Генерала Мигеля Примо де Ривера-и-Обранеха, военного правителя Испании в 1923-30 гг., в современной испанской истории рисуют чёрными красками, изображают крайним консерватором, поклонником Муссолини и предтечей франкизма. Но это неверный взгляд его на личность и деятельность.
Примо де Ривера начал военную карьеру на полях Испано-марокканской войны. Эта война, продолжавшаяся с 1859 по 1927 год, во многом напоминала Кавказскую войну, которую вела Россия против горцев в XIX веке: европейская империя безуспешно пыталась победить воинственных горцев-мусульман. Молодой лейтенант Примо де Ривера прославился во время героической обороны Мелильи – маленького испанского форпоста на севере Марокко, осаждавшегося в 1893 г. восставшими племенами берберов-рифов. Во время этой военной кампании Примо де Ривера стал свидетелем как редкостного героизма испанских солдат, так и дичайшей коррупции, не позволявшей испанцам эффективно воевать. Так, командующий испанскими силами в Мелилье генерал Гарсия-и-Маргальо сделал состояние на продаже оружия и боеприпасов берберам-рифам. После его гибели в бою (он был убит из винтовки, проданной повстанцам им самим) началось расследование, сильно уронившее престиж испанского офицерского корпуса.
Впоследствии Примо де Ривера служил на Кубе и на Филиппинах, где полыхали антииспанские восстания, и стал свидетелем высадки американских войск в этих последних испанских владениях, покончившей с когда-то могучей колониальной империей. Уже в те годы Примо де Ривера высказывался против владения колониями, если их невозможно удерживать, а население настроено враждебно по отношению к метрополии. Тем не менее, верный воинскому долгу, он продолжал служить и участвовать в войнах, которые считал бесперспективными. В 1911 году, во время очередной военной кампании в Марокко, Примо де Ривера, вновь отличившемуся в боях, присвоили звание генерала.
Бесконечная колониальная война в Марокко уносила жизни испанских солдат, истощала неразвитую экономику отсталой в то время страны, и не вызывала среди испанцев чувства гордости. Действительно: война, к тому же неудачная, велась не против великой державы, а против небольшого племени рифов. Она была оскорбительной для национальной гордости страны, тремя столетиями раньше владевшей чуть ли не четвертью планеты. В 1909 г. призывники-каталонцы, не желавшие умирать в Марокко, подняли восстание в Барселоне, сопровождавшееся многодневными кровавыми боями.
Примо де Ривера занимал должности коменданта Кадиса, затем, в 1919 г., стал генерал-губернатором Валенсии. Однако его отстранили от должности за высказывания против войны в Марокко.
В 1921 г. Испанию в Марокко постигла катастрофа: армия была наголову разгромлена в битве городе Анвал, причём командующий генерал Сильвестре погиб в бою, а сменивший его генерал Наварро капитулировал с 5 тысячами солдат и офицеров. Повстанцы, согласившись выпустить испанцев после сдачи оружия, вероломно напали на безоружных и почти всех перебили; сам Наварро и 600 испанцев были захвачены рифами в плен. Всего испанцы при Анвале потеряли около 13 тысяч человек убитыми, рифы же – всего около тысячи. В сражении погиб и дядя Примо де Риверы.
Поражение привело Испанию в состояние шока. В стране широко распространялась информация о чудовищной коррупции, разъедающей правительство и армию. Антивоенные взгляды Примо де Риверы больше не казались крамольными ни испанской политической элите, ни королю Альфонсо XIII. В 1922 г. Примо де Ривера был назначен генерал-капитаном Барселоны, охваченной республиканскими и сепаратистскими настроениями. В то время, как влиятельные в рабочем движении анархисты устраивали террористические акты, националисты выступали за отделение Каталонии от Испании, а социалисты требовали глубоких реформ, в частности, устранения произвола властей и искоренения коррупции. Генерал-капитан Примо де Ривера пришёл к выводу, что продолжение прежнего курса неизбежно приведёт к восстанию и гражданской войне, и решил предпринять превентивные меры с целью недопущения распада страны.
