храм знаний Карлоса Ильича Шакала
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Именно в это, смутное, наполненное до краев окаянным романтизмом обгаженных подворотен и мертвых площадей - беспредельное время, я и встретил её.
Эта девушка сходу привлекла моё внимание. У неё были удивительные глаза, романтический настрой и странные поступки. Она посещала лекции РУДН им. П. Лумумбы, факультет – журналистики. Я же, в то время, только приехал из своего пыльного городка на Оке, в надежде выучиться на артиста, но не прошёл по конкурсу, и вынужден был грузить «сникерсы и марсы» на овощной базе, чтобы платить за комнату в коммуналке, и хоть как-то питаться.
Конура моя, находилась в районе станции метро Юго-Западная, в городе-герое Москве. По улице Миклухо-Маклая, напротив её института, располагалось множество мелких студенческих кафе, с вполне доступными ценами. Китайцы, африканцы, кавказцы, афганцы, индейцы, и множество других представителей земного шара, проживало и училось здесь. В одном из этих заведений, кажется, его называли «стекляшка», мы и познакомились.
Она была не одна. Как потом выяснилось, ее спутница работала костюмером, в каком-то театре. Маленький рост, злобный характер, отсутствие привлекательной внешности, делало её практически непригодной к общению. Она была некой обузой, бесплатным приложением к занимательной книге. В первую встречу мне пришлось мириться с ней. Я улыбался ей, как идиот, пытаясь ровно говорить. Острил и клоунадничал. Когда карлица пошла в туалет, я попросил телефон у будущей журналистки. Между нами промелькнуло что-то неуловимое, какой-то электрический разряд. Мне стало невыносимо легко, и чтобы как-то приземлиться, я заказал графинчик водки и какую-то еду. Они поддержали меня, особенно маленькая примерщица. В тот вечер, я крепко надрался. Как попал в свою комнату, не помню, но заветные семь цифр, написанные её почерком, не потерял. Там было ещё имя. Оно начиналось на букву Н. Так, и будем её называть. Мы стали встречаться. Я выяснил, что она из одного подмосковного города. Снимает квартиру недалеко от меня. Живёт с парнем, непризнанным творцом - гением, причём творит он действительно весело. Может избить её, украсть деньги, пропасть, привести уже своих подруг, нахально и демонстративно заторчать. Такой способ самовыражения, в то время, был мне не знаком, и я слушал ее, открыв рот.
Н., очень любила заниматься быстрым сексом. В лифтах, в парках на лавках, на крышах центральных домов, в ночных пустых трамваях. Тогда мобильные телефоны были огромной редкостью, и напоминали они полевые рации, поэтому, её безумный паренёк, нас не беспокоил. Мы принадлежали друг другу. Может быть, я и любил её, не знаю, но какое-то светлое чувство взаимного притяжения, присутствовало точно. В разговорах о живописи, поэзии, кино, просто о всяких мелких пустяках, пролетали ночи, как зимние дни. С утра я шёл грузить свои коробки, а она, или отсыпаться на квартиру, что ей редко удавалось, или в институт, за знаниями. Зимой было сложнее встречаться. В мою комнату, соседи не разрешали никого водить. Мы ходили в кинотеатры, или в рок - клубы. Они уже начали обильно появляться, как весенняя поросль веселого лука, на дачном огороде. Там всегда было многолюдно. Из тех времён, многие исполнители до сих пор на слуху. Мелькают время от времени - на голубом экране телевизоров, как на голубом глазу.
Она мечтала стать настоящим журналистом. Просто бредила этим. Ведущей на телевидении, или в крупной газете, или в криминальной хронике, но лишь бы писать. Страсть к литературе у неё была феноменальная. Она одолела двенадцать томов Достоевского. Её сумка, постоянно распухала от книг. В книжных магазинах, мы простаивали часами. Она тратила на книги в разы больше, чем я на еду. Вопрос о деньгах для неё никогда не стоял. У Н. постоянно были какие-то приличные суммы в плетенном из бисера кошельке. Нам хватало ее денег, например, чтобы гулять все выходные, и в понедельник утром, ещё пить вино в студенческих столовках.
