В маминой парадной жила добрая, интеллигентная женщина. С нашими старушками сидела на лавочке беседы беседовала, за жизнь разговаривала. Моей маме нравилась. Очень хорошая женщина. Только здоровьем слабая. Часто сердце прихватывало. Да и немудрено с такой-то дочкою.
Людка была непутёвой. Ничего в этой жизни не могла: ни замуж выйти, ни сына воспитать, ни на работе удержаться. Дома постоянно с матерью скандалила. Только и слышен был крик Людки, срывающийся на визг. Сердобольные соседи пробовали Людку приструнить, но были посланы по известному адресу с указанием кратчайшей дороги. Попытки воздействия прекратились. Осталось только жалеть Антонину и утешать после очередного скандала.
Антонина жаловалась, что Людка всегда была «огрызком», вся в покойного папашу. Учиться ленилась. Однажды замуж собралась, да парень бросил за неделю до свадьбы. Осталась одна с пузом. Конечно, потом были мужчины в жизни Людки, да только быстро сбегали от её сволочного характера .
Даже на работу эта лотрыга устроиться не могла. Вернее, её устраивали, но через какое-то время увольняли за прогулы. Людке б ничего не делать, только дома сидеть и книжки читать.
Мама как-то побывала в квартире у Антонины. «Это же надо, - сокрушалась она, - сидит человек целыми днями дома, а посуды грязной в раковине полно, полы и то Антонина собралась пылесосить».
Сын Людки вырос и убежал из дома сначала в армию, а потом в мужья к дочке обеспеченных родителей.
Однажды, после очередной ссоры, Людка ушла из дома, а через пару дней у Антонины случился сердечный приступ. Её отвезли в больницу. От туда на погост.
На похоронах Людка не плакала. С ней неотлучно был сын и импозантный мужчина. Они руководили всем действом, ограждая Людку от соседей, которым очень хотелось высказать в её адрес всё, что накипело.
Прошёл год. В течение его, на помин души приносились сладости, солёности и горькости. А в год всех пригласили в квартиру за стол. Мама долго отнекивалась, а потом, под напором соседок, сдалась.
Пришла тихая и какая-то пришибленная что ли. Долго сидела на стуле, глядя в одну точку. А потом стала говорить.
На годовщине Людка была с мужем, сыном и невесткой. Маму поразило то, с какой теплотой невестка относится к свекрови и свекровь к невестке, какие замечательные отношения с сыном. А муж называл Людку «душа моя».
За поминальной рюмкой чая открылась правда. Хоть говорят о покойнике или хорошо или никак.
Людку Антонина любила странной любовью: никуда никогда не отпускала. Хотя та всё равно сбегала то в кино, то на дискотеку. После этого её ждал дома ад. Нет, её никто не бил, не кричал. Просто Антонине становилось плохо: она лежала и умирала, тихо шепча, как она непутёвую дочь любит и что та с ней делает. Людка принимала это за чистую монету и клялась и божилась, что больше такого не повторится.
А потом Людка влюбилась и стала тайком встречаться с парнем. Когда поняла, что талия становится всё шире, запаниковала, рассказала парню и маме. Парень сказал, что женится, но после беседы с Антониной, исчез. А его родители попросили Людку забыть про их сына. Делать аборт было поздно. Родился мальчик, которым потом мать попрекала Людку неимоверно. Он не позволял Антонине единолично властвовать над дочерью.
Работать у Людки не получалось, потому что Антонине очень часто становилось плохо. Даже в Советское время работодатели не особо терпели тех, кто постоянно отпрашивается. Что уж говорить про наше капиталистическое сегодня.
А однажды, уставшая фельдшер, которая несколько раз приезжала на вызов к Антонине, отвела Людку в сторонку и сказала: «Ваша мать, прекрасный манипулятор. У неё, конечно, есть проблемы с сердцем, но не такие, чтобы постоянно вызывать скорую и срывать вас с работы».
Людка всегда была импульсивной - быстро загоралась и так же быстро отходила. В тот день она впервые наорала на Антонину. А та только усилила напор. Если Людка не прибегала с работы по первому зову, в ход шли соседки, которые звонили, звонили, звонили…
Людка пробовала сидеть дома. Было ещё хуже. Антонина требовала постоянного внимания: дай, принеси, убери, слушай. Стоило только уйти в комнату, начиналось доставание одежды из шкафов, складывание посуды в мойку. Наготове у Антонины всегда стоял пылесос, и как только кто-то из «старушек – подружек» приходил в гости, пылесос хватался и показывался спектакль: «Как же я убилась в работе, пока дочь-лодырь спит в своей комнате».
Сын часто заступался за Людку, но уже в школе заявил, что как только сможет, съедет из этой убийственной квартиры. Так и сделал.
А потом взрослый сын познакомил Людку с соседом по дому, где они с молодой женой жили. И этот мужчина, оказался МУЖЧИНОЙ, а не мужичонкой, которые попадались на Людкином пути и исчезали после встречи с Антониной. Он позвал Людку замуж.
На свадьбу дочки, которая состоялась в очень узком родственном кругу, Антонина не пошла. Она в это время исходила ядом на лавочке, придумывая про своего ребёнка очередные гадости и вливая их в уши соседкам.
Зная во сколько роспись, Антонина позвонила Людке, чтобы сказать о том, как ей плохо, чтобы та бросила всё и срочно мчалась домой. Но трубку никто не взял. От бешенства Антонину накрыл сердечный приступ.
Бываю яжематери. А как назвать такую?
Если бы я не была лично знакома с Людой и Антониной, я бы не поверила, что такие мамы бывают.