Однажды ночью на Пустых Холмах...
Выступала Инна Желанная. Два часа пела своим заиндевевшим голосом хард-рок каверы на русские народные песни.
Когда царица Инна сошла со сцены, на нее поднялся ведущий. «А если сейчас кто уйдет, тот сам себе злобный чебурашка», - произнес он загадочно и исчез. Я осталась.
Пустые холмы – это фестиваль альтернативной музыки, проходящий в полях Калужской области в июне. Приезжаете, ставите палатку и абсолютно бесплатно ходите на все концерты. Сцен там несколько, только и успеваешь перебегать от одной к другой – то Умка высказывается неполиткорректно: «Я ненавижу их, я ненавижу девочек!» (моя любимая песня!), выступает, Рома ВПР, всеобщий любимец Холмов, играющий реггей.
Чувствуешь себя обезьяной, которой разорваться, что ли?! На Холмах я вживую увидела известного автостопщика Антона Кротова – худого мена с черной бородой и безумными черными же бегающими глазами.
- Вы и есть Антон Кротов? – спросила я, подойдя к нему, хотя кто это мог быть еще?
- Да, я и есть Антон Кротов, - еле глянув на меня, ответил гуру автостопа.
Он всем так отвечал – быстро, стараясь поскорей отвязаться, едва сдерживая раздражение. Было видно, что все люди его порядком задолбали. За 10 рублей я купила его книгу «Страна А. или автостопом по Афганистану», читала в поезде и размышляла о сущности Кротова. Крайняя степень существования – жизнь в пути; жизнь на аске. Поняла, что меня утомляет в его книге – отсутствие душевности. Его книга как, наверное, и он сам – это железная схема.
К ночи так набегаешься, что забываешь, на каком находишься свете.
Когда мое сознание превратилось в слабо мерцающую точку, я медленно, стараясь не сбиться с дороги, побрела к палатке. Она стояла в темном-темном лесу, и лишь туалет, сооруженный из розовой ткани, натянутой на палки, служил мне путеводной звездою.
Чтобы вы осознали всю остроту ситуации, сразу признаюсь в том, что я – настоящая женщина - страдаю топографическим кретинизмом, путаю право и лево, сомневаюсь, как правильно пишется – мюсли или пазлы? Ирак или Иран?
И тут на Пустые Холмы опустился туман... Я шла вперед по дороге, надеясь, что рано или поздно выйду к своему «домику». Ведь справлялась я как-то раньше. Я шла и шла себе, все меньше понимая, где же нахожусь и что теперь делать. Телефон лежал в палатке, давно разряженный, спрашивать дорогу у прохожих было бы странно. Скажите, вы не знаете, где моя палатка? Ну такая, синенькая? В какой-то момент мне показалось, что этот внезапный туман сдвинул границы привычного мира: все вокруг стало чужим, словно сделанным из ваты. Будто началась какая-то игра, и правила ее мне не были известны.
Я была не единственной, кто попал в мир иной - тут и там встречались озябшие личности, толпами и поодиночке. Некоторые складывали маленькие костры и возле них ожидали рассвета, кто-то запалил столб и молился огню, как язычник. Впереди я увидела большой огонь и пошла навстречу ему.
- Привет! – у костра сидел черноволосый кавказский красавец лет двадцати восьми. Зубы его были золотыми.
Я подошла ближе. Рядом с красавцем сидела молодая девушка с русыми волосами до плеч и чистыми зелеными глазами.
- Хочешь? – и она протянула мне разломанную надвое буханку черного хлеба.
Я вежливо отказалась. Есть мне совсем не хотелось: это странно, но я почти не чувствовала свое тело. Дождавшись, пока закипит вода в котелке, ребята залили водой ролтон и ушли в туман.
Я осталась одна. Просто сидела и смотрела на костер. Я никуда не стремилась, ничего не ждала от жизни. Внезапное и полное самадхи настигло меня. Вдруг из ниоткуда возле костра возник небольшого роста мужичок с острым веснушчатым лицом и суетливо поинтересовался, что я здесь делаю. Слегка разбалованная добротой и гостеприимством прежних хозяев костра, я ответила, что заблудилась и жду рассвета.
Мужичонка, недобро улыбаясь, косо поглядывал на меня и молчал. Потом из темноты родилась довольно молодая, но несвежая и помятая женщина. Она тоже неприятно удивилась, увидев третьего. Спросив, откуда я взялась, дама стала намекать на то, чтобы я поскорей уходила.
- Она не из наших. Ты посмотри на нее - не похожа, - обращалась она к мужичонке. - Она из параллельного мира - когда туман опустился, границы сдвинулись, вот она и прошла. Ну, - говорила она мне. - Ты своих будешь искать или нет?
Этот прозрачный намек был мною понят, но я решила прикинуться: очень уж не хотелось уходить. Я сидела и думала, как же поразительно контрастны были встреченные у этого костра люди. Как нарочно. Как все-таки по-разному мы в жизнь играем.
Тем временем к костру прибило еще одного заплутавшего паренька. К нему бабенка отнеслась куда благосклонней - все-таки мужчина.
- Ты есть хочешь? - спросила она вновь прибывшего на эту промежуточную станцию.
- Ага, - с удовольствием признался тот.
- А чего бы вы желали? - спросила она его этак с переподвыподвертом, мысленно надев костюм официантки.
- А... Омаров! - сообразил парень. Просить, так просить. Это ж тоже надо уметь. Особенно если родился мужчиной.
- А как вам подать омаров? - изображая услужливость, спросила лесная официантка.
- В ананасовом соусе! – приказал парень, и бабенка умчалась исполнять его волю.
