Ночь опустилась внезапно, последние отблески Фатаза погасли, но полной темноты не настало. На небе одна за другой разгорались звезды — близкие, как никогда прежде. Подняв голову, Пат замерла от восхищения — словно огромные сверкающие грозди драгоценных камней освещали скалу, родник, серебряные цветочки. Непроглядная гладь воды так странно отражала ночное звездное небо — совсем не так, как это выглядит обычно. Звезды, увеличиваясь, словно плавали по его идеально ровной поверхности, как огромные лилии.
Наверное, никто и никогда не погружался в эту ледяную воду, подумала Пат. Она боролась с искушением потрогать воду, но решила сначала спросить у Кетла — наполняя чаши для умывания, он ни разу не коснулся поверхности озера.
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12, глава 13, глава 14, глава 15, глава 16, глава 17, глава 18)
Она вернулась, следуя серебристой кайме. Не удержавшись, потрогала пушистую почку — она оказалась прохладной, чуть шершавой на ощупь. Только сейчас Пат поняла, что не чувствует цветочного запаха, что он был бы здесь лишним, чрезмерным.
Она остановилась в нескольких шагах от дора. Это место чего-то требовало от нее, но она не знала, чего. Она твердо решила, что не может обрести свободу, погубив Макеллина, даже если до этого никто и не думал его спасать. Но Кетл… как искренне он жаждет освободить ее, как спокойно принимает разлуку, ее липовую любовь ко Стару!
Как ненавистно ей его благородство! Только из-за его равнодушия хочется улететь отсюда подальше. А что ее ждет здесь? Да ничего. Жить в стороне от дора, в какой-то дыре… и, спасаясь от одиночества, выйти за хорошего парня вроде Гвеаюрига… Если он еще согласится теперь. В любом случае, решение принято. Но сейчас начнутся муторные уговоры… А ей нужно совсем не это.
Она думала, что сегодня ей удастся поговорить с Кетлом, спросить его, как он относится к ней, но теперь… Не будет она ничего у него спрашивать! Такие вещи мужчина должен говорить сам. «Мужчина-землянин»… — словно кто-то поправил ее. «Мы не должны заставлять женщину оправдываться». Потому они и придумали эти ритуалы… Знаки, а не слова.
— Каков истинный вид этого места? — спросила она вслух, подходя.
Кетл поднял голову:
— Ты видишь его сейчас таким, как оно есть. Истинный вид этого места такой же. Оно не может быть другим, понимаешь?
— Наверное.
— Паттл Исия, мы должны говорить еще. Я не понимаю, разве Силы могут велеть разное?
Усталость навалилась на нее как-то сразу, не хотелось больше ничего выяснять.
— Не разное… а одно… помочь другому разумному, не думая о себе. Прости, Кетл, я очень устала. Я хочу спать.
— Это ты прости меня, землянка, — он словно очнулся и встал. — Я забыл, что у тебя гораздо меньше энергии, чем у илле. Но мы не закончили разговор.
— Может, утро вечера мудренее? Это так моя бабушка говорила.
Она села, прислонясь к стене, но тут же вскочила.
— Ой, камень такой холодный! Подожди, я где-то брала дерюгу, в нее можно завернуться.
Пат обхватила себя руками, пытаясь согреться. Только сейчас она поняла, как тут холодно, и с каждой секундой становилось все холоднее. Из-за рта у нее валил пар. Как же они будут ночевать здесь? И… как они будут ночевать здесь вдвоем? Да так же, как и в пещере.
Тут она вспомнила кое-что и досадливо поморщилась.
— Я пойду, устроюсь на той стороне. Ты спи здесь, а я там.
— Скоро тут будет еще холоднее. Ты не умеешь сохранять тепло, Паттл Исия, и ты не сможешь ночевать там одна. Здесь я могу создать тепловой кокон для нас двоих.
Его, казалось, ничего не смущало.
— А ты не можешь создать два тепловых кокона, здесь и там? — сделала еще одну попытку она.
— Нет, Паттл Исия, у меня тоже осталось не так много энергии, я не смогу поддерживать второй кокон так далеко от себя, даже если не буду спать. Но зачем тебе спать на той стороне?
