Ч.1.
Этот перстень на руке Муслима Магомаева видел и не раз. Еще подумал, понятно, восточный человек, любит украшения. Но, кроме этого перстня - ничего и так до самого конца.
Всегда в элегантном костюме. Массивный брутальный перстень при этом смотрелся органично, хотя и притягивал к себе внимание потому, что в СССР мужчины не так часто украшали себя подобным образом.
Не знаю почему, но о том, что перстень - подарок иранского шаха, мало кто знал. Автор, например, прочитал об этом впервые в воспоминаниях певца (электронная версия, ссылка в конце статьи).
С этим перстнем, как оказалось, связана целая история, которую перескажу, как всегда в авторской версии.
Шахиня
Все, как и многое в нашей истории, началось с женщины - третьей жены иранского шаха Мохаммеда Резы Пехлеви - Фаррах Диба. Впервые Муслим Магомаев увидел шахиню в Баку в 1972 году во Дворце приемов Президиума Верховного Совета Азербайджана, куда его пригласили вместе с другими известными артистами - выступить перед высокой гостьей.
Шахиня была очаровательна и царственна. Запоминающиеся черты лица, в которых благородство сочеталось с особой восточной утонченностью. Улыбка ее была красива и естественна. Улыбалась она не всегда, а только когда сказанное действительно ее трогало. Эта удивительное сочетание вежливой искренности и простоты, обезоруживало и располагало. Вокруг шахини собралась толпа. Всем хотелось с ней поговорить, сказать что-то приятное этой красивой и умной женщине. Жена шаха Ирана при этом держалась строго в рамках этикета. Присутствующие относились к этому с пониманием и с удовольствием наслаждались общением с ней. Ее высокое положение воспринималось как нечто само собой разумеющееся, не подавляло и не отталкивало.
Муслим Магомаев, передавая свои личные впечатления, сравнил Фаррах Диба с кинозвездой, только не далекой и холодной, как большинство кинодив - "... у шахини - земное обаяние, теплота и раскованность...".
Знакомство
О том, с чего началось знакомство с шахиней Фаррах, Муслим Магомаев вспоминал так:
- Наконец "меня попросили спеть, и я сел за рояль. Спел неаполитанские песни, потом азербайджанские, а «на десерт» каватину Фигаро. Моя амбиция (не без этого) подсказывала, что очаровательная шахиня меня заметила, потому что о чем-то стала говорить Председателю Президиума Верховного совета Курбану Алиевичу Халилову. А потом меня попросили подойти..."
Шахиня свободно изъяснялась на азербайджанском, поскольку сама была азербайджанкой по национальности. Так что с этой стороны проблем в общении не было, а других к счастью не возникло. Госпожа Фаррах выразила свое восхищение выступлением, поинтересовалась моими корнями, кто был моим педагогом по вокалу и наконец спросила:
- Вы споете еще? - потом добавила, - «Тем самым вы доставите мне большое удовольствие».
Кто посмел бы отказать в такой просьбе.
Сольный концерт
Магомаев и сам хотел для нее спеть, но не знал, как предложить, чтобы это не выглядело фамильярностью. Ее просьба разрешила ситуацию наилучшим образом. Магомаев исполнил для жены шаха еще несколько музыкальных произведений, хотя изначально и не предполагал, что так "распоется" на официальном приеме. Программу-минимум, ради которой его пригласили, молодой певец уже выполнил. Просьбу шахини можно было принять как приглашение выступить на бис, хотя это и не был концерт в полном смысле слова. Певец вполне мог ответить на просьбу исполнением одной песни и откланяться. Но выступил в итоге на целое отделение, объяснив это так:
"- Пел я в те времена всегда охотно, и если пел и в наших застольных компаниях, то почему бы не спеть для вельможной восточной красавицы."
В самом деле, почему бы не спеть, тем более, что вскоре после визита шахини в Азербайджан, Муслим Магомаев получил личное приглашение от их величеств для "участия в праздновании годовщины коронации шаха Ирана." Так что можно сказать, пел не зря.
