год, на конференциях. Так, спустя лет 10 я сидел с Густавом в баре маленького городка Сантандер на севере Испании, городка знаменитого своими скульптурами - памятником диктатору Франко и композицией изображавшей "героев" - десантников Муссолини, освободивших город от коммунистов. Испанцы не убирают старые памятники – история есть история!
Было уже далеко за полночь, и Густав после трех "Томов Коллинзов" рассказывал мне о том, как Анна Мария ушла от него к норвежцу Уле. Тоже профессору их же университета.
- Понимаешь, - объяснял мне Густав, - мы с Анной Марией пишем совместные статьи по итерационным методам уже 10 лет, и как только она стала предлагать использовать в наших алгоритмах разностные схемы, я сразу понял, где собака зарыта! Ведь разностными схемами занимался именно этот Уле, черт побери! Так что я сразу понял!
Я напрямую спросил у Анны Марии, - продолжал Густав,
- Ты, что, изменяешь мне с Уле? Черт побери!
И она мне честно во всем призналась.
- Бармен, сделай нам еще по Тому Коллинзу, - выкрикнул Густав в сторону стойки и продолжал. - Я потребовал от Анны Марии прекратить, но она сказала мне, что не сможет. Ведь ей очень нравится идея Уле о применении детерминированных аттракторов для ускорения схождения процесса Делакруа, и она не сможет отказаться от общения с ним.
- Тогда, - продолжал свой рассказ Густав, - я предложил ей собрать вещи и переехать к Уле. И обсуждать там с ним эти его детерминированные аттракторы, черт побери!
- Но, - продолжал Густав, - Анну Марию не устроил и этот вариант.
- А как же наши с тобой обсуждения рациональных модификаций итераций Понеяда? - спросила она. - Я ведь без них уже тоже не мыслю своего существования!
- Тут я, конечно, психанул, - признался Густав, - и сказал, что ей придется выбирать между нами двумя. Выбрать одного, и других вариантов не будет, черт побери! Она мне ответила, что ей очень сложно выбрать, сложно сравнивать, так как со мной она прожила 10 лет, а с Уле они общаются только полгода.
- Ну и тогда, - продолжал Густав, - ты, удивишься, но я предложил ей переехать к Уле на месяц, пожить с ним, после чего принять окончательное решение. Я или он, черт побери!
- И что же ты думаешь, Вадим, - продолжал Густав, - она пожила у этого Уле месяц и сказала мне, что не может принять решение. Что мы оба ей дороги, и что она хотела бы поддерживать отношения с обоими. И писать статьи то с ним, то со мной. А может быть даже и втроем. После чего я ее выгнал, черт побери, и она переехала к Уле.
- Но ее сын от предыдущего брака, - рассказывал Густав, - ее сын Джузеппе остался со мной. Введь мальчику лучше не менять школу в середине года. Анна Мария даже выписала мне свою маму из Италии - помогать по хозяйству и присматривать за Джузеппе.
- Вот так мы и живем сейчас, - заключил свой рассказ Густав, - Анна Мария с Уле, а я - с ее мамой и сыном.... Черт побери!
- 3-
Год спустя, на какой-то конференции в Обурне, штат Алабама, мы с Густавом сидели в баре. Темный даунтаун Обурна был совершенно безлюден, ни одной проезжающей машины, окна всех зданий темны, желтый свет фонарей лишь подчеркивал сюрреалистичность пустого ночного городка юга Соединенных Штатов. Бар же, напротив, был полон молодежи, играла музыка, молодые бармены (видимо, днем учившиеся в местном университете) весело наливали всем пиво. Мы же с Густавом, у нас это уже стало традицией, взяли по Тому Коллинзу. Потом по второму. Разговор, ясное дело, крутился вокруг конференции. Доклады, результаты... Математика.
- Вадим, найди мне хорошую жену, - неожиданно сказал Густав.
- Как, где? - опешил я.
- В Москве, - отвечал Густав, - ведь ты же после Алабамы едешь на конференцию в Москву, там и найди.
- Хорошо! - сказал я, улыбаясь. - Заметано! Найду! А как мне приступать к поискам? Где ее искать, жену-то? Я в этих делах не очень разбираютсь.
