Когда я училась в школе в средних классах, мы всей семьей приехали к бабушке помогать сажать картошку. К бабушке мы ездили каждые выходные. Родня у нас большая. Если собирались все вместе, получалось где-то десять-двенадцать взрослых и около пятнадцати-семнадцати детей разных возрастов. Огород у бабушки был большой, но для такого количества народа привести его в порядок было раз плюнуть.
В очередной год мы съехались все к бабушке на помощь. Взрослые взяли лопаты, а мы, детвора, ведра. Взрослые копали лунки, а мы бросали в эти лунки картошку. Бросать нужно было строго по три штуки. Распределились мы за взрослыми: на одного взрослого – один ребенок. Но детей все равно больше, поэтому кому-то достались грабли, чтоб разравнивать землю в тех местах, где картошка уже посажена. Мы периодически менялись, чтоб не приедалась однообразная работа.
Мне достался в качестве копача мой родной дядя. Он делал лунки – я кидала картошку. Я люблю фантазировать, и когда ухожу мыслями в себя, ничего вокруг не замечаю. В этот раз я так же начала думать о чем-то своем, и не заметила, что стала бросать не по три картошины в лунку, а по пять.
Дядя остановился в конце рядка и начал наблюдать за мной. А я иду, как зомби, захватила рукой картошку, кинула в лунку, захватила, кинула. Дошла до конца рядка, подняла глаза на дядю, посмотрела вопросительно, почему, мол, не копаешь дальше. Он рукой на лунку тычет, сам смеется, говорит, посчитай по сколько картошин кидаешь. Я глянула, посчитала, покраснела и пошла в обратном направлении.
Наклонилась, достала две лишние картошины из лунки, сдула с них землю, отряхнула, сказала каждой картошине: «Извините», и положила назад в ведро. Дядя пошел следом за мной, увидел, как я извиняюсь перед каждой картошиной и заржал. Тогда я вынырнула из своих мыслей, увидела, что делаю и тоже рассмеялась.
Далее все прошло гладко и без происшествий. А за этот случай мы еще долго вспоминали и смеялись.