Я стал привыкать к ней. Меня тянуло постоянно быть с Н. рядом, но жить, как муж и жена нам мешал её странный выбор - парень непризнанный, творческий знак вопроса. Я видел его один раз. Он был вежлив, и совсем не казался монстром. Мы выпили две бутылки портвейна и мирно разошлись, правда, она ушла с ним. Честно говоря, мне не нравятся такие люди. Они распускают руки только тогда, когда точно уверены, что им за это ничего не будет. Сильных и смелых соперников - они боятся. Стараются всячески подружиться, мелко угодить. Заискивают перед ними. Такие типажи, становятся хорошими стукачами. Вначале я думал, что она живёт с ним из-за денег, но выяснилось, что её спонсируют родители. Какое-то логичное объяснение сему обстоятельству, я, как ни старался, не мог найти. У меня мутилось в голове. В конце концов ситуация требовала объяснения, и оно произошло. В аккурат на мой день рождения.
Мы сидели в недостроенном клубе, на полу. Я, и мой тогдашний товарищ Буратино, умеющий играть на электрогитаре силой мысли - стоя на голове, хотя у него была сильно порезана рука, вследствие неудачного открытия бутылки пива. Папа карло простил непутевой деревяшке, плохое поведение.
два рубля пятьдесят
Она пришла с двумя друзьями и карлицей - костюмершей. Я увидел их и понял, быть грозе. Мы собирались с приятелем выпивать, у нас уже была бутылка «зверобоя». Выяснив причину нашего банкета, Н.*** дала мне денег ещё на пять-шесть бутылок и закуску. Я любезно сгонял за всем этим, и мы стали пить. Разговор изначально не клеился, но к середине праздника, он принимал уже какой-то совсем глумливый характер.
Гром грянул, когда один из её друзей, кудрявый зуав, заговорил про наличие у него дома, пятнадцати электрогитар. К чему он это сказал, я так и не понял, но тон был настолько вызывающе гнусен, что пришлось предложить ему прогуляться на улицу. Тут взвился второй её товарищ, молодой и телом, и - душой. Он тоже получил приглашение пройтись. Я вскочил и внутренне собрался. Возникла нелепая пауза. Каракатица скривила рот. Они ждали, что скажет она, их королева. Н.*** томно произнесла: « Не будем ссориться. Это не важно. Всё. Проехали. Давайте покурим ». Тогда пришлось встать и уйти мне. Я всё понял. Она станет тем, кем захочет. В голове образовался какой-то вакуум. Ноги отказывались слушаться, но я ушёл. И даже не попал в вытрезвитель.
Сейчас, проведя много времени с актрисой, с высоты прожитых лет, я не стал бы так поступать. Причиной этому, служит письмо Н.***, которое я получил некоторое время назад. В нём она пишет, что увидела меня в модном фильме, в роли шофёра главного героя. Что вышла замуж за непризнанного гения. Развелась. Он гонялся за ней с охотничьим ружьём, но не смог застрелить. Что работает корреспондентом в газете «Вечерняя Москва». Пишет на злобу дня. Владеет шикарными апартаментами, в элитном доме. Имеет долю в галерее современной живописи. Раскручивает молодых художников. Живёт с домработницей и чужими детьми. Приглашает в гости. На званный ужин. Был оставлен адрес и телефон. Поначалу я даже не понял, как реагировать на это послание, но потом, какая-то старая память, скользкая и мерзкая, как болотная жижа - вытеснила современный образ приглашения. Я решил прийти. Позвонил. Мы условились о встрече.
