Краткий курс выживания в горах. (Записки «чайника»)

предыдущая глава здесь

Глава 4. Памир
1
   Прошла ещё пара лет. Света стала моей женой. У нас появился маленький Пашка. Развалился Советский Союз.
   Сообщение о том, что я иду с Сержем на Памир, почему-то не вызвало у Светы былого энтузиазма. Сборы проходили как-то нервно, я даже забыл рубашку с длинным рукавом, за что поплатился впоследствии солнечным ожогом.
2
   Опять летим самолётом, теперь уже в Душанбе. Перед вылетом знакомлюсь с очередным новичком. Его зовут Саша.  Серж вводил людей в коллектив аккуратно, чтобы не нарушать уже сложившиеся отношения. Худой и, как мне тогда показалось, высокий юноша с д`артаньяновской бородкой. Я и Сева носили бороды постоянно; кажется, и Серж к тому времени отпустил бороду. Мы выглядели как «настоящие Снежные Барсы», как теперь говорят «внушали».
   Много позже, случайно встретив Сашу, я испытал некоторое разочарование. Он оказался совсем не так высок, как казалось мне. Такое же разочарование я увидел и в глазах у Саши. Потом он как-то признался, что помнил меня «высоким былинным богатырём». Объяснялось это очень просто: и Серж и Сева тоже были не великаны.
3
   В аэропорту Душанбе во время получения багажа ко мне подошёл странный человек в синем стёганом халате и тюбитейке. На плохом русском языке он произнёс следующее: «Давай деньги! Мы барана жарить будем и молиться. А то на десятый день у вас плохо будет».
   Во время этого выступления подошёл ещё один местный житель. Что-то резко сказал вымогателю по-таджикски, после чего тот исчез.
- Это нехороший человек, ничего ему не давай! - пояснил абориген и тоже испарился, оставив меня в лёгком недоумении. Союз развалился, время было мутное, никто не знал, что делать дальше. И как реагировать на этот «национальный колорит», тоже было непонятно.
4
   Нам повезло. Через пару часов по сан. авиации в Гарм вылетал  вертолёт, и, чтобы не лететь порожняком, он взял пассажиров. Раньше мне никогда не доводилось летать на вертолёте, так что впечатлений осталась масса. Загрузившись в эту грохочущую машину, я ждал, что сейчас она красиво поднимется вверх, немного повисит в воздухе и рванёт вперёд. Каково же было моё удивление, когда МИ-8 покатился по рулёжке, выехал на взлётку и, как обычный самолёт, медленно набирая скорость, оторвался от земли. Позже мне объяснили, то такой взлёт экономит топливо.
   Поднимаясь вверх по ущельям, вертолёт иногда почти касался винтом отвесных склонов. Внизу оставалось всего несколько метров, и земля проносилась мимо с огромной скоростью. Смотреть в иллюминатор было страшновато.
   В Гарме погрузились на автобус и к вечеру были уже в Джергитале.
5
   Во время одной из остановок в автобус вошли несколько хмурых мужчин и направились прямо к нам.
- Оружие есть?- поинтересовались они, указывая на наши огромные рюкзаки.
- Нет,- честно ответили мы.
- Что везёте?- не унимались стражи порядка без опознавательных знаков.
- Верёвки, ледорубы, крючья. Снаряжение. Альпинисты мы…
   После небольшой дискуссии между собой и несколькими пассажирами автобуса, единственным понятным для нас словом в которой было «альпинисты», суровые люди покинули автобус. Позже выяснилось, что в это время в Таджикистане шла гражданская война. «Гармская исламистская группировка», естественно, состояла в оппозиции к центральным, «светским» властям.
  Как бы то ни было, мы благополучно добрались до Джергиталя.
6
   Всем известно, что восточное гостеприимство не знает границ, но чтобы до такой степени!.. Мы отошли от остановки всего метров сто, как навстречу нам устремился очередной мужчина в стёганом халате и тюбитейке.
- Здравствуйте!- сказал он.- Я директор гостиницы «Интурист». Приглашаю вас переночевать в нашей замечательной гостинице!
