Привет мои румяные, любознательные друзья, как на счет приятного, прохладительного книжного питья? Не знаю что там у вас с погодой, но Ваш Читающий Кот, чувствует себя шпротой. Грядки и прополка, это, конечно, замечательно, но развалиться с книгой под веньтиком, что уж лукавить- просто сногсшибательно. Тащите свои усталые, бренные тела в тенек, переждем в приятном обществе этот солнцепек. Захватите с собой ведерко спелой клубники, я покажу вам чудесные книжные блики. Разложите себя удобно по форме звездочки и посадите с собой эти книги на корточки. Они будут болтать вам приятные мудрости, одетые в тонкие летящие хрупкости.
Не знаю как вы, а я не откажусь от такой участи, они обращают моё ехидство в безобидные шамкающие беззубости. Оно остается далеко ненужным в какой-то сутулости, а на смену приходят благозвучные задорные крутости. Пошли за мной, мои великолепные человеческие юности, я покажу вам волшебные книжные доступности.
Нам составит компанию рифма и ее преступности, с моей придурковатостью в совокупности.
Герберт Уэллс «Самовластие мистера Парэма»
Ну конечно, ее считают слишком серьезной и поучительной, а для отдыха неподходяще мучительной. Но это впечатление ребята сложится только в том случае, если вы прочитаете ее аннотацию или отзывы, как по мне, непомерно гремучие. Я предпочитаю смотреть на большинство книг с другой стороны, зачем назначать ей всего лишь бросовых полцены? Уж лучше потрясти ее хорошенько, и она начинает показывать довольно необыкновенные вещи частенько. То, что кто-то купил как литературу с политически- идеологической окраской, при внимательном рассмотрении может оказаться интересной психологической раскраской. То, что может казаться на прямой взгляд главным, при детальном изучении выглядит не таким уж явным. То, что при рядовом описательстве называют научной фантастикой, при отстраненном изучении выглядит как словесно-фигурная гимнастика. В сущности, все герои играют лишь вспомогательную роль, автор пытается выразить через них свою тревожную монополь. Она была написана в период между первой и второй мировой войной, и очень многое он предвидел верно, своей писательской величиной. Конечно, я не стану вводить вас в заблуждение, убеждая в том, что это легкая безделица, но читается она очень приятно, потому что в ней харизма шевелится. Как говорится, если человек, не имеющий фантазии, читает книгу, он мало что переживет, поэтому ваш читающий кот, все эти книжные очевидности подальше уберет. Мне нравится находить в популярных произведениях совершенно другие виды, тогда оно становится похожим на затерянную Атлантиду. Это всегда очень вовлекающее занятие,- совсем иное книжное мировосприятие. Никто не способен помешать вам думать о книге, так как хочется, то, что одному чешется, другому - щекотится. Попробуйте, вдруг вам тоже понравится… и тогда к общему смыслу, истинно свой прибавится.
Макс Фрай «Наперсники синея» ну или «Няпиzдинг сэнсэе»
Ваш внутренний книжный сноб перекосился от названия? Ну и зря, эти книги прелестные дарования. Я же обещал вам сегодня рассказывать о чудаках, и Фрай, естественно, главный на этих дивных берегах. Как я мог снова про него не разболтаться? Если не писать о нем, тогда я вообще отказываюсь здесь тусоваться.
Он самый исключительный чудотворец, а я его первый подопытный доброволец. Пусть проверяет на мне что угодно, я готов быть материалом его расходным. Я верю заранее каждому его слову, больше, чем всякому там христову. Он моя личная, святейшая библия, креститесь богомолы: «Ох душа твоя гиблая!» . Незабвенные, да хоть четырежды проданная, у меня религия одна- любовь и доброта ( ее верная подданная). Не вижу смысла уповать на какие-то догмы, они для меня как ненужные гематомы. Я верю только в важность сердечности и честности, и во все соответствующие им окрестности. И как бы на меня не галдели рьяные певуны псалмов, моя конфессия - это дом для всех бездомных котов. Это жалость и забота к каждому бесприютному существу, я вижу их даже когда закрываю глаза, и реву. Мне никогда не будет понято людское соблюдение самых заезженных церковных заповедей, когда они только по рутинным обстоятельствам доходят до этих сопутствующих заводей. Но где же их милосердие и сострадание к ближнему, к каждому заброшенному существу, лишнему? Что-то я не замечал, как выйдя из церкви, они свою злобу и бессердечность отвергли. Я не отрицаю, каждая вера может быть полезной и доброй, но не тогда, когда ты выносишь из нее лишь то, что тебе удобно. В общем ребят, не обижайтесь, если я дал лишку, я просто за человечность свою волынку всегда волоку. И книги Фрая для меня, самое подлинное ее воплощение, лучших душевных качеств полное вызволение. Без застегнутого на все пуговицы чинного морализаторства, а с чудесным ароматом добрейшего, озорного лакомства. Он не приказывает тебе, как ты должен, болван, вести свою судьбоносную игру, а просто радует тебя своей мягкостью, как теплое солнце поутру. Он как волшебное сказочное озеро, у которого там и русалки и нимфы и еще пара каких-то козырей. Он как будто к тебе подошел, и прохладной водичкой умыл, а до этого ты пол жизни в пустыне блуждал и отчаянно в небо ныл. Он заражает своей надеждой на лучшее в каждом из нас, так что простите, для меня он самый наглядный иконостас. По мне, уж если и можно как-то вывозиться во всем этом жизненном шуме, то помочь с этим может только легковесный чудесный юмор.
В общем друзья, как говорил Гюго « Всякого рода грубость тает, словно на огне, под влиянием чтения хороших книг», и я на себе явную правду этого изречения постиг.
Давайте постараемся каждый день хотя бы на миг, забираться на сочувственности старый турник. Никому из нас не стоит никакого труда сделать на нем пару упражнений, этих пустяковых, но самых важных спасений.
Вот здесь еще немного книжных пучин, а вот здесь красивых манящих долин.
Ваш Читающий Аладдин, полечу за своей Жасмин.