Он спросил ее об этом без всякого признака напряжения или неловкости, так спокойно и равнодушно, что Пат подумала, что Гвеаюриг молол чушь — никакого мучительного влечения, заставляющего бороться с собой, у дора по отношению к ней не наблюдается. Помнится, он как-то спасал ее от обвала, и все с ним было в порядке. С ним, но не с ней… Она вспомнила, как они лежали, обнявшись, под камнями… Похоже, испытание предстоит именно ей.
Весьма кстати, что теперь она пользуется туалетом только один раз в сутки, потому что здесь и сейчас это стало бы серьезной проблемой. Она в сомнении смотрела, как Кетл раскладывает обе дерюги рядом, подворачивая края и устраивая подголовники.
— Ложись, Паттл Исия, — приказал он.
Она послушно улеглась, ощутив ледяной камень даже сквозь дерюгу. Зуб на зуб не попадал. Да, тут, пожалуй, не до искушений, лишь бы согреться. Дор замерзшим не выглядел. Он накрыл ее сверху своим плащом, заботливо подоткнув его края, а потом лег рядом, спиной к Пат, но не прислоняясь к ней. Она замерла.
Через пару минут она почувствовала, что ледяной холод отступает, а ее охватывает блаженное тепло. Но сон, несмотря на усталость, не приходил. Она не знала, сколько они так пролежали — час, два, три…
Наконец, Пат не выдержала, переменила позу, случайно задела Кетла и тут же отодвинулась, а потом резко повернулась лицом к нему. Он лежал ничем не укрытый. Она видела в серебристом свете его затылок, но не знала, спит ли он. Больше всего на свете ей хотелось сейчас прижаться к нему.
— Я солгала, — тихо-тихо сказала она, но сразу же поняла, что он слышит.
Однако ответа не последовало.
— Я говорю про Стара. Я солгала Гвеаюригу, потому что испугалась. Но я не собиралась лгать тебе. Я думала, ты сразу поймешь, что это неправда. Ты не почувствовал ложь?
Дор не пошевелился. Однако она продолжила.
— Я… я действительно часто вспоминаю его, потому что не могу ничего для него сделать, хотя обещала. И даже не знаю, что с ним. Это меня сильно расстраивает. Но только это. Он для меня еще ребенок. Не молчи, Кетл, я вижу, что ты не спишь!
Забыв обо всем, она тронула его плечо, почти толкнула. Кетл медленно повернулся к ней. Теперь они лежали, хорошо видя друг друга в свете звезд, глядя друг другу в глаза.
— Я не почувствовал ложь, — медленно произнес он. — Почему-то ты можешь так говорить неправду, что ее не слышно.
— Я не про это! Скажи, это… это что-то меняет?
— Что это меняет, землянка? — с расстановкой произнес он. — Речь ведь шла не о твоем браке с илле… об этом заботился Теаюриг, но не я… Мы с Кеунвеном желали тебе в первую очередь свободы. Если ты не испытываешь огня… любви ни к кому из наших илян, тем более тебе незачем оставаться тут. И возвращение Стара тебе не поможет.
Он помолчал и добавил:
— Это слишком большая жертва, Паттл Исия, ты даже никогда не видела Макеллина.
— Не видела… но я могу представить, что он ощущает… Быть навсегда разлученным с тем, кого любишь. Не иметь возможности помочь ему… — она помолчала. — А ты? Ты способен представить?
Кетл прикрыл глаза.
— Ты обещал отвечать мне.
— Да, — коротко ответил он, не размыкая век.
— А для тебя… для тебя лично… то, что я сказала про Стара, может что-то изменить? Открой глаза, Кетл!
Она замерла в ожидании ответа. Казалось бы, нельзя было раскрыться больше, невозможно, чтобы он не понял.
Глаза он открыл, но взгляд его словно опустел, он как будто не желал ее видеть, а ответ последовал не сразу. Но она сразу поняла, что он был честным.
— Нет, Паттл Исия. Ничего.
***
Она не могла больше смотреть ему в глаза, настолько ей стало больно от его ответа. Но и он тоже почему-то зажмурился. А потом они вскочили — одновременно, раздирая связывающий их тепловой кокон.
— Мне… мне с тобой холодней, чем снаружи! — Паттл отвернулась от него, уперлась обеими руками в стену.
«Истукан, истукан», — повторяла она себе. И добавляла злорадно: «Просто ты старый, старый!»
