Старший лейтенант Четвертаков Борис Олегович
В истребительно-бомбардировочном полку готовились к целевым полетам на бомбометание с кабрирования. Это такой способ бомбометания, при котором самолет выходит на цель на очень низкой высоте, над целью выполняет полупетлю, и в угле кабрирования 110 градусов сбрасывает бомбу, которая по инерции поднимается до высоты примерно 4000 м, а затем начинает падать вниз, а за это время самолет успевает улететь от места взрыва. Данный способ бомбометания является основным во всех ВВС для применения атомных бомб.
Летчики, естественно, готовились по полной. По размерам полигон большой – 4,5х6 км, а для улетания АБ (авиабомбы) – маленький. Небольшая ошибка в крене может привести вообще к внеполигонному бомбометанию, что запросто в те времена могло послужить разбором едва не в Кремле.
А посему летный состав впитывал, как губка, даже невысказанные слова стариков – мастеров этого экзотического дела. А чтоб летный состав прочувствовал важность момента, подвезли на данное мероприятие несколько ИАБ-500 – это такая учебная авиабомба для имитации ядерного взрыва, после ее взрыва образуется простое облако, весьма похожее на настоящее ядерное, только небольшое.
Тихой сапой за пятницу, субботу и, прихватив до обеда воскресенье, подготовились к полетам все экипажи, кто удостоился попасть в плановую таблицу.
Наступил понедельник. Третья эскадрилья летала в первую смену. Тут к концу полетов первой смены нарисовалась вертушка (вертолет) Ми-8, а в ней – два молодца-полковника из высокостоящего командования.
Глянув в плановую, быстро прихватизировали себе контрольный полет на учебно-боевом самолете (спарке), на БМ (бомбометание) с кабрирования. Мол, такие полетные задания для нас не новинка, летали на это часто, и перерывов у нас нет, так что мы нормально слетаем, для нас ничего нового.
Командир полка сопротивляться сильно не стал, полковник полковнику верит. Хотя мелькнула у него в голове шальная мысль на тему: «…а что-то ранее нечасто я видел у себя на полетах этих орлов залетных».
Вторая смена началась без разведки погоды, ибо доложила первая смена – ПМУ (простые метеоусловия), видимость хорошая, и практически нет облаков.
Далее – начало полетов, и плановая таблица начала переваривать запланированные полеты. Полковники слетали на полигон на спарочке, отказались от ночных вылетов на боевых самолетах и резко слиняли пешком на Ми-8 – труба и дела, мол, зовут в поход.
В это время с полигона в высотный домик, где находятся летчики между полетами, прорвался по телефону РП (руководитель полетов) полигона, назовем его по отчеству – Яковлевич и, не выбирая слов, путаясь в междометиях, «требовательно просил», чтобы этих двоих полковников под любым предлогом с аэродрома не выпускали никуда, даже в туалет по маленькой надобности.
Пока нашли командира полка (он летал за инструктора на спарке пилотаж) для данного сообщения, два молодца уже сдернули и летели на Ми-8 в известную только диспетчеру и им сторону, то есть куда диспетчер добро на перелет пробил.
Узнав об волеизлиянии РП полигона, и что два полковника уже улетели «по-английски», командир полка принял правильное решение – спарку № 90 от полетов отстранил, выставил возле нее ДСЧ (дежурного по стоянке части) с оружием. Мало ли чего теперь можно на ней найти… И далее пробует дозвониться до РП полигона. Однако в это время на него выходит сам Командующий ВВС ГСВГ и «тихонько» спрашивает, крепко ли у него полковничьи звездочки закреплены, как спалось перед полетами и так далее.
Быстро поняв, что будут мочить и водить мордой по батарее, ибо не каждый день лично звонит Командующий и интересуется про предполетный сон, командир вообще закрывает полеты и докладывает Командующему, что, мол, я еще не знаю, что случилось, но все на земле до следующей смены.
Получив указание немедленно разобраться и доложить, а то следующая смена лично для него будет в Анадыре, а если повезет, то в районе Забайкалья, командир АП (авиаполка) снова звонит на полигон.
Дозвонившись, узнает, что РП полигона уже двинул дежурный автомобиль домой по случаю окончания полетов. Где-то через час весь летный состав в высотке встречал РП полигона, который, начав разбор полетов, вообще забыл, что есть обычные русские слова и начал свою речь вспоминанием всех чужих и своих родственников: «Твою мать ...» и т.д.
Примерно минут через десять такого спича командир полка «попросил слОва» у РП полигона и спросил, о чем или о ком была его речь? На что Яковлевич снова впал в предыдущее состояние, повторно говорил еще о родственниках минут пять, и наконец-то выдохся.