- Ты разве не знаешь? – удивился Густав. - В Москве это просто. Один член нашего факультета, кстати, родом из Цюриха, два года назад поехал на конференцию в Москву. И там, поздней ночью, он зашел в какой-то бар выпить пивка, эти швейцарцы без этого не могут. В баре сидела высокая стройная русская девушка в мини-юбке, прозрачной блузке, и без лифчика. Она сидела у стойки бара, нога на ногу, и курила длинную сигарету. Слово за слово, оказалось, что Оксана превосходно говорит по-английски, она окончила филологический, написала дипломную о Сэлинджере. А наш швейцарец как раз ну просто обожает этого Сэлинджера! Словом, он поменял билеты, остался в Москве еще на неделю. А через неделю он увез ее к нам в Индиану и здесь женился на этой Оксане. Весь наш факультет ее просто обожает!
- Так что, - продолжал Густав, - ты в Москве сразу иди в ночной бар и найди мне там такую же девушку, высокую, стройную, в мини-юбке и прозрачной блузке.
- А что по поводу ее литературных пристрастий? - спросил я улыбаясь, - Какие будут пожелания? Хочешь, я выберу тебе специалистку по твоей шведской литературе? Чтобы она, скажем, писала дипломную по Астрид Линдгрен? И вообще, почему ты не ищешь себе девушку у себя в Швеции?
- Я ненавижу Швецию, - отвечал мне Густав, - месяц назад я и правда поехал на родину. Впервые за последние 15 лет. Жену искать. Только лишь для того, чтобы еще раз убедиться в том, насколько эта страна ужасна.
- Знаешь, Вадим, - в порыве откровенности добавил Густав, - Швеция - это просто какая-то империя зла!
- Все началось с гостиницы, - начал свой рассказ Густав, - оказалось, что гостиницу в моем родном городке нельзя заказать по интернету, он для этого слишком маленький. Мне пришлось им звонить, они "взяли по телефону" номер моей кредитной карточки. И сказали: "комната забронирована". Подождите, - сказал я им, - а конфирмэйшн намбер? Вы не дали мне конфирмэйшн намбер! А они мне говорят, мы не даем конфирмэйшн намбер. А я им говорю, а что, если вы потеряете мою бронь, что тогда? Тогда я бы дал вам мой конфирмэйшн намбер, и вы по нему в базе данных нашли бы мою потерянную бронь. А они мне говорят, хорошо, ты хочешь конфирмэйшн намбер? Мы для тебя сделаем исключение и дадим тебе твой вожделенный конфирмэйшн намбер. Ты готов? Возьми в руки ручку и бумагу. Твой конфирмэйшн намбер будет "один". Ну что, доволен? Я им говорю, назовите мне ваше имя, и позовите к телефону вашего начальника. А они мне говорят, ну допустим, меня зовут Инга, и я здесь начальник. Я им говорю, как же вы можете быть Ингой, когда у вас мужской голос? Инга же женское имя? А они мне говорят, подумайте над этим сами, и вешают трубку.
- Швеция - не Америка, -вводил меня Густав в курс дела. - Там человеческая личность ничего не значит. Пустое место! Может, в Стокгольме они еще притворяются американцами, но в глубинке шведы остались такими же, какими они были всегда!
- Короче говоря, - поддержал я разговор. – Ты говоришь, что Швеция – это совок?
- Слушай дальше, - проигнорировал Густав мое замечание. - Я приехал, добрался благополучно, они дали мне комнату в гостинице, этот самый "Инга" и дал. Я, естественно, ни в какие обсуждения с ним не вступал, просто взял ключ-карточку от своей комнаты и все. Гостиница называлась "Опера", но я почему-то не придал этому значения. Пошел в свою комнату и лег спать, местное время было шесть вечера, глубокая ночь у нас в Индиане. Джет лэг! Через два часа я был разбужен невероятно громкой музыкой, скрипели скрипки, грохотали барабаны... Оказалось, что гостиница пристроена к зданию оперы и находится прямо рядом с оркестровой ямой. Ты понимаешь, Вадим? - спрашивал Густав, - только в Швеции может прийти в голову идея устроить гостиницу в здании оперы, никакого уважения к человеческой личности!