Вернулась она быстро - с полотенцем на руке, как и положено порядочному гарсону.
- Пожалуйста! - поклонилась она и ввернула ему в руку крутое яйцо.
Поев, парень поблагодарил женщину и скрылся в тумане.
- Что-то мужчина домогается меня и молчит, - капризно произнесла мадам после недолго молчания. - Ну, я хочу уже сексуальных домогательств. Хочу на природе, - сказав это, она легла на спину, широко раскинув руки. - А лишние аплодисменты нам не помешают.
Это был уже не тонкий намек, а открытая угроза, но таких, как я, не напугаешь голой ж-пой, и я решила сидеть до последнего.
- Мы сейчас, мы скоро вернемся, - махнул мне рукой мужичонка, падая в могучие объятия своей горячей дамы. - Мы быстро кончим.
Я с сожалением поднялась с бревна. Нельзя всю игру просидеть на одном месте, не прилагая никаких усилий для поиска самого себя в этом туманном мире. Так не найдешь ничего. Вышла на дорогу и меланхолично побрела по ней. Страха не было, злости тоже. Я понимала, что выйду к спасительному маяку-туалету - когда-нибудь. Спать уже не хотелось.
По дороге снова попадались добрые люди, сидящие у костров, но я решила больше нигде не останавливаться. На одном из перекрестков семи дорог на мою одиноко бредущую фигуру обратил внимание странного вида пожилой дядечка. Косматый и седой, он был одет в спортивную куртку, лосины и кроссовки. Но ходил, еле-еле переставляя ноги. Представился актером Вадимом.
- Вы куда путь держите? - спросил он. Что-то многих этой ночью на велеречивость потянуло. Не иначе как и правда в тумане временные границы сдвинулись, 19 век сквозь щель засквозил.
- К медпункту, - ответила я, вспомнив о том, что возле него есть поворот к палатке.
- Ой, а что случилось? – слишком уж участливо спросил "актер".
"Шиза меня берет", - злобно подумала я, но промолчала. Дальше мы пошли вместе.
Узнав, что я журналист, косматый спросил, о чем я пишу. «О политике», - ответила я, огрызнувшись, чтобы особо не распространяться на эту тему.
- Да? - обрадовался дядечка. - А с этой аудиторией на тему политики и не поговоришь.
Что правда то правда. У этой аудитории иное на уме.
Вскоре выяснилось, что мой провожатый - оппозиционер.
- Я однажды лбом стену на Арбате пробил, - похвастался Вадим.
- Зачем? – удивилась я.
- Из оппозиционных соображений.
Крепколобые все-таки у нас союзники, с ними можно и Зимний еще раз взять, только зачем он нам?
Медленно, шаг за шагом двигались мы по невидимой дороге.
- Я философский трактат написал, - поделился еще одним своим достижением Вадим. - За 5 секунд могу прочесть. Потерпишь?
- Да, - говорю, - если он действительно такой лаконичный.
- Бог есть слово из трех букв, - родил он первую истину. - Но не забывайте, что вначале было слово.
- Глубоко, - похвалила я холмо-теолога. - Весьма и весьма. И действительно коротко.
- Я еще три тома написал, каждый - из 4-х букв, - окрыленный успехом, продолжал оппозиционер. - Том первый - Душа. Второй - Тело. Третий - Дело. Когда они вместе, человек счастлив.
- Именно так, - поддакнула я, и мы вышли на правильную дорогу. За эту ночь я проходила здесь несколько раз и всегда проскакивала нужный поворот. Это потому, что я порой слишком быстро хожу. Как в том анекдоте про пирожок, помните, в котором покупатель не мяса обнаружил. «Стойте, вы проскочили!» – кричал ему продавец. Вот так и я. Это о чем говорит? Для того, чтобы выйти на свою дорогу, иногда нужно слегка притормозить. С этими философскими мыслями я и ввалилась в палатку. Было 5 утра. Дина, подруга, с которой мы приехали на Пустые холмы, решила, что я загуляла по-черному и потому плотно завернулась в мой спальник, а сверху укрылась своим.
Она не ожидала столь раннего моего возвращения и спала невинным сном. Я стала потихоньку раскручивать эту куколку, гадая, проснется или нет. Проснулась.
- О, Ткачева пришла, - произнесла она слабеньким со сна голоском. - Ну и как, хорошо время провела?
- Замечательно, - сквозь зубы ответила я, активно продолжая возвращать то, что мне по праву принадлежит.
- Чем занималась? - продолжала свой сонный опрос Дина.
- В квест играла.
- В квест? Уж не по спортивному ли ориентированию? – подруга подскочила на пенке. Подозрительно быстро сон ее покинул.
- По нему самому, - уверила ее я.
- Да ладно! - от этих слов Дина окончательно пробудилась. Чувствую, еще немного – и она под моим мудрым руководством обретет просветление. Я сегодня явно в форме. - Я что, тебя не знаю? – воскликнула разбуженная. - Ты же двух шагов по лесу не пройдешь, чтобы не заблудиться!
- А вот, - невозмутимо ответила я, укрываясь, наконец, добытым спальником.
Заснуть не удалось, зато я осознала, глядя в синий потолок, что мое путешествие героя завершилось удачно.
Чистая отзывчивая девочка, хищная развратная самка, чудаковатый дед-оппозиционер, пишущий трактаты из четырех букв – это все я сама. Да, не соврал ведущий, сказавший до начала игры, - кто сейчас уйдет, тот сам себе злобный чебурашка. Не прошла бы я этими сказочными тропами, не собрала бы все свои части в единый пазл. Так, а как все-таки правильно пишется – мюсли или пазлы?