13 сентября 1923 года гарнизон Барселоны восстал против правительства, и получил поддержку со стороны большинства воинских частей. Король Альфонсо XIII был вынужден утвердить Примо де Риверу премьер-министром. В Испании установилась диктатура: парламент был распущен, введена цензура. Диктатор постоянно выступал перед различными группами населения, утверждая, что старая политическая элита разрушала страну, ввергла народ в бессмысленную войну в Марокко, и ничего не делала для улучшения бедственного положения бедняков. Он не намеревался ликвидировать парламентскую демократию как таковую, но предполагал провести новые выборы после умиротворения страны, перехода к ускоренному развитию экономики и улучшения социальной ситуации. Испанией стала управлять хунта из восьми генералов во главе с самим Примо де Риверой. Губернаторами провинций он назначил офицеров. Главой администрации Примо де Ривера назначил экономиста консервативных взглядов Кальво Сотело, ставшего впоследствии министром финансов и главным разработчиком экономической политики.
Первым делом диктатор начал выводит войска из Марокко: гарнизоны покинули населённые марокканцами районы и сосредоточились в Сеуте, Мелилье и Тетуане, где проживали испанцы. Однако мир не наступил: 12 рифских племён объявили независимость и атаковали… Французское Марокко. Одновременно они попытались осадить испанские крепости, но Примо де Ривера успел реорганизовать армию: вместо плохо обученных, не желавших воевать призывников в дело вступил Африканский корпус – Иностранный легион и марокканские наёмники.
Диктатор сам поехал в Марокко для руководства войсками. В 1925 г. повстанцы потерпели сокрушительное поражение (французы использовали против них танки, авиацию и отравляющие газы), а в 1927 г. Испанское Марокко было окончательно замирено. Более того: марокканские наёмники стали ударной силой испанской армии. В той войне выдвинулся молодой, низкорослый и молчаливый офицер-галисиец – Франсиско Франко, будущий победитель в гражданской войне 1936-39 гг. Марокканская война, казавшаяся бесконечной, была выиграна.
Военный режим сформировал сильную, финансово независимую муниципальную власть, причём избирательные права на местных выборах были предоставлены женщинам (Примо де Ривера пытался предоставить им избирательные права и на национальном уровне, но столкнулся с дружным сопротивлением военных и церкви). Власть губернаторов ограничивалась в пользу муниципалитетов.
Налоговая система была упорядочена и упрощена – в результате налоговые сборы выросли. Все собственники обязывались предоставить реальную стоимость своей недвижимости и платить соответствующие налоги – это возмутило латифундистов, назвавших Кальво Сотело «большевиком» (нападать на самого диктатора было страшновато). Коррупция беспощадно подавлялась, и экономика начала быстро расти. Высокие тарифы защищали национальных производителей от иностранной конкуренции.
Испания создала государственную нефтяную монополию. Когда владелец Shell Генри Детердинг начал угрожать Примо де Ривере нефтяным эмбарго, диктатор заключил нефтяное соглашение с СССР. Хотя серьёзных контрактов с Москвой не последовало, американские и британские нефтяные компании настолько перепугались, что забыли о санкциях против Испании.
В стране развернулось строительство дорог и мостов. Уже в 1924 г. открылось метро Барселоны, которое строили много лет, и очень медленно. Огромные государственные займы расходовались на организацию общественных работ, преимущественно в строительстве. При этом рост налоговых сборов позволял вовремя гасить эти займы. По всей стране строились плотины ГЭС – они перегородили самые могучие испанские реки Дуэро и Эбро. К концу 1920-х гг. все города и большая часть сельских районов были электрифицированы. Значительно возросли мощности металлургической промышленности. С 1923 по 1927 г. экспорт Испании вырос втрое, а количество автомобилей в 1923-29 годах увеличилось в 6 раз.