   Грех было отказываться от такого своевременного предложения, и мы двинулись вслед за директором.
   Похоже, что гостиница «Интурист» раньше была пионерским лагерем. Несколько щитовых домиков, коек по двадцать в каждом. Умывальник и прочие удобства во дворе. С «заполняемостью номеров», видимо, были большие проблемы. Поэтому щедрый директор выделил нам целый домик.
Как приятно поспать после долгого переезда на чистом белье!
   Утром у умывальников обнаружились ещё три или четыре постояльца. К нашему великому удивлению они оказались немцами, ждавшими, когда на ледник Москвина полетит вертолёт. Так что не врал нам гостеприимный директор: гостиница действительно была «Интурист».
7
   В аэропорту обнаружился вертолёт, готовый  завтра за «какие- то полторы тысячи» доставить нас в базовый лагерь на ледник Москвина, из которого лежит самый простой маршрут на пик Коммунизма. Но Серж решил, что такая быстрая доставка на большую высоту не пойдет нам на пользу, и где-то у чайханы нашёл грузовик, доставивший нас за пару часов ещё выше - в посёлок Ляхш. Дальше пешком и на попутке до кишлака Белькандоу, а там, за одноименным перевалом, уже настоящие горы.
8
   В одной из долин расположилась летняя стоянка чабанов, где нас угостили айраном. Это такой густой кефир. Говорят, что в нём есть алкоголь, но в результате последующей дискуссии был сделан следующий вывод: даже если айран и алкогольный напиток, то такой слабоалкогольный, что обращать внимание на него, как на источник алкоголя, не стоит.     Прощаемся со щедрыми чабанами и шагаем дальше.
9
   Еще выше - альпийские луга. Буйство разноцветья и разнотравья. От сладкого запаха медоносов  сносит крышу. Глаза и нос распухают и начинают страшно чесаться. Чихаешь каждые тридцать секунд. Это «сенная лихорадка», или, по- научному, «полиноз» - аллергия на пыльцу растений. Единственное спасение - опустить лицо в ледяную прозрачную воду протекающего по поляне ручья. Мы назвали его «Ручей имени Слёз Архангела Гавриила». Очень жарко, поэтому не грех и окунуться в него целиком.
   Купание на «Райской поляне», а именно так называется это волшебное место, аукнулось мне впоследствии пневмонией, что чуть не погубило экспедицию.
10
   Ещё выше стояла хижина настоящего отшельника. Его звали Николай Гурский. В конце 80-х, начитавшись эзотерической литературы, Коля «ушёл в горы», построил себе из глиняных кирпичей жильё и стал проповедовать странную смесь буддизма с коммунизмом.
   В «хорошие года» на поляне перед его домом собиралось по несколько сотен человек. Потом популярность стала падать, но Коля упорно продолжал жить отшельником.
   Злые языки утверждают, что сейчас он принял ислам. Даже если это и так, я его ничуть не осуждаю. Когда перед тобой стоит выбор, подкреплённый суровыми бородатыми мужиками с «калашами» в руках, долго сомневаться не будешь.
   А ещё злые языки говорят, что Коля давно уже живёт в Москве. Во всяком случае, я нашёл несколько его произведений на «проза.ру». Но всё это не важно. Каждый живёт, как умеет, а Коля  личность, безусловно, яркая.
   Прослушав краткую лекцию «Основы теории Н.Гурского о счастье» и отведав очень вкусной редиски, которую Коля растил у себя на огороде, мы двигаемся дальше.

11
   Поднимаемся по леднику со странным названием Бырс. Чем выше, тем изрезанней становится ледник. Трещины всё глубже. Для спуска в одну из них на ледоруб, вбитый в плотный снег на краю трещины, навешивается верёвка.
   Чего проще: привязался к верёвке и на передних зубьях кошек аккуратно спустился вниз. Это уже сделали Сева и Саша. Я третий. Привязываюсь к верёвке и начинаю спускаться в трещину.
   Баммм! Ледоруб плашмя бьёт меня в лоб. Лечу вниз. Хорошо, что трещина не очень глубокая, метра три, да и снежок на дне довольно мягкий.