Монолитный красавец - дом, в конце Ленинского проспекта, с подземным гаражом. Три уровня охраны. Везде камеры видеонаблюдения. Я приехал к ней, ворошить прошлое. Чувство какой-то недосказанности терзало душу. Я нажал кнопку домофона, на железных воротах, и представился. Меня пропустили внутрь, во двор. Обойдя дом, я зашёл в подъезд. Навстречу встал охранник. На вопрос: « Вы к кому?», я ответил: «К Н.***». Он сообщил мне, что её нет дома, но она просила оставить мне свёрток. Вручив пакет, страж спокойного быта высоких людей, вышел со мной на улицу и проследил, чтобы я закрыл за собой ворота. Когда захлопнулась калитка, я разорвал пакет и увидел напечатанные листы А4, и заглавие: « Гламурный журнализм, как зеркало современной литературы – направленное действие или сон в летнюю ночь». И в углу посвящение от руки: «Хорошему человеку, актёру В.***, счастья и удачи». Удивлению моему не было предела. Что такое гламурный, я приблизительно знал, но вот журнализм.…Чтобы не быть голословным, привожу её определение полностью.
«С появлением новейших средств передачи информации (телевидение, глобальные компьютерные сети, мобильные телефоны, видеокамеры и т. д.), профессия (журналист), получила существенную материально-техническую базу. Все эти предметы не только ускорили схему: печатный материал – гражданин, но и практически обезличили самого автора. Теперь для работы не нужно спрашивать чиновников, сидеть в библиотеках и путешествовать за тридевять земель, тренировать память и исписывать блокноты, достаточно нажать несколько кнопок или клавиш,- результат достигнут. С одной стороны технический прогресс, в любой области, облегчает жизнедеятельность человека, с другой – превращает его в урбанизированный механизм, своеобразный мусоросборник. Подобное произошло и с журналистикой. Совершенно очевидно, что этот процесс необратим. Человеческую мысль невозможно остановить, тому в истории множество примеров (Н. Гоголь, С. Королёв, К. Циолковский и множество других неординарных личностей). Соответственно в скором времени, с большинством печатных работ, можно будет ознакомиться только в Глобальной сети. А редакция, представит из себя одно компьютер- место. Движение создания материала ускориться,- это уже некий продукт, извлеченный из недр киберпространства. Сократится множество рабочих мест: все должности связанные с набором, печатанием, тиражированием, распространением газет и журналов, практически за ненадобностью растворится современная редакционная система издательств периодики. Потребность государства в бумаге, существенно снизится, высвободятся ресурсы для нужд лесной промышленности. Подтверждая данный пример из будущего, уже сегодня можно говорить о том, что и современная литература встала на скользкий путь стяжательства и популизма. Происходит искусственная смычка с молодым отечественным шоу- бизнесом. Любой более- менее известный светский персонаж, или уже «написал» свою книгу, или находится в творческом поиске. Морального оправдания такому поведению неофитов от золотого пера – нет и быть не может, так как эти, с позволения сказать произведения, ничему не учат молодежь, а только развращают и уродуют ее.
О чём же пишут подобные авторы, и те, кто производит сей продукт на самом деле? Сюжетная линия размыта, бесчисленное множество беднейших духом действующих лиц, с претензией на творческую жизнь, повествование от первого лица, личные отношения героев на уровне продавцов пахты (сыворотки), ты мне,- я тебе. Туалетные бачки в ночных клубах, с кредитными карточками, и свернутыми в трубочки обязательными стодолларовыми купюрами. Дешевый междусобойчик, не выходящий за рамки «своего» круга. Отсутствие, каких- либо подвижек, в сторону реального дыхания своей - чужой, страны. Складывается стойкое ощущение, обособленности, какой-то мнимой элитарности. Разводы, случки, «игра в любовь, пронзительную и чистую», постоянный мысленный массаж, дома с прислугой, «свои» рестораны. Лёгкие разборки с обязательными заказными убийствами, мускулистые загорелые мужчины с дырками в голове, пошлость и душевная лень на каждой странице. Такое ощущение, что «народец» им должен, за их скотскую жизнь- прозябание, за убогие танцы на костях Империи. Постоянное маниакальное перечисление