За спиной у нее стояла тишина. Когда она обернулась, то увидела дора, наклонившегося над родником. Кетл выпрямился, в руках он держал сосуд для омовения. Сердце у нее подскочило — неужели он сейчас сделает это, выполнит ритуал, подаст ей знак? Но он даже не смотрел в ее сторону, а неожиданно взял да и опрокинул полную воды чашу прямо себе на голову. Она с содроганием смотрела, как ледяная вода стекает по его лицу, волосам и шее, затекая за воротник рубахи.
Звезды начинали меркнуть, ночь перевалила за половину и близилась к рассвету. С мокрых волос Кетла все еще стекала вода, рубаха промокла насквозь и задубела на холоде.
— Теперь и стирать не нужно, — завороженно сказала Пат, а потом, опомнившись, подхватила с земли плащ:
— Надевай скорее, простудишься!
Но дор отвел ее руку и покачал головой.
— Ясно. Какой-нибудь очередной запрет — не надевать после того, как одежда коснулась меня?
— Нет запрета, Паттл Исия. Мне не холодно. Надень его на себя.
— Ладно, хватит, — бесцветным голосом произнесла Патрисия, роняя плащ. — Ты выполнишь сейчас свое обещание и ответишь на мои вопросы. И больше — я обещаю, я не стану к тебе приставать. Никогда.
Не сговариваясь, они сели друг напротив друга. Кетл молча ждал.
— Мой вопрос полностью совпадает с твоим, — резко сказала она. — Скажи, дор Кетлерен, чего ты хотел бы при этом лично для себя? Ответь, даже если это противоречит воле Сил. Так, как я ответила Новокуэену. Я так долго пользовалась твоим гостеприимством, и ты назвал себя моим другом. Так чего же ты хочешь, как ты сам, Кетл? Просто скажи и все, даже если мне это не понравится. Разве это так сложно? Назови мне свое, и только свое желание, даже если оно будет оскорбительным, для меня ли, для Сил, для Лайдера…
Она вглядывалась в него. Перед самым рассветом стало очень темно, но его лицо находилось так близко… Однако она не могла понять выражения его глаз. И вдруг он весь осветился искрящимся светом. Ярко-ярко синий искрился и бил ей в глаза, накрывая зеленый и фиолетовый, но по краям его разливалась темно-болотная тяжесть. Пат даже не сразу поняла, что снова видит его цвета. Она открыла было рот, но вовремя сообразила промолчать. Потому что дор заговорил сам.
— Паттл Исия. Пожалуйста, забери свой вопрос. Я обещал ответить тебе, но я не стану.
— Ты не можешь! Ты обещал!
— Хорошо, я отвечу, — с усилием произнес он, и болотный в его цветах начал затмевать остальные. — Но ты должна знать, что я могу говорить только о возможных желаниях. Мысли о невозможном — это не благо. А не-благо не должно захватывать разум, от него следует отказаться, а не говорить о нем, покрывая себя и свой род позором. Мое возможное личное благо состоит в том, чтобы ты была свободна и счастлива.
— Странное личное благо, дор Кетлерен. Зачем тебе делать это для меня? Ради чего идти против всех? Бокчерриг тоже этого не понял — ведь ты не индиго. Почему твое личное благо таково, что твоя цель — это сделать что-то для меня?
— Потому что… потому что оно совпадает с велением Сил, а я во всем стараюсь следовать им.
— Я знаю, что ты стараешься во всем им следовать, — напряженно вглядывалась в него Пат. — Но ведь только у индиго, говорил Кеунвен, желания совпадают с волей Сил. Только индиго не надо идти против своих желаний, переламывать себя ради их воли. Значит… Если это действительно твое личное желание, то оно осталось бы таковым, будь даже Силы против моей свободы?
— Да, — коротко ответил дор, и добавил:
— Но я не стал бы идти против воли Сил… надеюсь, — голос у него был скорее потерянным. — Ведь сами Силы говорят мне о том, что…
— Не важно, я о другом. Я не понимаю тогда, Кетл, почему твое личное — самое личное желание — сделать добро чужому разумному.
— Потому что ты не чужой разумный, — с усилием ответил он, а его ярко-синий снова заискрился так, что невозможно было смотреть. — Ты… ты друг. Когда разумный что-то делает для близкого ему разумного, он всегда действует как индиго. Ты ведь знаешь, что дружба — это не только чувства, но и действия.