- Я поднялся, - продолжал Густав, - принял душ и вышел в город, посидеть в баре. Переждать оперу. А когда через три часа вернулся в гостиницу, то оказалось, что моя карточка не открывает замка моей комнаты. Я пытался открыть дверь несколько раз, вновь и вновь проводил карточкой сквозь щель безо всякого успеха. И вдруг дверь моего номера открыли изнутри, открыл какой-то немецкий верзила с огромным пузом, в трусах и майке, с бутылкой пива в руке.
- Фы кафарить с упрафляющий, - сказал он мне. Я спустился вниз к "Инге".
- Мы вас переместили в другую комнату, поменьше, - сказал мне "Инга".
- Ты представляешь, Вадим, - спросил меня Густав, - разве у нас в Америке они в гостинице могут перенести наши вещи в другой номер без нашего согласия? Нет в Швеции никакого уважения к человеку!
- Густав! - ответил я Густаву, - ну что ты заладил об отсутствии уважения к человеку в Швеции? Ты же много ездил по миру: Япония, Ближний Восток, Латинская Америка. Знаешь ведь, везде есть свои проблемы. Проблемы, на которых мы привыкли не зацикливаться. Есть, наверное, они и в твоей Швеции, но, как мне кажется, ты уж чересчур к ней придирчив.
- Нет! Нет! - эмоционально перебил меня Густав, - ты не понимаешь, о чем я говорю, ты за деревьями не видишь леса. Вот, в моем городке алкоголь продают всего четыре часа, с полудня до четырех. Магазина нет, есть окошко в стене, становишься в очередь, ждешь, потом даешь деньги в окошко, делаешь заказ. Алкоголь покупать считается постыдным, все стоят, отвернув лицо к стене, чтобы их не узнали прохожие. Почему это не так, как в Америке, где никому до тебя нет дела? Почему все устроено так, что людям должно быть стыдно? Почему они все должны делать втайне? В Швеции, пойми, сама жизнь - это грех! Тебе постоянно навязывают ощущение, что ты греховен, что тебе должно быть стыдно за все, что ты делаешь, за все, чего ты хочешь. Общество следит за тобой, за каждым твоим поступком, причем не только следит, но и выставляет тебе оценки.
- Посмотри вокруг, - сказал Густав, и обвел рукой бар, - посмотри на этих веселых, беззаботных и счастливых американцев! В Америке у людей нет этого ужасного шведского чувства вины, они покупают алкоголь, не стесняясь, не стесняясь, идут в стрип-клубы, не беспокоясь за свою репутацию. Это свободная страна!
- И я, - продолжал Густав, - хочу жениться на девушке с длинными ногами из России, привезти ее сюда, в эту свободную страну, и обсуждать с ней что угодно, даже и ехидно предложенную тобой Астрид Линдгрен. Обсуждать Карлсона, Пеппи Длинныйчулок. Не испытывая никакого шведского чувства вины за то, что я живу!
- Хорошо, - ответил я Густаву, - в Москве я поспрашиваю, не выйдет ли кто за тебя замуж....
-4-
Между Алабамой и Москвой я остановился на неделю в Цюрихе, где в их знаменитой Высшей Технической Школе проходил Всемирмый Конгресс Прикладной Математики. Обычные конференции в моей области собирают от сотни до трехсот участников, и на таких конференциях обычно знаешь всех. На Цюрихский же конгресс приехало около четырех тысяч участников; в частности, была большая делегация из России. Многих из них я не знал.
В первый же день, во время ланча ко мне за столик подсели Владимир (профессор МГУ) и его жена (Татьяна), мои новые знакомые. Они оказались ужасно приятными собеседниками. Владимир, правда, был скуп на слова, зато Татьяна трещала не останавливаясь. Владимир внимательно слушал говорливую жену, и когда она говорила что-нибудь нежелательное, он одним или двумя словами вносил корректировку. И Татьяна тут же меняла точку зрения на противоположную.
- Знаете Вадим, - трещала Татьяна, - в Москве уже не лихие 90-е, жизнь полностью изменилась.