В политическом плане Примо де Ривера больше всего симпатизировал Испанской социалистической рабочей партии (ИСРП). В то время это была марксистская партия, левое крыло которой было близко большевизму, но резко критиковала отсутствие демократических свобод и отсутствие рабочего самоуправления в СССР. Интересно, что на сотрудничество с Примо де Риверой пошло как раз левое крыло ИСРП: его лидер Ларго Кабальеро занял пост официального советника диктатора.
Сотрудничество диктатуры с социалистами не было показным: рабочие получили 8-часовой рабочий день, был легализован профцентр UGT, возглавляемый социалистами. В 1926 г. был принят прогрессивный Трудовой кодекс, закрепивший социальные гарантии для рабочих. Примо де Ривера считал ИСРП «единственной честной партией» Испании, и намеревался выстроить двухпартийную систему, в которой его Патриотический союз чередовался бы у власти с социалистами. При этом анархисты, так же, как каталонские и баскские сепаратисты, беспощадно преследовались.
В рабочем вопросе Примо де Ривера использовал итальянскую модель Муссолини, создав 27 корпораций, объединявших предпринимательские союзы и профсоюзы различных отраслей. Представители государства выступали арбитрами в трудовых спорах. В результате увольнение работников стало весьма затруднительным делом. В 1928 г. в Испании почти исчезла безработица – бурный экономический рост поглотил избыточную рабочую силу.
Политические проекты Примо де Риверы были куда менее успешными, чем экономические и социальные. Созданная им «аполитичная партия» Патриотический союз (ПС) не имела идеологии, и превратилась в сборище карьеристов, поддерживавшее диктатора лично, и верное ему лишь до тех пор, пока диктатура обеспечивает ему близость к власти и безбедную жизнь.
В 1925 г. Примо де Ривера решил, что можно возвращаться к парламентской демократии, опираясь на ПС и ИСРП. Традиционные партии были легализованы. В 1927 г. были проведены выборы в Национальное собрание, заменившее собой прежний парламент (кортесы), но полная законодательная власть должна была перейти к нему только в 1930 г., когда диктатор намеревался принять новую Конституцию. Однако её принятие тормозилось сопротивлением консерваторов, либералов и республиканцев, а также анархистов и правого крыла ИСРП. После либерализации 1925 г. эти силы (исключая анархистов) могли действовать легально, критикуя и саботируя конституционные попытки Примо де Риверы.
Примо де Ривера не приступил к осуществлению аграрной реформы, которая была остро необходима Испании: он опасался ссориться с аристократией, к которой принадлежал сам, землевладельцами и церковью. Диктатор считал, что рост промышленности «высосет» бедных крестьян в города, и аграрный вопрос со временем потеряет актуальность сам собой. При этом Испания оставалась преимущественно аграрной страной, и в Андалузии, Эстремадуре и Мурсии продолжал господствовать латифундизм, тормозивший развитие страны, провоцировавший социальные конфликты и радикальные настроения у безземельного крестьянства.
Разумеется, Испания времён диктатуры Примо де Риверы не была раем. Подавляя баскский и каталонский сепаратизм, режим унижал басков и каталонцев, преследуя невинные проявления национальной самобытности – так, запрещалось использование баскского и каталонского языков в богослужении, был запрещён даже национальный каталонский танец сардана. После критики режима группой интеллектуалов диктатура закрыла клуб El Ateneo, известный и почитаемый центр испанской культуры. Гораздо хуже было то, что экономический рост, хотя и увеличивал доходы и правовую защищённость трудящихся, увеличивал и разрыв в доходах бедных и богатых. Политика «накачки» экономики деньгами создавала новые рабочие места, но порождала инфляцию, съедавшую доходы трудящихся, в то время как богатые трудностей не испытывали, храня деньги в основном в валюте на счетах в иностранных банках.
Примо де Ривера, успешно решая экономические и социальные проблемы, не сумел создать стабильную политическую опору – партия ПС оказалась беззубой и недееспособной. Ему также не удалось сформировать группу гражданских политиков, способных продолжить реформы после передачи им власти военными. Сам Примо де Ривера старел, ухудшалось его здоровье, подорванное ранениями и тяжёлыми условиями военной службы на Филиппинах и в Марокко (они «подарили» генералу лихорадку и диабет).