— Не только дружба. Я думаю, любовь… любовь ведь тоже не только чувство, она тоже — действие?
— Да, — чуть слышно подтвердил Кетл.
— Скажи, а вот такой ярко-синий цвет, такой искрящийся, что просто слепит глаза, это цвет дружбы?
— Нет, Паттл Исия. Я уже говорил тебе, что это за цвет, — измученным голосом ответил дор.
— Тогда… тогда ты забыл сейчас скрыть его от меня, Кетл.
Она больше не могла сдерживаться, и по щекам у нее потекли слезы.
— Я не забыл, — обреченно ответил он. — Я просто не смог.
***
Первый луч утреннего Фатаза скользнул по скале над родником, она осветилась — но почему-то не розовым рассветным цветом, как на Земле. Светило точно выбелило ее, а отражение стены упало в ледяное озеро, делая его гладкие воды чисто белыми.
— Я часто прилетал сюда раньше, чтобы застать это мгновение, — произнес дор.
Теперь они хорошо видели друг друга, и Пат поразилась, какое изможденное у него лицо. Она перестала видеть его цвета, но теперь видела его взгляд.
— Ты же не любишь белый цвет, — тихо сказала она, но он никак не отреагировал.
— Нам осталось совсем немного подождать, пока Фатаз подарит свою энергию куори, и мы сможем вернуться, — сказал Кетл.
Он произнес последние слова таким будничным тоном, что внутри у Патрисии все возмутилось. Ну уж нет, она не станет делать вид, что ничего не произошло.
— Значит, у нас еще есть время, — твердо сказала она.
Она сделала несколько шагов между озером и стеной, приближаясь к самой маленькой чаше — та находилась где-то на высоте ее груди, а глубина ее была как раз по локоть.
— Подойди, пожалуйста, сюда, — попросила она.
Кетл, недоумевая, послушался.
— Постой тут.
Она развернулась и почти бегом обогнула озерце, оказавшись по другую его сторону, но совсем близко к дору — их разделяла только эта чаша. Пат посмотрела Кетлу в глаза и, стараясь удержать его взгляд, медленно засучила рукава и очень медленно опустила свои руки в ледяную воду, нарушив ее непроницаемую гладь. Вода была настолько холодна, что Пат показалось, что она, наоборот, ошпарилась. Но она продолжала погружать руки, пока не коснулась дна.
Она не отпускала взгляд дора, в глазах которого ужас сменился потрясением. Ни восторга, ни счастья в них не появилось. Кетл резко отшатнулся и закрыл лицо руками.
— Нет, нет… — прошептал он. — Пожалуйста… Это невозможно. Этого не может быть.
— Почему не возможно, Кетл? — слезы снова потекли у нее из глаз. — Посмотри на мои цвета, если ты не веришь моим словам и действиям.
— Я… я вижу твои цвета. Но прошу тебя… ты не должна!
— Конечно, не должна. Я просто хочу этого. Ответь на мое приглашение, Кетл. Быстрее, или у меня отвалятся руки!
— Нет, Паттл, нет… я не могу…
Он упал на колени возле стены и уронил голову.
— Я люблю тебя, дор Кетлерен! Слышишь? Люблю. Давно… очень-очень давно. Так ты не любишь меня? Скажи это, и мы закончим.
Кетл поднял на нее несчастный взгляд.
— Я не имею права любить тебя. Пожалуйста, не мучай меня… Я не сделаю этого.
— Это пустые слова. Просто ответь, ты любишь меня, только да или нет?
— Да! — не выдержал дор. — Я люблю тебя, Паттл Исия. Прости меня за это… Пожалуйста, не жди… разве ты не… я не отвечу… никогда.
Он отвернулся к стене и замер.
— Кетл! — в отчаянии возопила она. — Посмотри на меня! Кетл…
Он не шелохнулся.
— Но почему?!
— Прекрати, Паттл, умоляю… — не поворачиваясь, замотал головой он. — Не зови меня… я не могу.
Продолжать было бессмысленно, да и невозможно — боль в руках стала уже нестерпимой.
— Ладно, — упавшим голосом сказала она и вытащила из воды онемевшие руки.