   Лежу лицом вниз и не понимаю, что произошло. Вроде ничего не болит. Шевелю ногами. Уф! Вроде всё в порядке: шевелятся. Значит, позвоночник цел. Саша кричит: «Не двигайся!». Конечно же, он прав. В данной ситуации шевелиться опасно, а вдруг позвоночник всё-таки сломан? Тогда любое движение может привести к повреждению спинного мозга. Но я уже провёл «самодиагностику», поэтому переворачиваюсь на спину и сажусь.
- Всё нормально,- пытаюсь улыбнуться я,- Похоже, только губу разбил.
   Спускается Серж. Ему я говорю то же самое.
   А спина всё-таки болит. Между лопаток. Этот гадский примус сдвинул при падении один из грудных позвонков. С тех пор периодически мучаюсь болями в спине. Но «всё хорошо, что хорошо кончается».
   Перед ночёвкой Серж берёт ледоруб, рисует на снегу схему (101-й способ применения ледоруба!) и, вычертив векторы, начинает объяснять: я начал нагружать верёвку слишком рано. Из-за маленького угла приложения силы ледоруб просто вырвало из снега. Надо было спуститься пониже и только после этого «виснуть на верёвке». Опять нечего сказать. Стыдно…
12
   Снег. Очень много снега. Идём очень медленно. Проваливаемся по колено, а иногда и глубже. Тридцать шагов - остановка. Дышим, опираясь на ледоруб, и снова тридцать шагов. Через сто двадцать шагов идущий впереди уходит назад, и снова: тридцать шагов - остановка. Торопление - жуткая работа.
   В голове крутятся отрывки песен. Хорошо, если удастся вспомнить какой-ни будь марш: так проще идти. Очень хорошо подходит визборовское «Но есть такое там, и этим путь хорош», на крайняк сойдёт «ом мани падме хум», рекомендуемое Месснером.
13
   Ночёвка на леднике. Снится какой-то кошмар. Ужасно хочется пить. Открываю полог палатки и грызу снег. Вроде становится полегче. Утром просыпаюсь со страшной головной болью.
   Не подаю вида, но Серж, видимо, увидев синие губы и нездоровый блеск глаз, говорит:
- Валера! Померь температуру!
- Да не, всё нормально,- ерепенюсь я.
- Померь, померь. У тебя, похоже, пневмония.
   Лезу в аптечку за градусником. Тридцать девять и два! Приехали! От пневмонии в горах погибла не одна сотня человек. Но «Врач! Исцелися сам!»: начинаю лечиться. Ударная доза антибиотиков и «литическая смесь» внутримышечно. Колю сам себя в бедро. Хорошо, что не аппендицит. Высокогорье даже не Антарктида, сам себе аппендикс не удалишь, хотя в моей «волшебной аптечке» был и шовный материал…
   Весь день валяюсь в палатке. В это время ребята пробуют пробиться через перевал. Слишком много снега.
   К вечеру температура моего тела падает до тридцати семи и четырёх.
- Начинает остывать,- тонко шутит Сева.
   Перед сном Серж проводит небольшое совещание:
- Обстановка - полная жопа!- говорит он.- Снега до хрена, да тут ещё и Валера со своей пневмонией. Варианта два: или пробовать  пробиваться дальше, или валить вниз.
   Сева и Саша за то, чтобы идти дальше. Я, видимо, ещё находясь под действием «литической смеси», высказываюсь в том духе, что чувствую себя отлично, и, конечно, надо идти вверх.
- Хорошо,- говорит Серж.- Ночью я буду думать и утром скажу своё решение.
   Утром он сообщает: «Мы идёи вниз». Не могу сказать, что это меня сильно расстроило, но некое чувство вины слегка бередило душу.
14
   Спускаемся вниз.  Ледник Шини-Бини. Со склонов ущелья  то справа то слева с утробным гулом сходят небольшие лавины. Обстановочка не из приятных.
   На траверзе склона останавливаемся скушать по прянику и попить водички. Нас догоняет Серж.
-Какого хрена встали! Идти надо!- негодует он.
- Щас, перекусим и поёдём. Ну, пять минут всего!- огрызаемся мы.