- В лучшую сторону - коротко заметил Владимир.
- Жизнь полностью изменилась в лучшую сторону, - продолжала говорливая Татьяна. - У нас стало так интересно жить! Мы стали снова ходить в кино, много встречаемся с друзьями, отдыхать ездим в Сочи, а лучше - в Турцию! Жизнь бьет ключом!
- В Сочи лучше, - внес корректировку Владимир, ковыряясь вилкой в своем салате.
- Отдыхать ездим в Турцию, а лучше в Сочи, - продолжала Татьяна как ни в чем ни бывало, - а дома мы с интересом смотрим телеканал "Культура"! Наша жизнь стала куда насыщенней! А у вас на Западе все всё еще думают, что в России всё плохо.
- Ну уж и все, - отвечал я Татьяне, - вон мой коллега из Индианы Густав. Говорит, что русские женщины - лучшие в мире. Он даже поручил мне присмотреть ему в Москве невесту, с длинными ногами.
- Ой, мы это ему мигом подыщем, - мгновенно отреагировала Татьяна, - у нас в МГУ столько аспиранток! Кстати, у Володи, - она кивнула на мужа, - самая красивая аспирантка во всем МГУ. Оля. А сам Володя - единственный профессор МГУ который не спит со своей аспиранткой.
Владимир ничего на это не сказал, только вяло ковырял вилкой в своем салате.
- А сколько ему лет? - спросила Татьяна. – Этому твоему Густаву?
- Не знаю, - ответил я, - думаю где-то под пятьдесят.
- Да, пожалуй, многовато будет для нашей Ольги, - задумчиво произнесла она.
- Татьяна! - сказал я Татьяне, - я же пошутил, ведь не думаешь же ты и в самом деле, что я еду в Москву, чтобы заниматься обустройством личной жизни Густава! Давай не будем переводить шутливое обсуждение этой темы в практическую плоскость.
- Не будем, - согласился со мной Владимир, заканчивая свой салат.
- Понимаешь, - добавил я уже с улыбкой, - в Москве у меня просто не будет времени на поиски невесты: помимо конференции я планирую там тщательно исследовать рестораны национальной кухни. Особенно молдавские! Я же из Кишинева. Хочу выпить бокал черного пуркарского и закусить его мититееем!
- Молдавских ресторанов в Москве, кажется, нет, - задумчиво отвечала мне Татьяна. – Онищенко против Молдавии ввел санкции.
- Встретимся через неделю в Москве, - обещала Татьяна. – Мы тебе такие грузинские рестораны покажем! Один «Генацвале» чего стоит!
- Несомненно, - подтвердил Владимир.
-5-
Прилетел я в Шереметьево спозаранку, в 11 утра, и спать хотел ужасно! Джет лэг опять накатил. Ребята из института встречали меня на разбитой Волге Газ-24. Довезли до гостиницы. Там почему-то все были в полицейской форме. Ребята объяснили всем американцам с нашего самолета, что жить мы будем в гостинице МВД. Потому что нас в последний момент «кинула» гостиница «Спутник». Американцы долго потом шептались о том, что это все может означать. Что такое «кинуть»?
-6-
В номере я упал на койку, прямо в одежде. Но потом передумал - решил дотерпеть до вечера. Уйти из гостиницы, от кровати подальше. Чтобы не было соблазна. Чтобы не заснуть.
Я сел на троллейбус, добрался до метро и поехал на Тверскую. Купил там, на Тверской, одно яблоко американского сорта Granny Smith в магазине «Седьмой континент», и съел его. Потом перекусил в забегаловке «Елки-палки». Я в эти места заходил и старался запомнить их названия. Седьмой континент, Елки-палки. Потом я проторчал час в книжном магазине «Москва», тут же рядом, на Тверской. Потом услышал на улице голос, кричавший в «матюгальник» (слово всплыло из пассива), что через полчаса в Ленкоме начинается шедевральный спектакль. Я вышел из магазина и подошел к театральной будочке, чтобы купить билет на этот спектакль.