Постояла, глядя на него, чувствуя себя полной идиоткой. Кетл не шевелился. Тогда она медленно обошла озеро обратно и встала над ним, все еще стоявшим на коленях без движения.
— Могу я хотя бы знать, почему?
Она присела рядом с ним, попробовала взять его за руку. Но Кетл тотчас же вскочил и отпрянул от нее.
— Хорошо, я не… не бойся, я не дотронусь. Я не хочу тебя мучить! — сказала она. — Но я могу знать, почему… если ты тоже любишь меня, почему мы не можем быть вместе? Я думала… я думала, что безразлична тебе. Мне было так плохо от мысли, что я тебе не нужна или неприятна из-за цвета кожи… Но если ты тоже… если…
Ее трясло, но не от холода. Он все еще пятился, руки у него тоже дрожали, но он спрятал их у себя за спиной.
— В моем возрасте не вступают в брак… Мой детородный возраст закончился много лет назад.
— Мне… мне плевать! Если… у тебя проблемы с этим… с этим дурацким огнем… ну или… с возрастом… то мне все равно. Я просто хочу быть рядом с тобой.
На лице у него появилась горькая гримаса:
— Если бы дело было в этом, Паттл, у меня не было бы никаких проблем вообще.
— Тогда чего ты боишься?
— Мужчины не женятся в возрасте воды… Это возраст мудрости, огонь в этом возрасте смешон…
— Ты боишься показаться смешным в глазах остальных? Ты не испугался стать изгоем, спасая меня вопреки воле Лайдера, пойти всем наперекор. Но ты боишься насмешек?
— Я… я не знаю… но это только… Я не могу отдаться своим желаниям. И это погубит тебя…
— Ты уже однажды не отдался своим желаниям. Ты выбрал науку вместо брака с Леялой. И Силы поставили перед тобой этот выбор снова. Не ошибись, дор Кетл!
— Я уже потерян для науки, — усмехнулся он. — Но ты… Ты не должна здесь оставаться ради меня… У тебя есть возможность найти достойного тебя мужа и завести детей. Со мной у тебя детей не будет. Если Силы решат, что мой путь закончен — ты быстро останешься одна, навсегда. Нет, ты должна быть свободной, ты не должна стать пленницей в этих горах. Горы не смогут терпеть нас долго. Красные люди не уйдут. Пожалуйста, Паттл Исия, улетай отсюда! Я не могу навлечь на тебя не-благо. Что, если Силы… если… Я погублю тебя. Дело не в Лайдере и не в остальных. Но и они… если ты не улетишь, но откажешься выйти замуж и родить для илле, если ты станешь моей женой, они нам не простят. Я не знаю, на что обреку тебя… ты станешь изгоем… я привык быть один, но не ты… Что хорошего ждет тебя здесь? Это как заточение… Этого не должно быть, ты не должна была полюбить меня… Я не подхожу для этого. Никому это бы в голову не пришло! Вспомни, Теаюриг определил тебя ко мне потому, что даже не мог заподозрить…
— Значит, он сам и виноват! Кетл, ты можешь говорить сколько угодно, но мне все равно! У ваших молодых — и то не у всех есть дети. Даже если бы не Макеллин, Кетл, я не улечу от тебя никуда, теперь, когда я знаю, что ты тоже меня любишь! Моя жизнь только там, где ты! Скажи, разве это правильно, что женщина уговаривает тебя?
— Это все неправильно, Паттл… Ты не должна была опускать руки… это делает мужчина, для того, чтобы женщина могла отказаться… не оправдываясь.
— А пришлось отказываться мужчине да с оправданиями, — с презрительным сочувствием сказала она.
— Я не хотел сделать тебе больно… но ничего другого я сказать не могу. Этот разговор должен быть закончен, прямо сейчас! Куори уже заряжен, давай улетим отсюда.
— Это особенное место, дор. Мы здесь оказались неслучайно. И все, что здесь сказано, не забудется.
— Пусть это все останется здесь, — покачал головой он.
И, словно ничего не случилось, дор наклонился и принялся собирать корзину. Лицо у него все еще было мокрое — то ли от воды, то ли от слез. Она беспомощно смотрела на него.
А потом на нее накатила злость.