мелких бытовых обстоятельств, без объяснения причин, явный признак истерии, бытовых неврозов и морального разложения. Светские львицы в мощных объятиях политиков и олигархов, на худой конец полу - бандитов, худых студентов или коммерсантов. Смышленые бывшие работники МВД и КГБ, дамы - Шерлок Холмсы, раскручивающие, немыслимо сложные преступления; следователи, дознаватели, деятели судов и прокуратур, протиратели штанов и юбок, околачиватели языков. Вступающие кривые бойцы в смертельно- опасную схватку, с организованной преступностью, и, неизменно побеждающие, в любых условиях. Оказалось, что есть поведать о чём, производителям колбас, крупным всеизвестным тележурналистам, депутатам с нездоровым цветом лиц, администраторам, спекулянтам, девушкам – актерам, бывшим женам и детям светил в любых областях. Бородатые и волосатые, доморощенные, престарелые рок и попа - деятели, и те взялись за перо. Ворочают воспоминания: о былых лихих годах молодости, протестных моментах, невидимой войне с системой, отдыхах и местечковых поступках, дальних походах, КСП (комсомольская строевая песня). Молодые, ещё не опопившиеся ( не вступившие в либеральные контакты), ради материального благополучия и всенародной известности, представители этого славного мтv – племени, если можно так выразиться: не почувствующие настоящий вкус блуда и порока, дожидаются очереди пописать и издаться. Начало этому столь многолюдному движению, в нашей стране, положил одиозный писатель и лихой человек, Э. Лимонов. Именно с его замечательного произведения «Это я – Эдичка», и понесся в мир посыл свободы и опустошения, любви до безумия и садомазохизма, бытового надругательства и ненависти, иллюзии и красоты. Столь яркий романтический ход спровоцировал целую плеяду последователей. Гламурный журнализм расцвел буйным цветом. Вечный «алкоголик» В. Ерофеев («Москва - Петушки»), со своей стороны необычайно живописно повторил метафизически путь Радищева («Путешествие из Петербурга в Москву»), одна «слеза комсомолки» чего стоит. Художественные образы со страниц этой книги настолько плотно совпали с реальными персонажами, что стерлась грань между жизнью и смертью, осталась одна долгая, бесконечная, полная чудес и приключений, дорога.
Его однофамилиц Виктор Ерофеев («Русская красавица»), писатель В. Аксёнов («Остров Крым»), Ю. Мамлеев, В. Сорокин, и другие авторы - спровоцировали, дали пищу и кров, несметному количеству эпигонов и подражателей. Механизм, вобравший в себя всё наследие современной литературы, переваривший не одно поколение писателей - журналистов, был запущен. Параллельное развитие получила и бардовская традиция; человек с гитарой, как оружием, вскрывающий нарывы и врачующий болезни общества, запрещённый официозом хулиган, антисоветчик, но бескорыстно любимый публикой, поклонницами и поклонниками. С тягой нашего народа к живому слову, и массовому внедрению в бытование, чудес техники (проигрыватель, магнитофон), находящиеся под полным контролем государственной машины, средства массовой информации, получили очень серьёзного соперника, и опытного бойца. Граница между автором и слушателем оказалась навсегда размыта. На грани фола песенные очерки А. Галича, своя правда Б. Окуджавы, пронзительный лиризм В. Высоцкого – все эти явления современности, камень в огород закостенелой, покрывшейся тиной всезнайства, застывшей в глине цинизма и статистики, официальной пропаганды. Не случайно именно Владимира Семёновича посмертно назначили глашатаем, рупором, совестью и певцом перестройки. До сих пор в любом книжном магазине, на развалах у метро, чуть ли не на каждом столбе, реализуют злобные и не очень пасквили; с кем жил, пил, торчал, от кого дети, про Марину, про суды, богатство, друзей, врагов, квартиры, дома, - аргументируя это безобразие тем, что народ должен знать про своих героев буквально всё. Это и есть окаянный статизм. Так называемая «голая правда». Попытка в определённый промежуток времени, отпущенный писателю, вместить как можно больше бытовых сцен, мелких повседневных деталей, перемещений по географии, типичный журналистский приём, из разряда «жареные факты биографии известного в обществе человека». Тем более что он, покойный, не может, ни опровергнуть, не подтвердить.
