Во двор вошли беспрепятственно — ворота были не заперты. Двор оказался несколько сумрачным — высокая крыша прятала его от солнечного света. Мы немного постояли, ожидая, что кто-то выйдет навстречу — хозяйка или собака. Никто не вышел, и мы двинулись дальше. Справа невысокое крылечко вело в дом. Дверь была открыта и видны были бревенчатые сени всё того же сигнального оранжевого цвета.
Грифанов уже было занес ногу над первой ступенькой крылечка, но что-то заметил в конце двора. Я выглянула из-за его широкой спины. В противоположной стороне от входных ворот, в конце двора, другие ворота, чуть поменьше, приоткрывали дорогу к свету. Ну, в том смысле, что за воротами светило солнце. Ансар направился туда. Я — за ним.
За воротами раскинулся большой участок с грядками, парниками и теплицей, возле которой копошился кто-то живой в обычной для такого места позе — наклон, вид сзади. Грифанов громко поздоровался. Я прыснула. А холмик синего казённого цвета зашевелился, начал расти, разворачиваться и, наконец, мы увидели невысокую, крепкую старушку в синем рабочем халате и садовых перчатках. На голове у неё была синяя трикотажная шапочка с надписью "I love Russia". В руках — садовый рыхлитель с коротким черенком.
— Комнаты не сдаю. Дом не продаю. Антиквариат не имею. Старинных песен не знаю. Чё ишшо?.. Милостыню не подаю… Но вы вроде не по этой части.
Хозяйка пошла на нас с разрыхлителем наперевес. Мы попятились, хотя страшно не было. Скорее смешно.
— Марьяна Артемьевна?!. — не переставая пятиться, спросил Грифанов.
— Она. А вы кто будете?
— Я писал вам. Грифанов из Москвы. Помните?
— Не помню.
Она продолжала двигаться вперёд, наступая на нас. Мы нехотя отступали. Жаль, конечно. Но что поделать? По всем приметам, у бабули маразм с большим стажем.
У самых ворот Грифанов обернулся:
— Я вам про Анну Витольдовну писал, вы же ей родня, кажется?
Марьяна Артемьевна остановилась возле крылечка и смотрела нам вслед. Услышав имя тётки Ансара, она подошла ближе.
— Так ты племянник Нодбеков, что ли?.. Гос-с-с-поди, я ж подумала — цыгане. Ты прям аккурат в их породу — чисто барон ихний.
Ансар укоризненно посмотрел на меня. Во взгляде читалось: "Всё из-за твоей конспирации!".
— Ну, айдате в избу. Чё тут толчись?
В избе было чисто, уютно, светло. Оранжевые полы (хозяйка просто фанатка этого цвета!) блестели, отражая солнце, щедро льющееся в окна. На подоконниках пестрели глоксинии самых экзотических расцветок и форм. В углу стоял огромный горшок с высоченным столетником.
Бабка нырнула за занавеску слева от входа. Зажурчала вода. Похоже, там был водопровод. Вышла оттуда Марьяна Артемьевна умытой, без халата и шапки, в коричневом ситцевом платье в мелкий белый цветок. Милая деревенская старушка.
— Садитеся, где стоите… Сейчас чаем вас поить буду.
Она ушла на кухню, а мы нерешительно присели на старинный диван с высокой спинкой. Было странно. Собирались, маскировались, суетились, мчались… И вот теперь — тишина... остановившееся время... яркий свет… Цветы на подоконниках… И мысли: "Чего суетились?... Куда мчались?... Зачем?..".
Я посмотрела на Грифанова. Он, кажется, тоже ожидал чего-то другого. Вспомнилась его решительность двухлетней давности, когда он собирался плыть за озеро в гости к уклеянам без приглашения. (Книга 1 Момент истины) Да, примяла его жизнь. И, несмотря на то, что тогда мы сильно поругались, сейчас мне почему-то стало жаль его. На подлокотнике дивана лежала его рука. Я тронула её осторожно:
— Всё нормально?..
— Всё отлично! — ответил он и сжал мою ладонь… Не так-то просто помять Грифанова. И это радовало.
Продолжение: Хлам как источник знания
Подпишитесь на канал, чтобы ничего не пропустить.