Согласно данным Национального статистического комитета, в Беларуси работает 160 государственных музеев различного профиля. Зачем они нужны? Какую роль выполняют? О музейном смысле в жизни белорусов спорят журналисты МЛЫН.BY Мариам Шлапунова и Владимир Орехов.
Орехов: — Мариам, как ты думаешь, нужна ли стране такая прорва музеев, большинство из которых дублируют друг друга? К примеру, зачем нам аж 43 исторических музея? Или 98 комплексных, под которыми следует понимать историко-краеведческое наполнение?
Шлапунова: — Во-первых, я бы не употребляла слово «прорва» применительно к теме культуры, здесь грани весьма хрупки. Не знала бы вас лично — не начинала бы дискуссию после услышанного. А во-вторых (и это главное!), я не согласна с тем, что музеи копируют друг друга хотя бы потому, что у каждого района своя история, отличная от остальных. Да и в рамках вопроса о том, нужно ли нам столько, можно задуматься не только о музеях, но и о многих институтах, почему-то существующих…
Орехов: — Если ты имеешь в виду специальность культуролога, которую дают в БГУ, то да. Непонятно, для чего существует. Но я говорю о более приземленном. Обратимся к образованию: в стране в рамках оптимизации закрываются школы. Почему в рамках такой же оптимизации нельзя закрыть несколько музеев, похожих друг на друга? И не пытайся мне втемяшить в голову, что история Клецкого района отличается от истории Копыльского или Несвижского.
«Прорва», которая тебе режет слух, просторечное слово; обозначает непомерно большое количество «кого-чего-нибудь». Именно что «непомерно много». В Венгрии, к примеру, сопоставимой с Беларусью по населению, всего два государственных исторических музея и три национальных. При том, что только в Будапеште более 200 музеев. Но они все специализированные, как, к примеру, музей террора, музей венгерских вин, железнодорожный музей и т. д. И частные. Не пора ли нам тоже провести оптимизацию музеев и позволить районным бюджетам сэкономить энную сумму средств?
Шлапунова: — Факультета культурологии в БГУ нет, как и факт-чека в некоторых ваших заявлениях. Но если бы и был подобный факультет, может, отдельные люди больше бы знали о культуре, которая превращает стадо в общество, облагораживает душу. Но раз запроса такого нет, а есть только на сельскохозяйственников и айтишников, уже можно сделать определенные выводы.
О том, что закрывают школы, лучше спросить у тех, кто это делает. Голословно заявлять, на основе одного вашего предложения я не стану, так как данных под рукой не имею. Но образование без культуры и наоборот — невозможно. Я в этом убеждена. Потому что в семье и в школе прививают любовь или нелюбовь к своей истории, культуре. И моей целью не является доказать, что нам нужно много музеев. Пусть их будет небольшое количество, но — зрелищных, притягивающих к себе. Пусть там работают специалисты, любящие свое дело. И туда станут приходить не потому, что план нужно выполнить, а потому что интересно. И пусть эти специалисты еще зарплату достойную получают. От них посетители узнают, что в Клецке войска Михаила Глинского разгромили армию крымских татар, которая была в 3 раза больше; о том, что в Несвиже зародился белорусский театр и строились великолепные дворцы Радзивиллов, сохранившиеся до наших дней. Что каждый район на Минщине, как и во всей Беларуси, уникален и имеет свою богатую историю…
Музей ремесел в деревне Глуша
Орехов: — В прошлом году в Беларуси исчезло 11 учреждений среднего образования. Было 3020 школ, стало — 3009. А в 2017—2018 учебном году в стране насчитывалось 3067 учреждений общего среднего образования. А в 2013-м — 3395 школ. То есть оптимизация не останавливается ни на год. Но совершенно не затрагивает музеи, которые частично содержатся за счет тех же учебных заведений, точнее, школьников этих учебных заведений. Право, даже любопытно: не в музеях ли школьники получали информацию о национальном белорусском герое — поляке Калиновском, который одновременно выступал за восстановление Речи Посполитой и создавал Литовский провинциальный комитет (т. н. местное правительство)… на территории Беларуси.
Шлапунова: — Я про Фому, мне — про Ерему. Я не знакома с планом оптимизации. И школы не я закрывала. Но что-то мне подсказывает, что историю учат в школе. Если учащиеся откуда-то и взяли подобную информацию, то от учителей, а не из музеев, где они зачастую сидят в смартфонах и проводят максимум час в месяц. И чем вам, собственно, так не угодили музеи? Если они существуют лишь ради проформы, чтобы обеспечить население рабочими местами, то, пожалуй, не нужны. Но вы забываете (или не знаете) о реальных сверхзадачах музея: заставлять думать не только о прошлом, но и о современности, формировать пространство для размышления, погружаться в искусство для его разгадки и любить свое, как бы высокопарно это ни звучало.
Орехов: — Может, дешевле (и для посетителей, и для государства) «погружаться в искусство» через смартфон? Потому что за время школы народ по десятку раз посещает литературные музеи, но белорусской литературы все равно не знает… Может, лучше «любить свое» точно так, как это делают любители отдыхать где угодно, только не в Беларуси (лучше в Европе)? А о прошлом лучше всего думается айтишникам, когда они меняют место жительства с Минска на Вильнюс или Варшаву… Я не против музеев. Как и не против высоких зарплат в футболе (опять про Ерему!). Но — оптимизировав траты. Включая музеи и библиотеки. А не только средние школы.
Владимир Орехов
Мариам Шлапунова
Автор фото: архив МЛЫН.BY, фото носит иллюстративный характер