- Нет, ну вы только посмотрите на него! – недовольно воскликнула тетечка в будке. – Ленком тут за углом, так нет, он хочет купить билет именно у меня за двойную цену!
- Казалось бы, - продолжала ворчать тетечка, - ступи два шага, и возьми дешевый билет в кассе театра. Так нет, он лучше у меня в будке дорогой будет покупать!
- Совсем люди с ума сбрендили, - сказала мне тетечка.
В зале театра я сел в красное обитое бархатом кресло и моментально заснул. И пьесу не видел. Проснулся уже в самом конце, когда Абдулов на сцену с автоматом Калашникова вышел и начал в зал стрелять. Выстрелы было очень громкими. Я проснулся. Абдулов выпустил по зрителям очередей пять, потом они захлопали. Занавес.
А потом я спал в метро. А потом в троллейбусе. Добрался до гостиницы, рухнул на койку. И вдруг понял, что сна у меня ни в одном глазу. Ну просто ни в одном глазу. Я спустился в фойе, и увидел там всех мучающихся от перемены временных поясов американцев.
-7-
Было решено пойти в японское кафе напротив. Поесть суши. Там только через проспект Вернадского перейти. Было очень интригующе, все официантки в японском ресторане были с восточными лицами. Было интересно спросить у них, мол, вы же не японки, на самом деле, да? А кто? Но ведь такое неудобно спрашивать, да? Как будто национальность имеет значение. Скажем, удобно ли подойти к кому-то, и спросить, скажите, вы – еврей? Во-первых неудобно, а во-вторых и так все ясно.
Мы с американцами взяли по боксику суши ту-гоу, на вынос. Вышли из ресторана и присели в скверике на скамейку у столика. Там кафешек много рядом, и в скверике были столики и скамейки. Очень удобно.
К нашему столику подошли два мужика и сказали, что это их столик. И что если мы не хотим пиздюлей, то мы должны уйти. Я перевел это американцам, и они, не до конца осознав угрозу третьей мировой войны, возмутились и отказались. Я сказал мужикам, что они американцы, и у них обостренное чувство справедливости. И что нужно сделать на это поправку. Принять во внимание местные обычаи и повадки.
– Бляяяяяяяя, - сказали мужики. – Они думают, что если они американцы, то они особенные? Им жить надоело?
Я сказал американцам, что как член оргкомитета конференции, я меняю место трапезы, и мы должны уйти. Законопослушные американцы поднялись и пошли за мной.
– Вот, - уважительно сказали нам вслед мужики, - видите? Всегда можно договориться.
Их было двое, а нас было человек десять. Так что численное большинство было на их стороне.
-8-
На завтрак полицейским и нам выдали по одному крутому яйцу, ломтю ржаного хлеба и кубику масла. А соль там уже заранее на столах стояла. Потом мы пошли на конференцию на улицу Губкина.
-9-
Вечером, после докладов Джин Голуб из Стэнфорда позвал меня в ресторан «Генацвале» на Арбате. Оказывается, бывший аспирант Джина был русского происхождения, он в свое время переехал из Калифорнии в Москву. На заработки. И стал тут мини-олигархом. И он хочет со мной познакомиться. Мини-олигарх выделил Джину на время конференции свой мерседес и водителя Митю.
Пока мы ехали в Генацвале, я с этим Митей очень подружился. Митя сказал мне, что он никакой не водитель, а телохранитель. На самом деле. Показал две пушки на ремнях под пиджаком и сказал, что может стрелять на поражение. Если что. Так что полиция нас не остановит. А если остановит, то один звонок, и тут же рядом будет еще пять ребят с такими же пушками. И что он, полицейский, будет делать?
В ресторане мини-олигарх научил меня пить по сибирско-калифорнийской схеме. Перед едой надо хлопнуть 100 грам горилки, и обязательно подождать 5 минут. Не набрасываться сразу на еду. Салат надо из морепродуктов. Под пиво. Борщ надо есть под водку. Шашлык – под вино, лучше итальянское. Хотя многие и заменяют его французским. Перед сладким нужно рюмку шнапса, обязательно. Немцы понимают толк в пищеварении. Честно говоря, я про этот ужин мало что могу вам рассказать, я даже имя мини-олигарха не запомнил. Кажется, Григорий.