   А минут через двадцать прямо перед нами сошли вниз три огромных «чемодана». Если бы не остановка на перекус, эти огромные камни  вполне могли пройти и по нам.
   Ночуем на ледниковой морене. Уклон градусов пятнадцать. Чтобы не съехать вместе с палаткой вниз, надеваем обвязку и пристёгиваемся к ледобурам, ввинченным в лёд морены. Пытаемся спать под стук камней, падающих со склонов и красиво высекающих в темноте искры.  Хорошо, что палатка стоит на гребне ледника и камни до неё не долетают.
15
   Дальнейший спуск вниз уже без происшествий. Вот появилась зелёная травка, вот Хибара Гурского и, конечно, гостеприимные чабаны с их вкусным айраном.
   На стоянке у чабанов нам встретилась группа альпинистов. Кажется, из Перми. Это были настоящие монстры! Доставляло огромное удовольствие наблюдать за их передвижением по тропе. Представьте себе: десять человек идут друг за другом, примерно раз в секунду по команде переставляя то правую, то левую ногу. Величественное зрелище!
 В Белькандоу обнаруживается автобус. Огромный «Урал», который едет прямо в Душанбе. Меня, как самого покладистого, запихивают в кабину к весёлому шофёру, а сами садятся в кунг. Туда же грузят огромного Памирского волкодава. Пёс постарел, и его надо спустить пониже  доживать свой собачий век в «более комфортных условиях». Опасения ребят оказались напрасными: волкодав сразу же забился под лавку и не отсвечивал.
   Водитель говорит без остановки. Правда, с русским плохо, и понимать его трудно, особенно когда хочется спать. Для поддержания беседы киваю головой и иногда произношу «да, конечно», или многозначительно мычу.
   На ночлег устраиваемся в вагончике ирригаторов, роющих арыки в высокогорных кишлаках. Выясняется, что они узбеки. Обсуждаем проблемы СНГ. Хозяева приносят огромное блюдо рисовой каши с мясом. Очень вкусно. Вагончик явно не может вместить всех присутствующих, и когда ирригаторы вместе с шофёром начинают собираться, мы осторожно спрашиваем:
- А вы-то где спать будете?
- В Мечети,- спокойно говорят они.- Там раньше клуб был, а теперь мечеть. Так старики решили.
   Вот она, разница менталитетов!!!
   Утром едем дальше и к вечеру добираемся до Душанбе. А там - поезд и домой.
16
   Что ещё рассказать о Памире? Сева на привалах что- то писал в записную книжечку. Потом из этих записей появилась книга. Конечно, о «Прямом пути к Счастью». Прочесть её до конца я так и не смог, хотя честно пытался.
   Да! Совсем забыл про обещанную историю о ледорубе! Вот она.
   Ровное снежное плато. Иногда, то спереди, то сзади прокатываются небольшие камушки, падавшие со склонов. Один из них  ударился в ледоруб, стоявший как раз напротив ноги с такой силой, что его чуть не выбило из рук. Если бы камень угодил в ногу, перелом берцовой кости был бы обеспечен.
   Тащить пострадавшего вниз на самодельных носилках практически не возможно. Можно, конечно, волочить его по снегу, как санки, но переправы через трещины и спуск по каменистым склонам и осыпям - такой тяжкий труд, что лучше всё-таки ничего не ломать.
17
   Но  хватит о грустном. Я благополучно вернулся домой.
   Инночка, пардон!-  Инна Викторовна, коллега по службе, посмотрев на мои пожелтевшие и потрескавшиеся ногти на руках, сразу же поставила диагноз: «выраженные трофические изменения, связанные с нарушением микроциркуляции».Хорошо, что не дошло до гангрены, а то пальчики пришлось бы удалить. Молодой организм всё- таки взял верх и через какое-то время ногти снова отрасли, приняв свой обычный вид.
   Что сказала Света, уже не помню. Что-то вроде «Спасибо, что живой!».
   Вот так закончилось моё хождение по горам. Правда, Серж снова зовёт на Эльбрус… Не знаю… Может, действительно пора начинать бегать и приседать?