— Ты большой трус, дор Кетлерен. И заботишься ты не обо мне, а о себе. Скажи еще раз, это твое последнее слово? Потому что больше я никогда об этом не заговорю.
— Да, Паттл Исия, последнее, — выпрямившись, сказал он.
Глаза у него потускнели, и голос стал бесцветным.
— Можешь называть меня кем угодно, я знаю, что делаю правильно. И ты сама это вскоре поймешь.
***
Обратно летели молча. Патрисии казалось, что она испытывает только злость, она не хотела ни глядеть на Кетла, ни говорить с ним. И обнаружила, что слезы текут, не переставая. Она отвернулась к окну, чтобы он не видел. Что думает и делает дор, она не знала.
Она пыталась накручивать себя, в попытках объяснить происходящее какими-то банальностями — так было проще ненавидеть дора. Он так и не смог внятно сказать, почему… Что он там заявил: будь дело в недостатке огня, у него и проблемы бы не было. Учитывая путаницу в их понятиях, «люблю» его может означать просто влечение… проблему, как он сказал. А значит, Гвеаюриг прав, она создает ему дискомфорт, и чего уж тут непонятного, что он так хочет выполнить веление Сил, чтоб заодно избавиться от нее. Вот оно, его истинное желание! Снова жить, как и прежде, в тишине, разговаривать с Силами, изучать их, получать новые знания. Для чего ему какая-то жена на старости лет — огонь его вспыхнет, угаснет, и куда потом девать эту женщину… А физическое влечение он подавит, не впервые. Уж если по молодости сумел… Бедная, бедная Леяла…
А что Леяла? Патрисии вдруг стало ужасно жалко себя. Не любит ее Кетл, это очевидно, иначе не отказался бы. Как отказался и Артур. Наверное, ее просто не за что любить… даже здесь, где она единственная женщина, и то… Осознав, куда ее занесло, она не удержалась от истеричного смешка — к счастью, чувство юмора ее всегда выручало.
Тем временем они сели в саду. Трава и деревья стояли омытые и немного поникшие — то ли от вызванного накануне дождя, то ли от ветра. Грозы тут, конечно, не было, за кокон стихия не прорвалась. Патрисия первая выпрыгнула из куори.
— Дождя было достаточно, — сказал Кетл. — Ты можешь омыться сегодня в лагуне, Паттл Исия.
— Угу, — буркнула она, тут же вспомнив, как любовалась в прошлый раз его обнаженным торсом, — обязательно. Только не забудь слить после меня воду, — подбавила яду она.
Перевела вызывающий взгляд на Кетла, и ей стало не до сарказма. Никакой маски на нем не было, видимо, не хватало уже сил на притворство, это был измученный страданиями мужчина, посеревший и смертельно усталый. Пат едва сдержалась, чтобы не полезть к нему с утешениями, но остановилась — будет хуже обоим… Она даже засомневалась, сможет ли он подняться по лианам — казалось, из него выжали все его соки.
— Я забыла фонарик, а здесь не полезу, — сказала она. — Пойдем кругом.
Фонарик у нее был с собой, она просто не хотела оставлять дора одного лазать по скалам в таком состоянии. Она двинулась вперед, потом полуобернулась, не понимая, идет он или нет. Кетл не шел. Он замер перед одним из деревьев, с ужасом рассматривая его.
Ну, что еще за новая напасть? Патрисия вернулась, тоже посмотрела на дерево, но не увидела ничего, что могло повергнуть дора в такое отчаяние. Она вопросительно глянула на Кетла.
— Еще одно… — выдохнул он. — Это моя вина. Я не досмотрел… я… перестал ухаживать за ними.
— Но ведь оно не белое… что с ним такое?
— Оно заболело. С тем деревом начиналось так же.
— Я ничего не вижу. Листья в порядке, ствол тоже. С чего ты взял?
— Но ведь оно вопиет от боли… оно просит меня…
Кетл прислонил к стволу обе руки и приник к дереву, прислушиваясь. Постоял так несколько секунд и горестно откинул голову назад.
— Я не могу… не могу помочь ему… у меня не хватает сил… сейчас. А потом… потом опять будет поздно.
Патрисия с тревогой вглядывалась в него. Признаться, судьба дерева не так волновала ее, как состояние дора. Как бы сам он не заболел… возьмет и доведет себя до полного изнеможения… Во сколько лет они умирают — он сам говорил, это может случиться в любой момент! Никогда она не видела его таким. Она привыкла во всем полагаться на него, чувствовала его силу, его волшебные способности.