Тут подрулил начальник связи полка с записью радиообмена всех полетов второй смены (на всякий случай он еще прихватил радиообмен и первой смены, мало ли чего ищут тут на разборе).
Тут Яковлевич воспрянул духом и сообщил, что желает прослушать пленку с вылета спарки № 90. Начальник связи ответил «айн момент», и через минуту, покопавшись в коробке, поставил бобинку на МС-61Н14 (магнитофон, на котором воспроизводится запись переговоров, сделанная на самолете в полете. На учебно-боевых самолетах всегда есть бортовой магнитофон для записи радиообмена и переговоров экипажа.)
То, что все далее услышали, надо было слышать – описать невозможно.
После запуска полковник 1 (он был в задней кабине спарки) говорил полковнику 2 (тот был в передней кабине спарки), что зря они ввязались в это грязное дело с кабрированием, на что полковник 1 отвечал легко и просто – мы не танкисты, прорвемся.
После взлета полковник 2 еще неоднократно пытался отговорить первого от данного мероприятия, но полковник 1 был непреклонен в решении ВПЕРВЫЕ освоить данный вид бомбометания, мол, что мы с тобой, полупетли делать не умеем? Фактически имел допуск на такой вид боевого применения только полковник 2.
После выхода на БК (боевой курс), раскочегарив спарку и попутно выясняя, по какой цели все-таки сегодня бомбить надо, они просвистели авиационную часть полигона и выскочили на его северную часть, где пехота незатейливо стреляла из стрелкового оружия по деревянно-фанерному врагу.
Наши полковники решили – пора, и, включив ПФ (полный форсаж), пошли на маневр. На угле 110 градусов, строго по методике, отцепили ИАБ-500, закончили полупетлю и встали в вираж, предвкушая попадание в центр круга, обозначавшего цель для бомбометания.
В кабине шел незатейливый радиообмен: «Ну где она, где ты, ИАБина, сейчас прямо в кругу шандарахнет!!!» – «Мы с тобой все же пилоты, а не хухрымухры». Настроение у них было приподнятое, АБ сброшена, осталось самое простое – узнать, куда она-таки попала.
Строго подчиняясь законам баллистики, а не расположению звезд на погонах этих полканов, ИАБ-500 звезданула практически прямо посреди пехотной части полигона – между их мишеней!
У пехотинцев и их отцов-командиров сразу сорвало башню – ничего себе, «ядерный» грибок посреди полигона!!! Как выглядит настоящий, вообще мало кто знал... А тут, на их глазах, прилетел самолет, который ревел, гремел и улетел, а потом как …, и еще так …!!!!
Далее пехота, бросив все, что бросается, рванула во все стороны света в поисках убежища. Вот он какой – конец света, подумалось многим, сдававшим на бегу нормативы ГТО и «Воин-спортсмен» сразу одновременно и на «отлично»!
В передней кабине спарки раздался крик: «Попали!», на что в задней, разглядев уже, где авиационная, а где пехотная часть полигона, промолвили: «Быстро, тихой сапой, понеслись отсюда, и молчим…»
Далее, не вступая в переговоры с РП полигона и ГРП аэродрома, только докладывая в строго установленных местах, спарка рванула на аэродром, выйдя в эфир только один раз с неустановленным радиообменом: «Пусть нам вертушечку подготовят к нашей посадке, и мы сразу пойдем дальше» – мол, дела неотложные зовут их.
Командир пехотного полка сразу доложил на КП армии, что его часть подверглась удару авиацией противника. Наверное… Удар был ядерный… Тоже наверное… Ибо вот он – гриб – стоит, качаясь, и высокий он… Самолет, грохот включения ПФ и сам маневр видели многие на полигоне.
Там, на КП армии, впав в столбняк от такого доклада, недолго думая, вышли на КП ВВС ГСВГ и попросили быстренько Командующего ВВС, задавая попутно вопросики – мол, это наши, или не наши уже, и как у нас с войной, война уже идет, или только началась?
Командующий быстро понял, что, кроме его родных ВВС, такое сотворить никто не мог, нашел по телефону нашего командира полка, ибо в тот момент более никто не громил указанный полигон, кроме вверенной ему части.
Еще через час командир АП встречал уже и «красного» (пехотного) Командующего, и своего, и командира корпуса, и командира дивизии, стоя на бетонке и гордо сжимая в руке бобинку от МС-61. Он знал – отмазка есть! А этих орлов-полковников больше в полках Польши и ГСВГ не видели...
Наш Яковлевич, приезжая на полигон для руководства, любил теперь попугать пехоту, внушая им, что если чего, то скинем настоящую...
Из Книги "Лётчицкие рассказы". Книга 3. Под общей редакцией Анатолия Сурцукова. Рисунки Владимира Романова.