ЧАСТЬ 2 УБИЙСТВО
День стремительно катился к завершению, а азарт наблюдателя только начал набирать обороты. Раз уж повезло с первого раза наткнуться на предательство, надо продолжить.
Сенька снова начал присматриваться к прохожим. Мужчины его больше не интересовали.
Женщины с большими сумками могли привести его лишь к двери какого-нибудь недорогого супермаркета или оптового рынка.
Вот эта, спортивного вида бабецл, чем-то цепляла взгляд, Сенька сначала не понял, чем. Мальчишеская походка и спортивная фигура в джинсах и майке плохо вязались с сосредоточенным лицом, по Сенькиным понятиям немолодым (где-то маминого возраста). Такое выражение он видел часто на лицах своих учителей, когда они мучились над задачей, как бы поинтереснее наказать провинившегося ученика. Но они не ходили в джинсах, кроме учителя физкультуры, который как раз никакими сомнениями никогда и не мучился. Так, так! Куда же мы, такая спортивная и сердитая? Во всяком случае, не на Олимпиаду. До нее еще пару лет подождать надо. Сенька решительно последовал за «спортсменкой».
Несмотря на подростковую мобильность, ему пришлось очень постараться, чтобы не отстать от женщины. Длинные ноги и хорошая физическая форма делали ее непростой для преследования, но молодой сыщик не собирался сдаваться. Он, словно полугодовалый тигр, неопытный, но чутко следующий своим инстинктам, цепко взял след и не выпускал из виду свою добычу. Словом, представляя себя то всемирно известным (и хорошо оплачиваемым) сыщиком, то хищником, Сенька не отлипал от ничего не подозревающей женщины, особенно не таясь и не соблюдая дистанцию. Довольно долго она шла пешком, и Сенька уже заподозрил обычную прогулку, но затем маршрут подозреваемой вывел к автобусной остановке.
Насколько было известно Сеньке, автобусы эти отправлялись в направлении ближайших дачных поселков. Минута слабости настигла сыщика на ступеньках автобуса № 34: «Она едет на дачу. Всего-навсего. Останется там, а я как дурак попрусь обратно ни с чем». Минута прошла, вместе с нею улетучилась слабость, оставив лишь легкую досаду за свое малодушие.
Салон был полупустой, и Сенька удобно устроился на сиденье прямо за объектом своего наблюдения. Женщина вела себя беспокойно, то и дело меняя позу, спина при этом оставалась удивительно прямой, а затылок, направленный на Сеньку, выглядел беззащитным, но упрямым.
Сенька посмотрел на часы, висевшие над водительским креслом, они показывали 16.36. Время, ограниченное родительским контролем, колебалось где-то между 19 и 19.30, то есть к приходу отца с работы ему надо быть дома. Существовал риск не вернуться вовремя, но дело есть дело, приходилось чем-то жертвовать. Кажется, в этом случае в жертву будут принесены родительские нервы.
Сенька с тоской подумал о предстоящем объяснении с родителями, но механизм преследования был уже запущен, и, следуя своему призванию, нельзя обращать внимания на временные неудобства. Он целиком и полностью сосредоточился на наблюдении. Значит, нервничаем? Постоянно смотрим на телефонные часы, хотя и висят прямо перед носом автобусные. Вертим головой, всматриваемся в привычный пейзаж за окном. Или непривычный? Куда же мы так спешим? К себе на дачу отдыхать? Почему тогда такое нетерпение, да еще среди недели? Сенька не сводил глаз с коротко стриженого затылка.
Автобус ехал медленно, стрелки часов уже успели составить прямую линию, показывая 18.00, и двинулись дальше. Шило, некстати появившееся под сиденьем, стало уже беспокоить Сеньку, но тут, на счастье, водитель объявил конечную остановку. Немногочисленные пассажиры стали покидать салон автобуса, и женщина выскочила одной из первых. Сеньке пришлось проявить проворство – он последовал за женщиной, но особенно напрягаться не пришлось. Улица дачного поселка была прямой и совершенно пустынной – Сеньке не представляло труда держать объект в поле зрения, самому же объекту не было до преследователя никакого дела.