Кетл опустился на землю рядом с деревом, прикрыв глаза. Губы у него побелели. Она присела рядом, всматриваясь ему в лицо, тут же позабыв обиду. Не хочет ее — не надо, только бы с ним все было в порядке! Она умрет, если с ним что-то случится… ей просто незачем будет больше жить. Ей стало так страшно, что защемило сердце, а в легких, казалось, закончился воздух.
— Кетл… — прошептала она. — Что с тобой? Ты заболел?
Он поднял на нее голову и слабо улыбнулся.
— Почему ты так испугалась, Паттл Исия? Твои цвета стали совсем желтыми.
— Кетл, послушай, все будет хорошо. И с этим деревом… и вообще. Скажи, что для тебя сделать? Может, кого-то позвать?
— Я не болен, — он начал вставать, но потом передумал, чем еще больше ее испугал. — Я просто очень устал.
— Я думала, мы можем быть счастливы… прости, я больше не буду, если ты не… скажи, что мне сделать? Наверное, мне надо переехать в другое место, чтобы ты… чтобы ты восстановился. Может, мне перебраться к Кеунвену? У него я буду в безопасности. Если захочешь увидеться и поговорить — далеко ходить не надо. Ты придешь в себя, и… и я не знаю…
— Нет, пожалуйста, не уезжай! — быстро проговорил он, словно в бреду. — Ты не сможешь жить у Кеунвена. Ты любишь воду, тебе нужно место для очищения… он не сможет тебя защитить, если горы начнут разговор ночью… туда к тебе не прилетит ригаз.
— Ригаз? — она покачала головой, глядя на него, как на ненормального.
— Я… я не смогу… не смогу не видеть тебя…
Глаза его лихорадочно блестели.
— Здрасьте, приехали, — сказала она по-русски и добавила мягко, полушутливо, словно говорила с ребенком:
— Ну, а кто только что отправлял меня на Ксандру? Так что, улетать мне, или нет?
— Нет! Я не знаю… Улетай, Паттл Исия! Но пока… пока не надо к Кеунвену.
— Никуда я не полечу, ты же знаешь. И что, ты собираешься продолжать меня защищать по ночам?! Сидеть рядом и караулить? Кетл, ты сошел с ума! Мы так не сможем… Если ты отказался от меня, значит, мне надо уйти.
Он закрыл лицо руками, как упрямый мальчишка, не желающий слушать правду. Наверное, их цвета вместе являли сейчас не лучший образец, но Пат беспокоилась только за него.
— Дор Кетлерен, — тихо сказала она. — Этот день у нас еще есть, он только начался. Мы еще можем подумать… да?
— Да… — он опустил руки и посмотрел на нее. — Еще есть.
— Вот и хорошо. Пожалуйста, приди в себя. Как ты там восстанавливаешь энергию? Давай, я помогу…
Пат взяла его руки в свои, наплевав на последствия, в конце концов, он сам дотрагивается до нее, когда лечит. Кетл не отнял у нее своих рук. Она всем существом старалась передать ему… ну хотя бы эту самую энергию. Только где ее взять? Неважно. Все, что есть — все ему, отдать, передать… Она сжала его руки сильнее.
— Тебе очень больно, Паттл Исия, — полувопросил он.
— Да, очень. Но, наверное, ты иначе не можешь.
— Нет, не могу… Но я должен помочь себе сам, — с усилием произнес он. — Прости, что потерял свои корни. Мне надо вернуться к ним.
Она посмотрела на него в сомнении, но отпустила его руки.
— Хорошо… тогда, давай, я попробую полечить это дерево, что ли… Только скажи мне, как это делается.
— Ты не сможешь, Паттл Исия. У тебя нет для этого силы.
— Что поделать. Но хуже-то ведь не будет.
— Надо… ты должна услышать его и понять, откуда исходит боль. И забрать ее.
«Я бы лучше забрала твою», — с горечью подумала Пат.
— Ну… ладно, — пожала плечами она.