-10-
На следующий день я подошел к цюрихскому Владимиру во время кофе-брейка.
- Владимир! Ну, и где же твоя хваленая аспирантка? - спросил я.
- Какая аспирантка? Почему хваленая? - заинтерсовались также Виктор из Пенсильвании и Андрей из Калиформии. Они там неподалеку стояли и услышали.
- Сейчас приведу её, - ответил Владимир, и подошел к красивой девушке стоявшей неподалеку.
- Оля, - обратился Владимир к девушке, - я бы хотел познакомить тебя с тремя нашими коллегами, они все из России, но сейчас работают в Соединенных Штатах.
- А зачем знакомить, с какой целью? – деловито спросила девушка.
- Безо всякой цели, - ответил Владимир, - так принято на конференциях, люди делают доклады, а потом, во время кофе-брейков, знакомятся и обсуждают науку уже неформально.
- Ага, ага, понятно, - ответила Ольга.
Владимир подвел Ольгу к нашей группке, представил ее, и у нас тут же завязалась оживленная, хотя и несколько необычная беседа. Необычность заключалась в том, что Ольга недвусмысленно флиртовала с нами со всеми. Строила глазки. За годы жизни в Америке я настолько привык к тому, что все отношения в профессиональной среде свободны от флирта, что чувствовал себя не в своей тарелке. Я видел, что Виктор и Андрей тоже не знают как себя вести.
Преодолев стеснение, я показал Оле одну из статей Густава. На своем айпэде.
- Да ну, - поморщилась Ольга. - Меня от этих рациональных модификаций итераций Понеяда просто тошнит. Сейчас этим только старперы занимаются. Меня больше детерминированные аттракторы интересуют. Сколько ему лет?
-11-
На ланч все пошли шумною толпою в институтскую столовую. По дороге Джин с восхищением рассказывал мне о том, что в Москву он приехал из Житомира, где ходил в ту самую синагогу, в которую ходил его прадед, прежде чем уехать в Чикаго в начале ХХ века.
- Там, в Житомире, - рассказывал Джин, - раввин читает молитву с лэптопа!
-12-
Перед нами, видимо, тоже в столовку, шла интересная парочка. Ему – лет 50, ей – 25. Ну, примерно. Научный руководитель и аспирантка. Но он время от времени обнимал немножко ее за талию. Говорили они о математике. Он что-то ей объяснял, а она смотрела на него восхищеными глазами. Вопросы такие умные ему задавала, а он с энтузиазмом ей объяснял. С таким энтузиазмом! После четырех вопросов, она все поняла, во всем разобралась.
- Класс! – сказала она восхищенно.
- Просто потрясаюший класс! – подтвердил мужчина.
Они остановились целоваться, прямо на улице. Дали нам пройти вперед шагов 20-30 и начали, не дождавшись пока мы скроемся за углом здания. Она начала, что характерно. Все это было очень интересно и необычно.
-13-
В столовке Джин взял гороховый суп, паровые тефтели и кисель; мы все уселись за один длинный стол.
- Потрясающая еда! Просто потрясающая! - восклицал Джин, уплетая за обе щеки, - так готовила моя бабушка!
- Но это же не очень вкусно, - возразил я ему, - чем тут восхищаться?
- Я ведь не сказал, что это вкусно, - объяснил Джин, - моя бабушка ужасно готовила.... Я не сказал вкусно, я сказал потрясающе! Фасцинэйтинг!
- Я сегодня вечером иду в ресторан "Молдова", сказал я Джину и всем остальным за обеденным столом, - присоединяйтесь ко мне.
- Учтите, - веско добавил я, заметив, что мое предложение привлекло всеобщее внимание иностранных участников конференции, - в Москве, оказывается, есть только один молдавский ресторан; и потому поход туда для нас, гурманов, может быть довольно интересным...