Женщина уже почти бежала, по-прежнему прямо держа спину. Сенька прибавил шаг, и – вовремя. Он едва успел приметить ту калитку, куда беспрепятственно проникла женщина, и через минуту был уже у железных ворот и раскрытой настежь калитки. Оглядевшись по всем правилам конспирации, Сенька непрошеным гостем проник на чужую территорию. Женщины в поле зрения уже не наблюдалось, зато бетонная дорожка недвусмысленно показывала путь к жилищу.
Домик был так себе, не чета современным коттеджам, но в то же время олицетворял собой мамину мечту о настоящей даче. Вдоль дорожки росли цветы, и весь прилегающий к дому участок даже неискушенному в садоводстве Сеньке показался красивым и ухоженным. Но времени на разглядывание не было, следовало осторожно выяснить, куда же делся объект наблюдения. Сенька недовольно подумал о том, что женщина вот-вот появится в шортах и примется полоть, или что там еще делают хозяйственные дачники, но она как под землю провалилась. Кстати, насчет подземелья: Сенька заприметил полуподвальный этаж дома, окна которого находились на уровне земли и почти полностью были закрыты каким-то вьющимся растением.
Видимой оставалась крошечная часть занавешенного окна, из которого, несмотря на еще светлое время дня, струился свет. «Ага, – догадался Сенька, – это оттого, что внутри темно от всех этих листочков-цветочков», и осторожно внедрился в густую зелень у окна. Тут же захотелось выскочить наружу, потому что ветки оказались ужасно колючими и нещадно вцепились в Сеньку всеми своими шипами. «Розы», – запоздало догадался он, но двинуться назад уже смог бы лишь с большими потерями для себя и для растения.
Прямо перед глазами возникло небольшое пространство окна, и в нем Сенька увидел знакомую стриженую голову. Голова склонилась над кушеткой и, казалось, задумчиво разглядывала лежащего на ней мужчину. Мужчина был крупный, с голой волосатой грудью и плохо умещался на маленькой кушетке. Но его это, видимо, мало волновало, потому что он крепко спал, свесив по сторонам толстые руки.
«Ну, вот и все, – решил Сенька, – застукала не вовремя напившегося мужа. Какие же все взрослые одинаковые и скучные!» Но тут женщина, словно опровергая Сенькино утверждение, доказала своим поведением, что далеко не все взрослые так скучны, как хотелось бы. Несильно размахнувшись, она со всей спортивной дури врезала безмятежно спящему мужику прямо по широкой груди. Сенька на секунду замер и рванулся прочь от возмутительного зрелища, забывая о хладнокровии сыщика. Вместе с ним рванулись от стеблей все цветочки и листочки, прицепившиеся к Сеньке своими шипами. Облепленный розами, едва сдерживая жалобный крик, Сенька побежал по направлению к калитке, но вовремя одумался и решил пока что скрыться за подвернувшимся по дороге гаражом. Некоторое время он тихо сидел и боялся выглянуть из-за него на дорожку, но потом осторожно отцепил от себя часть цветков и высунул нос в направлении садовой дорожки. Тут же спрятался обратно: от дома к калитке спешно направлялась женщина Железный Кулак.
Немного выждав, пока она своей стремительной походкой уйдёт подальше, Сенька хотел уже было направиться к калитке, но тут на дорожке появилась новая фигура, она принадлежала облезлому мужику, тощему и нескладному. Фигура слегка покачивалась и содрогалась от икоты.
Приблизившись к спуску в подвал, мужичонка неожиданно зычно закричал: «Шураня! Выходи! Слышь? Че молчишь? Мне лещей копченых дружан принес! Моя рыба – твое пиво. Слышь?» Не дождавшись ответа, он едва не приложился к лестнице и проковылял в подвал. Сенька воспользовался моментом и решил покинуть свое убежище. Когда он почти приблизился к калитке, его настиг пронзительный крик: «Шураня! Шураня умер! Помогите кто-нибудь»! Благоразумно рассудив, что он-то уж точно ничем помочь не сможет, Сенька поспешил к автобусной остановке. В его душе боролись чувства. Детская часть его подросткового «я» очень хотела домой к маме, взрослая, занятая накоплением опыта наружнего наблюдения, толкала на продолжение начатого расследования. Пока шла эта борьба, ноги быстро несли его прочь от этого места, но все же в нужную сторону – вслед за маячившей впереди женской фигурой.