Вы на канале сказок о городе Жизнь и его жителях - Ангелах.
Симона стояла у плиты и ждала когда закипит чайник. Она, зная что я люблю травяные чаи, всегда старалась держать для меня дома баночку с таким чаем. И вот сегодня решила порадовать меня чаем с чабрецом.
- Ты чего такая уставшая? Работы в отделении много? - Поинтересовалась я её состоянием.
- Нет, я уволилась, ушла на вольные хлеба. - Она налила кипятка и поставила заварочный чайник на стол перед мной.
- Война снится уже который раз.
- А у Амалии Сергеевны спрашивала значение?
- Зачем? Это генетическая память подкидывает информацию, чтобы не забыли тот ад, который прошли наши предки. Вот и сейчас с ведением кодов память подкинула воспоминания. - Сима налила мне и себе чай и задумчиво стала мешать сахар в кружке. - Тот, кто знает про войну только с помощью кино никогда не поймёт насколько это страшные сны. И это не кино, это что-то такое, что не поддаётся определению.
Я посмотрела на подругу и отвела взгляд. И мне снится война. Страшная, беспощадная, не женская, такая, что 3-д кино по сравнению с этими снами даже в подметки не годится. Тот, кто никогда не слышал как взрывается чистое голубое небо от рева двигателей; не чувствовал летящих кусков земли от образовавшейся воронки в метре от тебя; не оказывался в мгновения ока на краю поля и не заставлял себя снова возвращаться на дорогу, оглохшим от взрыва, со звоном в ушах; не преодолевал лесополосу и не оказывался на краю полусожженной деревни - этих ощущений не понять. А сон длится дальше и где-то вдали голосят женщины, слышны крики на немецком языке, которые приближаются всё ближе и ближе. Ты ныряешь в кусты у дороги и стараешься слиться с землёй, прося лешего скрыть тебя и сделать невидимой, как вдруг замечаешь, что у сгоревшего дома наискосок от тебя стоит застыв от горя женщина с младенцем на руках. Гул и крики приближаются, они уже раздаются вначале улицы. Ты вскакиваешь, бежишь по дороге, падаешь, обдирая колени и руки, поднимаешься и бежишь снова, выхватываешь ребёнка и несёшься с ним в лес, туда где безопасно, женщина ничего не говорит, не кричит, а стоит молча истуканом. Через пять минут ты снова падаешь на землю, используя рельеф местности пытаешься слиться и скрыться от глаз солдат, которые ведут колонну пленных по дороге. Сердце подсказывает, что и мать ребёнка тоже в этой колонне. Малыш молчит и только смотрит на тебя удивлёнными глазами. Наконец, люди уходят и лес смолкает. А ты продолжаешь бежать в сторону болота. Сейчас будут искать с собаками скрывшихся, нужно уходить, уходить как можно быстрее. Там, за болотами безопасность, фронт до туда ещё не дошёл. Но скоро дойдёт, если только не застрянут в этих болотах. Однако ты нарываешься на патруль и вот за тобою уже несутся два человека и пытаются поймать. Однако перед твоими ногами открывается тропа, которую немцы не видят. И не увидят - тебя ведёт леший. Где-то там, позади, раздаются страшный крик и хлюпанье. Это крик леденящий душу, крик желающего жить существа, уже не похожий на человечаеский, заставляет тебя на пару секунд замереть, оглядеться и вытащить большую ветку дерева и начать проверять тропу перед собой. Как вдруг появляется старик в русской рубахе и штанах, он машет рукой и уводит тебя по тропе дальше от опасности, и доведя тебя до края болота кивает тебе и исчезает. Ты поишь водой из болота, процеженной через подол твоей юбки малыша, и заталкиваешь ему ягод, которые набрала по пути из болота. Как вдруг к тебе подходит волк, он обнюхал тебя, ребёнка и начал тыкать мордой заставляя следовать за ним. Ты снова бежишь, дальше и дальше через лес. А через два часа прибегаешь в своё селение и падаешь на крыльце своего дома. Муж, уставший от бессонной ночи, и от тревоги и неизвестности, выходит на крыльцо, подхватывает ребёнка и заносит в дом, потом заносит в дом тебя. Ты проваливаешься в пустоту, сквозь которую слышишь:
"Это она его родила?" - Спрашивал строго мужчина в огромных очках и недоверчиво посмотрел на мужа и на меня. Я в полубессознательном состоянии поднимаюсь, хватаю малыша и кажется кричу, но с губ вырывается лишь стон:
"Это мой ребёнок, это я его родила и никому не отдам." - И неожиданно замечаю, что за столом уже сидят ещё 15 человек, которые кормят ещё двоих малышей, но постарше.
"Ладно, так и запишем, к эвакуации готовьтесь, дальше вам оставаться здесь нельзя." - Мужчина подходит ко мне и тихо шепчет: "Тебя ищут, ты слишком много у них детей увела из-под носа. Уезжай, тебе и 15 приёмышей достаточно."
Через пару часов нас грузят на обоз и мы покидаем деревню. Навсегда, а ещё через пару часов в деревне загорится первый дом, это немцы прорвались через болота. Снова чистое небо бороздят немецкий самолёты, но пролетают мимо нас словно не замечая, а дальше, там в лесу нас сопровождает стая волков, которая через несколько километров легла перед лошадью не давая пройти. Самолёты вернулись обратно, так и не заметив нас. Волки поднялись и снова побежали впереди и позади нас. На опушке леса они остановились и завыли, жутким, протяжным и пронизывающим был этот вой, а перед нами было поле усеянное человеческими останками.
И ты на этом просыпаешься в холодном поту, в попытке понять что явь, а что сон. Просто страшный сон. Солнце освещает стены твоей комнаты, панно с плетённой коклюшкой, и ласково щекочет щёки мужа. Ты потихоньку успокаиваешься и приходишь в себя. Новый день, нужно столько сделать в нём, а сон... Ну это просто страшный сон...
- В городе Расстояний ввели QR-коды для посещения ресторанов и баров. - Вещает диктор с экрана монитора новостной ленты.
"Н-да, как евреев пометили на оккупированной фашистами земле." - Мелькнуло тогда у меня в голове.
- Аня, и что ты на это скажешь? - Серафима взглянула на меня.
-Меньше смотри телевизор, а нас это не касается, мы по ресторанам не ходим. А сон... Ну так в руку сон, опять нам будущее снится из прошлого. - Ответила я.
*Рассказ-зарисовка - это рассказы, которые не входят в цикл "Истории из жизни города Жизнь."