-14-
Когда в шесть вечера лекции закончились, выяснилось, что группа желающих посетить мой молдавский ресторан насчитывала уже полтора десятка человек. По-русски говорили только мы с Владимиром (Оля, к сожалению, не смогла с нами пойти). По дороге иностранцы задавали нам много разных вопросов. Немец Ханс-Георг просил показать ему местоположение ресторана на карте Москвы, эту карту, оказывается, выдали еще его деду Курту в годы службы в вермахте в 1941 году. Итальянец Стефано спрашивал, будет ли у него возможность заказать в молдавском ресторане рекомендованное ему опытными друзьями блюдо "окрочка", и можно ли его запивать квасом. Англичанин Ник сетовал на то, что друзья в Англии дали ему наказ попробовать мороженое "эскимо" в шоколадной глазури, которое он нигде не мог купить, везде продается одно лишь nestle. Ник выражал надежду на то, что в молдавском ресторане, в качестве десерта, ему принесут эскимо на палочке.
-15-
Владимир и я, ведя группу от здания института к стоянке такси, терпеливо отвечали на все новые и новые вопросы. На стоянке такси с шашечками не оказалось, мы рассадили всех по частникам, по каким-то немыслимо разбитым жигулям, водители которых все как один оказались любителями хриплого русского шансона. Шли мы раз на дело, я и Рабинович...
-16-
Когда мы с грехом пополам прибыли к пункту назначения, то оказалось что ресторана "Молдова" по указанному адресу нет, более того, никто из прохожих ни о каком молдавском ресторане в окрестностях не слышал. Владимир тут же стал набирать номер ресторана по мобильному телефону, его уверяли, что адрес правильный, Рождественка 7, и что нам нужно просто искать получше.
Поиски ресторана были продолжены, мы стали заходить в подворотню за подворотней, и в одном из заваленных строительным и прочим мусором дворике мы приоткрыли какую-то маленькую железную дверь в стене, и увидели там человека в форме милиционера. Я поинтересовался у него, не знает ли он о молдавском ресторане поблизости.
- Паспорт! - рявкнул милиционер.
Я подал ему свой паспорт, милиционер сверил мое лицо с фотографией, положил паспорт на какую-то полочку, в ячейку на букву "О", и вежливо сказал: "Вы в молдавском ресторане. Проходите в зал." Через минуту-другую мы все уже усаживались за столик. Оказалось, что ресторан находится на территории посольства Молдовы в РФ и паспорта нужно было сдавать, так как мы перешли государственную границу и оказались на территории другого государства.
-17-
Нас обслуживал официант по имени Виорел. В вышиванке.
- Что будете заказывать? - спросил он наших иностранцев внимательно изучающих меню на молдавском и русском языках.
- Вадим, - обратился ко мне Джин, отложив в сторону непонятное тарабарское меню, - скажи ему, пусть мне принесет рибай стейк, а в качестве гарнира я хочу печеную картошку Айдахо.
- Джин хочет рибай стейк с печеной картошкой Айдахо, - перевел я Виорелу, и добавил, - этого нет в меню, но они не читают по-русски и не могут заказать оттуда...
- Да в любом случае я такой заказ принять не могу, - отвечал Виорел, - чего он выдумал? Печеная картошка совершенно не подходит к стейку! Пусть возьмет салат с брынзой, ну гивеч, наконец! Но печеная картошка?
С этими словами Виорел возвел глаза к небу.
- Джин, - обратился я к Джину с улыбкой, - официант против! Он говорит, что печеная картошка не подходит к стейку. Тебе придется заказать в качестве гарнира гивеч.
- Скажи ему, - сказал мне упрямый Джин, - что мне уже 65 лет, и я всю жизнь ем печеную картошку со стейком. Скажи ему, что я уже привык так!
- Джин не хочет гивеч, - сообщил я Виорелу, - он говорит, что ему уже 65 лет, и он всю жизнь ест печеную картошку со стейком и уже привык к этому. И добавил от себя, да принесите ему то, что он хочет, у них так едят в Америке.
- Да я понимаю, - ответил Виорел, - но я все равно не могу принять такой заказ. Ну что я пойду на кухню и скажу Аурелу приготовить стейк с печеной картошкой? Они же все на смех меня поднимут! Это же молдавский ресторан, в конце концов!