Приглашение
Поездку оформили через Госконцерт СССР. Это не был официальный гастрольный тур. В приглашении ясно сказано - гость. Но в администрации Госконцерта артисту ясно дали понять, что рассчитывают на щедрую благодарность шаха. Магомаева постановка вопроса покоробила - приехать в качестве гостя, отблагодарить за такое приглашение по своему, спев для хозяев и его гостей и потом заглядывать в руку в ожидании гонорара..? Ну, нет, плохо они о нем думают и еще меньше знают. Магомаев решил - если попросят, он конечно же с радостью выступит. Но как гость, а не специально приглашенная звезда. При таком раскладе, разумеется, ни о каком гонораре не могло быть и речи. Делиться этими соображениями вслух Муслим Магометович благоразумно не стал. Кивнул головой, мол, там разберемся. И стал готовиться к поездке.
Что интересно - о так называемых командировочных во время обсуждения деталей никто из чиновников Госконцерта не произнес ни слова. Расчет, видимо был на то, что шах гостя встретит, как полагается.
С собой в поездку Магомаев взял своего друга, пианиста Рафика Бабаева.
- "Пианист он был сказочный: яркий солист и чуткий аккомпаниатор, прекрасно игравший и классику, и джаз."
Надежная валюта
Магомаев, опытный гастролер, на всякий случай взял с собой проверенный и надежный платежный эквивалент - "Столичную", которая в Иране, как и везде ценилась одинаково высоко. Советский артист был готов, что придется самостоятельно расплачиваться с носильщиками и таксистами. Как потом выяснилось, расчет на всесилие "Столичной" был верным - "носильщики не возражали - за чемоданоношение им давали доллар, а бутылка водки стоила тогда долларов пять."
Но воспользоваться своими запасами, во всяком случае, на оплату услуг носильщиков, не пришлось. Гостей встретили как принцев, доставили в шикарный отель, поселили в роскошные апартаменты. Сказали, что они могут без ограничений пользоваться любыми барами и ресторанами Тегерана. А также - покупать все, что захотят в любых магазинах. Надо только сказать, что они гости шаха и счета за покупки следует направлять по адресу, указанному на красиво оформленной визитке с инициалами шаха Мохаммеда Резы Пехлеви.
Полный коммунизм
Оценив примерную стоимость предоставленных им апартаментов, артисты были смущены тем, что "...к нашим услугам было все, что угодно."
Понятно, что они гости. Но весь этот "полный коммунизм", как выразился Магомаев, когда все к твоим услугам и тебе за это не надо платить, потому, что платит шах, Магомаева напрягал:
- "...верный своему независимому характеру, я не хотел выглядеть нахлебником".
Завтраки в номер - ладно, но в рестораны все же решили не ходить. При этом оба делали вид, "что у нас от денег карманы лопаются, что мы приехали сюда не «объедать» шаха, а что мы сами с усами. Не надо нам никакого коммунизма от шаха."
Проголодавшись к вечеру, основательно подчищали содержимое холодильника в номере. "Но легкие печеньица, хлебцы и кока-кола были слабой поддержкой для молодых здоровых мужиков."
Магомаев, как старший в их маленьком коллективе, держался, но стал замечать недобрый блеск в глаза друга. До приема оставалось еще несколько дней.
Во дворце
Прием во дворце шаха приятно удивил. Все было совсем не так, как во Дворце приемов Президиума Верховного Совета Азербайджана. Атмосфера царила самая непринужденная. Общались и угощались в формате фуршета.
"Окружение королевской четы оказалось состоящим вовсе не из согбенно-услужливых, незаметных как тени слуг, а из европейского вида джентльменов, владеющих несколькими языками", - вспоминал Муслим Магомаев.
Шахиня, приметив гостей издалека, кивнула со своей очаровательной улыбкой, как старым знакомым. Шах Мохаммед Реза Пехлеви, который стоял рядом с ней, проследил за взглядом шахини и так же, как она, поздоровался вежливым кивком. Муслим Магомаев и Рафик Бабаев также вежливо поклонились в ответ. Что дальше? Муслим перевел взгляд на шахиню, которая слегка наклонила голову и снова улыбнулась. Понятно. Их просят выступить.