Пока экономика быстро росла и сохранялась социальная стабильность, негативные стороны режима были терпимы испанцами. Но в 1929 г. разразился всемирный финансовый, а следом за ним – экономический кризис. В том же году Испанию поразила сильнейшая засуха и неурожай. Экспорт резко упал, и рост экономики прекратился. Испанская элита начала искать тех, кто возглавит страну в последиктаторский период, а у Примо де Риверы уже не было ни сил, ни компетентных сотрудников для удержания власти (Кальво Сотело, эффективный, но упрямый и своевольный менеджер, к тому времени ушёл в отставку). Консервативные политики взывали к королю с тем, чтобы он отстранил диктатора от власти, а республиканцы готовили заговор с целью свержения монархии.
В первые дни 1930 г. на улицах Мадрида начались студенческие протесты, и столицу заполнили антидиктаторские прокламации, изображавшие короля в виде дамы, танцующей с кавалером – Примо де Риверой. 26 января 1930 года диктатор собрал генералов и прямо спросил, поддерживают ли они его. Ответы были уклончивыми; кроме того, Примо де Ривера пришёл к выводу, что король его больше не поддерживает. Он не знал, как бороться с экономическим кризисом (да и никто в мире тогда не знал), огорчался, видя падение народной поддержки, и не знал, на кого опереться. Кроме того, его здоровье сильно пошатнулось. 28 декабря Примо де Ривера подал в отставку и уехал в Париж, но отдохнуть от государственных дел уже не успел: 16 марта он скончался.
Правление Примо де Риверы было относительно коротким – всего шесть лет, но оно успело сильно изменить Испанию. Отсталая аграрная страна превратилась в аграрно-индустриальную с довольно сильной промышленностью, рабочие привыкли к тому, что с их интересами считались работодатели и власти. В свою очередь, армия, оправившись от унизительных поражений, превратилась в грозную машину, а офицеры привыкли не только командовать частями, но и управлять гражданскими структурами. Это превратило армию в политическую силу, которая в последующее десятилетие скажет своё слово.
Примо де Ривера был выдающейся личностью. Аристократ, он действовал в интересах трудящихся, и консерваторы называли его режим большевистским. Заимствуя социальную политику у Муссолини, он не склонялся к фашизму: Испания сохраняла либеральную Конституцию 1876 г., а политические партии, после кратковременного запрета, были легализованы. Будучи сам честным и неподкупным, он сумел минимизировать коррупцию, разъедавшую Испанию в течение веков. Его целью было превращение страны в современное, экономически развитое и социально справедливое государство европейского типа. На этом пути ему удалось значительно продвинуться, хотя незаконченность и половинчатость реформ породили новые конфликты, приведшие к революции 1930-31 годов и последовавшей гражданской войне.
Интересно, что уже после гражданской войны, когда Испанией правил генералиссимус Франко, оппозиционно настроенные к его режиму испанцы с теплотой вспоминали Примо де Риверу – они не считали его предтечей Франко и франкистского режима.
Примо де Ривера был военным реформатором – из тех, кто приходил к власти не ради личных амбиций и не ради обогащения, не для того, чтобы расставить у «кормушек» своих родных и близких. Он не стремился закрепить у власти какой-либо социальный слой или класс – он работал ради всех испанцев. В представлении современных людей Примо де Ривера часто смешивается с сыном – Хосе Антонио Примо де Риверой, организатором Испанской фаланги – движения фашистского толка, сыгравшего огромную роль в гражданской войне 1936-29 годов и формировании режима генерала Франко. Но всё это было гораздо позже, и Примо де Ривера-старший не имел к этому никакого отношения.
Он остался в истории как реформатор, патриот и герой нескольких войн, пытавшийся, и не без успеха, двинуть полуафриканскую, отсталую Испанию по европейскому пути.