- Джин, - обратился я к Джину, - я хочу рассказать тебе одну историю. Ко мне как-то приезжал Святослав Финкельбойм из Тель-Авивского университета, мы его все хорошо знаем. Я предложил, в первый же вечер, поужинать в каком-нибудь ресторане возле кампуса, но Святослав попросил повести его в Макдональдс. Я никогда не ел чизбургеров, - сказал он мне, - у нас в Израиле их не продают, ведь чиз с мясом - это некошерно.
- Короче говоря, - продолжал я, - я привел Святослава в Макдональдс, и он там сделал свой заказ.
- Сделайте мне чизбургер, - попросил Святослав, - но только не кладите туда чиз!
Джин засмеялся.
- Намек понят, - сказал он, - знаешь, что? Почему бы тебе не заказать нам всем то, что ты считаешь нужным?
Мы так и поступили.
Вскоре принесли еду и красное пуркарское 10-летней выдержки. Всеобщему восхищению не было предела.
- Это лучший ресторан в моей жизни, - восклицал Дарио из Пизы, - лучший ресторан в моей жизни!
-18-
Спустя какое-то время общая англоязычная беседа рассыпалась на множество индивидуальных; итальянцы говорили между собой по итальянски, немцы - по немецки, ну а я заговорил с Владимиром по-русски.
- Знаешь, - сказал я ему, - мне было немного странно вести беседу с Ольгой. У нас в Америке в профессиональной среде люди совершенно не флиртуют.
- А она разве флиртовала? - удивился Владимир. – Тебе не показалось?
- Видишь, - ответил я ему, - ты этого даже не замечаешь! А скажи, это правда, что ты единственный профессор МГУ который не спит со своей аспиранткой?
- Трудно говорить о таких вещах наверняка, - отвечал Владимир с улыбкой, - ведь никто никаких социологических исследований не проводил. Но согласно тому, что я вижу, спят все, причем без единого исключения!
Он смотрел на меня и улыбнулся скромной гордой улыбкой.
- У нас даже единственный случай такой дискриминации привел бы к колоссальному скандалу, - сказал я.
- Ой, ну какая дискриминация, - поморщился Владимир, - о чем ты говоришь? Ведь аспирантка сама выбирает себе научного руководителя! Ее же никто ни к чему не принуждает! Выбор – за ней!
- Пойми, - продолжал Владимир, - наша система работает куда лучше вашей. У вас же аспирантками никто не занимается, им ставят задачу и предоставляют самим себе! Бросают в бурную реку и говорят, - т, - выплывай как можешь!
- А у нас? – продолжал Владимир. – У нас и лишний раз объяснят, и над задачей вместе подумают! Нет, что ни говори, а и уровень наших диссертаций, степень подготовленности наших аспиранток выше!
- А наши профессора? – говорил Владимир. - Они ведь и бегать по утрам начинают, и после работы в спортзал ходят, и питаться начинают здоровой пищей. Налицо - явный омолаживающий эффект! Наша система работает в обоих направлениях!
- Словом, - продолжал Владимир, - не стоит критиковать порядки, прошедшие проверку временем...
- Понимаешь, Вадим, - заключил Владимир, - вы в своей Америке испытываете постоянное чувство страха, боитесь сказать или сделать что-то неполиткорректное. Посмотри вокруг, - и с этими словами Владимир обвел зал ресторана рукой, - посмотри на этих счастливых людей, которые не испытывают никакой боязни!
-19-
- В детстве я подслышивать дедушка и бабушка, - неожиданно для нас вмешался в разговор Джин, - и я немножко понимать русский. Мне казаться, что сейчас моя очередь делать утверждение. Насколько я понимать, швед говорит что в Америка лучше Швеции, русский говорит что в Россия лучше Америки. Осталось только найти один американец, который говорить что в Швеция лучше России, и тогда логический цепочка будет замыкаться!
- Я соглашаться быть этот один американец, - продолжал Джин после паузы, и поднял свой бокал с играющим в нем красным пуркарским, - давайте выпить за русская логика. Лэхаим!
___________
Следующий рассказ: ОБ ОДНОЙ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОЙ ТЕОРЕМЕ БЕТХОВЕНА-КОЛМОГОРОВА