Все очень просто
Снова, как и в Баку, прозвучали неаполитанские и азербайджанские песни, и каватина Фигаро, которое, и это было заметно, очень понравилось шаху.
Выступления перемежались небольшими паузами, во время которых артисты присоединялись к гостям, обменивались с ними тостами, выслушивали восторженные комплименты по поводу исполнения. Непринужденная обстановка фуршета очень импонировала Магомаеву: "...просят - пою, не просят - ем, пью, чувствую себя свободно..".
Магомаев посматривал на шахиню, чтобы понять, то ли он делает и каждый раз успокаивался - шахиня не скрывала своих эмоций и вообще "в своем дворце еще более раскованная, чем в Баку: хлопала в ладошки, подпевала."
Шах был более сдержан, держался с достоинством и абсолютно по европейски, подстать своей очаровательной жене. Смотреть на них было одно удовольствие - оба красивые, раскованные, ни грамма спеси.
Дворцовый репертуар
Магомаева удивил репертуар, звучавший на приеме во дворце шаха. Продумывая перед поездкой свой репертуар, переживал, что будет сильный контраст с национальной иранской музыкой, которая, по его мнению, должна была приоритетно звучать на таком мероприятии. А тут - "звучали и твисты, и рок-н-ролл. Шахиня под них выплясывала босиком." Невероятное зрелище, которое коренным образом меняло прежнее представление о том, какими должны быть царственные особы.
Оплошность
Перед поездкой артистов, как обычно, проинструктировали, предупредив о наиболее вероятных ошибках поведения, которые могли произвести на иранцев неблагоприятное впечатление.
В частности, попросили запомнить, что в Иране, если хочешь похвалить что-то, не надо поднимать большой палец вверх. В иранском прочтении этот жест имеет прямо противоположное значение. А в остальном ничего такого, чего бы артисты из Азербайджана не знали.
Несмотря на то, что обстановка на приеме была абсолютно демократичной, Магомаев вспоминал, как все же умудрился нарушить негласный этикет, причем довольно грубо. Дело было так.
После исполнения каватины Фигаро, Магомаева пригласили подойти к Его Величеству. Шах понимал и любил академическое пение, высоко отозвался об исполнении каватины. Магомаев ответил, что с удовольствием исполнит что-нибудь еще и, думая, что на этом короткий диалог с шахом завершен, решил показать, что не хочет быть навязчивым - повернулся и пошел. По залу прокатился легкий гул... Магомаев вернулся к своему аккомпаниатору, хотел было уже обсудить следующее выступление, как тот вдруг спросил.
- Что случилось? Что ты ему сказал?
- Ничего не случилось. - ответил Магомаев, - Шах похвалил нас, а я пообещал, что исполним еще что-нибудь классическое. А что? Что случилось?
-Не знаю, что. Посмотри! Шушукаются все и смотрят в нашу сторону.
Магомаев посмотрел туда, где был шах, но ничего особенно не заметил. Там, как и прежде, велась непринужденная беседа. В их сторону никто не смотрел. Муслим списал все на мнительность Рафика.
Позже секретарь шахини, который свободно изъяснялся по-русски, объяснил:
- "...по этикету от шаха не уходят, а отходят от него, пятясь."
Магомаева об этом никто не предупреждал. "И потом, я не был его подданным, чтобы идти несколько метров задом наперед..."
Об этом случае никто не вспоминал, но сам Магомаев чувствовал неловкость, думал, прикидывал, как надо было поступить. Но сколько не думал, так и не смог представить себя пятящимся задом, ни в этой, ни в какой ситуации.
-Хорошо, хоть палец вверх не показал!
Гонорар
Основное мероприятие, ради которого Магомаева приглашали, в итоге благополучно завершилось. Предстояло еще одно выступление, о котором на приеме попросила сестра шаха. Как руководитель национального телевидения, она предложила сделать студийную запись.
Пригодились оркестровые фонограммы, которые Магомаев предусмотрительно взял с собой. В итоге получился качественный музыкальный видеофильм сорокаминутного формата. Перед тем, как распрощаться, Муслиму Магомаеву вручили объемный пакет.