Подошла к дереву и приложила к нему руки. Как она и думала — ничего. Бедняга это дерево, как это тяжело, когда пытаешься что-то сказать, пробиться к кому-то, но тебя не слышат… словно маленький ребенок или животное, которое лишено речи — страдает и не может объяснить. Пат решительно прижалась к стволу всем телом, обвила его руками, обняла его, прислонилась щекой и закрыла глаза. «Скажи мне, — прошептала она, — где у тебя болит? Скажи, я хочу помочь тебе…»
Ничего не происходило, но Пат не сдавалась. Она стояла, погрузившись в полусон, полуявь, не открывая глаз. «Покажи мне», — снова попросила она и вдруг представила, как внутри дерева текут, наполняя его жизнью, соки, поднимаясь снизу, из корней, вверх, растекаются по каждой веточке. Представила и ощутила тепло под своими ладонями. И вдруг она четко увидела, как по одному из древесных «сосудов» снизу от корней поднимается белесая, гнилостная жидкость.
Не отпуская ствола, Пат присела на корточки, потом совсем опустилась на землю, «всматриваясь» в корни дерева сквозь слой земли — они оказались совсем неглубоко, ведь этот сад Кетл насадил прямо на скалах. И вдруг прямо ей в глаза что-то пыхнуло — один из корней бешено пульсировал. Ей даже показалось, что ее обожгло. Пат тут же отшатнулась, раскрыла и потерла глаза.
— Что? — спросил Кетл.
Он уже стоял рядом и выглядел получше.
— У тебя есть лопата?
Кетл кивнул. Сходил в куори и принес оттуда инструмент — некое подобие тяпки, причем сделанной из неизвестного ей металла, а не из коряги или из камня.
Пат начала копать там, где почувствовала вспышку — почва легко поддавалась под острым металлом, и, наконец, оголился корень. Они оба увидели, как он отличается от остальных корней — почернел и припух, словно больной сустав.
— Я думаю, мы его отрубим.
Она вопросительно посмотрела на дора, не дождалась возражений и одним резким движением тяпки отсекла зараженный корень и отбросила его в сторону. Прямо на глазах корень начал белеть. Пат прикопала землю обратно, снова прислонилась к дереву и прислушалась. Она «видела» сильную пульсацию в месте «операции», но зараженных соков больше не истекало, а дерево словно воспрянуло.
— А завтра ты его подлечишь, — сказала она Кетлу. — Ой, только вот это мы хранить не будем, ладно?
Она с брезгливостью смотрела, как дор взял в руки зараженный корень.
— Это все от воды, — Кетл разглядывал корень. — В прошлый раз такое тоже случилось после полива. Раньше вся вода, которую я призывал, была чистой. А теперь она часто приходит напитанной ядовитыми испарениями… красные люди портят наш город и нашу воду… не специально. Они хотят извлечь все дары из почвы как можно быстрее, и для этого пользуются техникой на грязном топливе, взрывают с помощью неестественных веществ… Кокон раньше не пропускал грязь… Деревья слабые, они растут не из глубины земли, и они первые ощутили…
Тут он вспомнил, наконец, про Патрисию, и поднял на нее удивленный взгляд.
— У тебя есть сила, Паттл Исия, но я не знаю, откуда она. Так умели наши женщины, но у тебя нет даже гамеса… Как ты это сделала? Ты услышала дерево?
— Скорее увидела, — пожала плечами она. — Мне… мне просто очень жалко стало… тебя… то есть его…
— Скажи, ты отдала сейчас много энергии?
— Не знаю… — растерялась она. — Я ничего такого не чувствую… Мне даже кажется, наоборот…
Дор посмотрел на нее очень странно, но ничего не сказал. Положил корень на землю, присел, поднес к нему руки, а через секунду корень вспыхнул и превратился в горстку пепла. Теперь настал ее черед удивляться — Пат никак не могла привыкнуть к его фокусам.
А дор как ни в чем не бывало встал. Похоже, он уже совсем пришел в себя. Прямо ну слишком быстро. Ей даже стало немного обидно, что он так быстро перестал страдать.
— Хорошо, Паттл Исия, мы поднимемся длинной дорогой, раз у тебя нет энергии подниматься кратким путем, — заявил дор.
И, даже не заметив ее возмущенного взгляда, пошел через сад.
Продолжение - глава 20.
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12, глава 13, глава 14, глава 15, глава 16, глава 17, глава 18)
художница Елена Юшина