Мы продолжаем публикацию статей, основанных на дневниках Григория Прокофьевича Головченко. Военный период, описанный в них, открывается январем 1942 года. Предыдущую часть вы можете прочитать здесь.
«Может показаться странным одно обстоятельство: почему везде действует один человек - "Я". Дело в том, что разведчик, а особенно организующий агентурную разведку, на самом деле работает в одиночку, совершенно самостоятельно. Это такая работа, что не с кем советоваться, не с кем делиться впечатлениями, некому докладывать, не у кого спрашивать разрешения на те или иные действия. Получил задание, ЧТО надо сделать, а КАК - сам сообрази, но и сам за всё отвечай. Плохо сделал - или начальство за результаты по всей строгости спросит или враг повесит. Ну а если хорошо, то для общего же дела сделал, особой похвалы не жди, да мы, разведчики, в те тяжёлые времена похвалы не ждали и не нуждались в ней. Все мы, солдаты невидимого фронта, работали на совесть, во-первых, потому что это было нужно для ПОБЕДЫ, а во-вторых, плохая работа каралась смертью.
Хочется мне сказать ещё об одной особенности работы разведчика. В человеческом общежитии приятно иметь друзей, знакомых, товарищей и т.п. Приятно встретить друга и на фронте. Но не дай бог встретить друга или просто знакомого в тылу врага. Уж что может быть приятного, если, скажем, где-то в городе или селе, занятом врагом, встречаешь хорошо знакомого или, не дай бог, сослуживца. Жди беды! Да, да - беды! Где-нибудь в чужой стране это, может быть, и не так страшно, беды может и не случиться. Во всяком случае, это исключительная редкость, а вот на оккупированной врагом территории такие случаи происходили довольно часто. К сожалению, подобный случай однажды произошёл и со мной.
Как-то, выполняя задание, попал я в полуразрушенный, оккупированный Минск. И надо же случиться такой неприятности: на одной из многолюдных улиц я нос к носу встречаюсь с одним хорошо знакомым московским чекистом. Назовём его Лукашом.
- Здорово, Гриша! И ты здесь!?
А я-то совсем не Гриша, у меня документы на Петра, это раз. А потом, что значит "и ты здесь"? Он что, предатель и считает меня таким же? Как себя вести? Продолжать игру или дать понять, что я его не знаю, но как? В голове мысли несутся со второй космической скоростью. Гришка, решай, да поскорее, да повернее, иначе болтаться тебе на перекладине. И я решаю.
- Да, я здесь, только давай уйдём с улицы куда-нибудь, где можно поговорить по-людски, без свидетелей. Ты меня понял? Согласен?
- Да, согласен.
- Ну вот и хорошо, пойдём.
Беру инициативу в свои руки и предлагаю ему:
- Послушай... прости, забыл имя.
А он как-то очень неохотно приходит мне на помощь:
- Панкрат я, забыл что ли?
- Ах да, прости пожалуйста.
А сам думаю: "Ах ты гад ползучий, боишься своё имя назвать, а что же ты, сволочь, меня называешь моим собственным именем?! Если ты такой же, как и я здесь, значит, ты - идиот, ну а если... Если ты сволочь, то мне от тебя не уйти. Единственно, подороже отдать свою жизнь. Досадно, но ничего не поделаешь".
- Так пойдем, Панкрат, закусим, потому что я ещё не завтракал. Да и поболтаем по-людски.
- Да, конечно, пойдём, я хоть уже и завтракал, но выпить не откажусь.
- Вот и чудесно, а я знаю здесь одно уютное местечко, пойдем.
И мы пошли именно туда, куда я его повёл. Ну, это уже неплохо. Привёл я его в знакомый мне трактир (по-другому эту забегаловку и не назовёшь). Хозяин на носочках бегом ко мне:
- Что будем кушать, что будем пить?
- Давай, брат, графинчик водки, да яичницу по пятку на нос, только побыстрее.
- Сию минутку, я в миг.
Такое благородное обхождение с моей личностью объясняется тем, что я у него частый гость и "забываю" взять сдачу. Графинчик вонючего самогона на столе, яичница на сковородке шипит, и мы молча приступили к "дружеской" трапезе. Выпили по одной, по второй и я приступаю плавно к теме:
- Скажи Панкрат, ты рад нашей встрече?
- Что ты, конечно, нет.
- Ты что, боишься меня, только по-честному?
- Да, боюсь и стремлюсь поскорее разойтись.
- Тогда вот что, мой милый Панкрат, - ты налево, я направо, или наоборот и больше мы незнакомы. Вопросы будут?
- Нет, всё предельно ясно.
И мы мирно разошлись. Но всё же мне пришлось, не окончив начатое дело, уходить из Минска, а это было очень огорчительно, но... уходить, и немедленно. Мне этот Лукаш-Панкрат не понравился. Испытывать судьбу глупо. И я ушёл, чтобы встретиться через 8 лет в Москве на улице Куйбышева с подполковником Госбезопасности Лукацким и, после приветствия, обложить его настоящим, дружеским без кавычек, матом за ГРИШКУ. Хорошо, что он тоже был на задании по линии ЧК, а если бы не так? Не знаю, чем бы могла окончиться такая дружеская встреча. Кто-нибудь из нас перестал бы жить, а может быть и оба вместе. Вот так было».
Продолжение следует…
Подписывайтесь на наш канал, чтобы не пропустить продолжение, ставьте лайки, и вы узнаете много интересных фактов об истории из первых уст.
Любое использование (полное или частичное) материалов данной публикации возможно только с разрешения администратора канала «На волне памяти»!
Мнения авторов могут не совпадать с официальной позицией и позицией редакторов
#история #мемуары #Григорий Головченко #воспоминания #ВОВ #Великая Отечественная война #война