-Что это?
-Ваш гонорар, господин.
Переглянувшись с Рафиком, Муслим, сделал протестующий жест:
- «У нас на Кавказе не принято брать деньги в гостях».
В Госконцерте по этому поводу было целое разбирательство. Слух о том, что Магомаев был у шаха в гостях и отказался взять деньги за выступление, раслетелся по всему Азербайджану.
«Киши! Мужчина!", - говорили люди." Деньги, особенно большие, это, конечно, хорошо, но наше кавказское достоинство и наши вековые традиции восточного гостеприимства - еще лучше».
Перстень
Перед отъездом Магомаева попросили зайти в советское посольство - мало ли, какие могли возникнуть вопросы. Первым делом подумалось - начнут ругать, что не взял предложенный гонорар. Но причина была в другом. Представитель иранской стороны с достоинством произнес небольшую речь:
- Вам просили передать от шаха Мохаммеда Резы Пехлеви и его супруги госпожи Фаррах эти небольшие сувениры. Примите в знак уважения и благодарности за подаренную радость, которой вы так щедро одарили шаха и его гостей.
Иранец поклонился и показал на стоявшие поблизости чемоданы.
Магомаев был смущен. Не будет ли это гонораром, от которого он решительно отказался? Представитель шаха по лицу артиста понял, о чем тот подумал, с улыбкой добавил:
- Господин шах и госпожа шахиня просили вам передать, что эти подарки на добрую память. Это личное. Взгляните. Мне поручено передать их величествам ваше впечатление.
В большом чемодане больше похожем на мини контейнер лежал свернутый шелковый ковер. В другом чемодане, поменьше, было несколько предметов - среди них выделялись футляр с часами и шкатулка с драгоценностями.
Иранец открыл шкатулку и достал оттуда перстень.
- Это вам лично от шаха Мохамеда Резы Пехлеви.
Магомаев посмотрел на перстень с сомнением, будет ли носить такой подарок - раньше никогда перстней не носил. Взяв перстень в руки, почувствовал, что от него исходит необъяснимое тепло. Перстень будто "признавал" в нем своего хозяина, "обещая" удачу в делах и защиту от недоброжелателей.
-Поблагодарите шаха за подарок. И за все остальное. Для меня, для нас большая честь - быть у него в гостях, выступать перед его гостями. Мы никогда не забудем оказанного нам гостеприимства. Эти дары будут напоминать нам о счастливых днях, которые мы провели в вашей благословенной богом стране.
По лицу иранца было видно, что сказанные слова понравились, а едва заметное шевеление губами говорило о том, что он старается запомнить все слово в слово, чтобы передать шаху.
Магомаев коснулся перстня губами, приложил его к левой стороне груди - к сердцу.
- Подарок от сердца заслуживает только сердечной благодарности.
На этом они расстались. Магомаева и Рафика Бабаева увезли в аэропорт.
Избранный
В контексте истории с личным приглашением это так и есть. Магомаев был одним из немногих иностранцев, кого пригласили во дворец, на личную, так сказать территорию иранского монарха. Даже Председателя Совета Министров СССР Косыгина принимали не там, а во Дворце приемов, построенном недалеко от Тегерана.
Работники посольства, пользуясь случаем, подробно расспрашивали, что да как, задали ряд довольно неожиданных вопросов - какие во дворце ковры, сколько фонтанов, из чего сделаны, какие порядки, что где расположено и т.п.
Продолжение в Ч.2 :
"Как Муслиму Магомаеву едва не пришлось вернуть шаху Ирана перстень, который тот ему подарил в знак дружбы"
Как и обещал, ссылка на воспоминания Муслима Магомаева http://www.magomaev.info/book/22.htm
Другие не менее интересные истории из жизни наших знаменитых соотечественников - на другом моем канале:
Эта вывеска на улице Баку в Азербайджане навсегда останется на русском языке
Иван Грозный в своем письме королеве Англии обозвал ее нехорошими словами, но не потому, что грубиян. Была причина.