Единственный оставшийся верный конёк: статистические выкладки с долей «собственной», читай – редакционной, гражданской позицией, да нагромождением гнусных интриг и откровенного вранья. Внутренняя общечеловеческая цензура отсутствует напрочь. Не в нашей традиции поносить в мелочах. Выставлять напоказ: тело, одежду, глупые мысли. Лучшие творческие силы СМИ портретируют, выделяя героя современности, изучая его под микроскопом, с элементами сострадательного проникновения, общего понятия образа. Здесь нет места статистическим выкладкам, автор сам является неким статистом, проводником, в определении и устранении общественных болезней. Серьёзный разговор начистоту, правдивый нерв очерка или репортажа. Задача современной журналистики, как социально – политического института, с широко открытыми глазами, звонить без умолку во все колокола государственной машины, наполняя её паром человеческого общения, промазывая механизмы, ядовитой слюной справедливой критики, отойдя от вышколенного формализма бесконечных рельс, обобщений плацкартных вагонов. Газеты, телевидение и радио – народная трибуна, а не сборище графоманов, меломанов и телеманов. Острое перо настоящего журналиста должно служить людям, а не идолу СМИ, и тем более не собственной мании величия. Направленное наружу, в несовершенный мир, этически и морально, выверенное действие рождает ни чудовищ, не сон в летнюю ночь, а обстоятельный, правдивый диалог. Разговор начистоту…».
Это было похоже на неё. Как же я, дурачок, не прочувствовал женской, всепоглощающей мести. В своё время я, оттолкнул её любовь, как ей казалось. Я растоптал самое светлое чувство. Унизил и убил, добрые намерения злой дюймовочки. Злодей должен понести заслуженное наказание. Заметно набычившись, от такого «приёма» старых друзей, после прочтения сего труда, в тёплом автобусе, я оттаял. В конце концов, прошлого не воротишь. Надо жить полной грудью на ладан. Мое настроение, путь зерна - поднималось с каждой минутой. Я знал куда еду. К ней, моей безумной актрисе-режиссёру. Автобус повернул, и остановился у метро. Знакомые места разбередили память. Захотелось выпить. А может, всё бы получилось. Стерпится - слюбится. Не надо было горячиться. Убегать в неизвестность. А там глядишь, дети бы пошли. Жизнь ради них. Как говорят – остепенился, устаканился. Прибился к нужному берегу. Нашёл свою половину.…Выпустил кость из пасти.
голубые, как рязанское небо
С головой, полной странных мыслей, я зашёл в магазин. Приобрёл «ладошку» Московского коньяка, и шоколадку «Алёнка». Мне понравилось название; Аленка - незамутненное, прямое как топор и острое, как копье судьбы. Только у девочки Лены, восьмимесячной малышки - в платке, как у бабушки Зины, на обертке, видна незалеченная базедова болезнь, или она, очень сильно терпит проживая - свою нелёгкую жизнь. Надо рассказать актрисе. Отойдя несколько шагов в сторону, я открыл бутылочку, развернул шоколадку, и с удовольствием выпил до дна. Закусывал уже на ходу, на пути к заветной букве М.
Вечер, выходной день. Народу в подземке относительно мало. Можно сесть, и спокойно предаться мыслительной работе. Да, - думал я,- пора, пора к одному углу. Сколько можно маяться? Ведь всё в принципе, одно и то же. Охи, вздохи, цветы, рестораны, улица. Замкнутый круг, сошедшей с ума, хромой кобылы. Что за подозрительные клоуны, ходят в Загсы расписываться? У нас никогда не будет никакого официоза. Никаких маршей Мендельсона. К чёрту паспорта. Мы обвенчаемся в Китае, в православном храме. Медовый месяц на съёмках, в Крыму. Она найдёт деньги на новое кино. Оно будет про любовь и море. Обязательно. Нельзя жить без этого великого чувства,- черствеешь и загибаешься. Морская тема, как очистительный момент. От скверны к звёздам, чистым отношениям. Вечной радости.
продолжение следует. подписывайтесь