Причем, было бы еще ничего, но по Владивостоку то и дело бродил рядом, как тень, долговязый, сутуловатый человек с бородкой клинышком и в очках.
Глаза его были круглые, чуть навыкате, и, как у всех корейцев, у него вечно слезились, щурились, моргали. Что-то нескладное и беспомощное чудилось в его взгляде, и большинство друзей считали его чудаком. Поговаривали, что он приехал учиться в Москву и даже сдал экзамены заочно. Чем он занимался в Москве, никто не знал, но, в случае необходимости, к нему обращались за помощью. Он был лет на десять старше Григория и часто бывал у них в доме, приносил бутылку грузинского вина, и Григорий млел под его ласковыми глазами, и казался себе уже не просто молодым человеком, а парнем.
"Точно мне двадцать лет!" – с гордостью думал он.
Незаметно проходило лето, и вот уже осень, и ночи стали холодными и влажными. Дождь прекратился, как будто его никогда и не было, и в затянутом тучами небе заискрилась молния. Гриша привык к нему, и уже не очень расстраивался, если небо затягивалось надолго, а дождя не было совсем. Появились звезды, и можно было выйти на балкон и долго смотреть на них, не обращая внимания на дождь.
Но вот ударил гром, и над городом поднялся черный тяжелый столб дыма и развороченная земля запылала. Гриша выскочил на балкон.
– Что это? – спросил он, глядя в небо.
Ему никто не ответил. Тогда он еще раз посмотрел в небо и увидел у себя над головой длинный белый змеиный хвост.
«Валит из Владивостока гроза!» – подумал он и побежал за полотенцем, чтобы закрыть окна.
Его никто не остановил, и он закрыл окно только тогда, когда увидел, что по городу на огромной скорости мчится пожарная машина.
Гриша замер и зажмурился. Когда он снова открыл глаза, над городом, под неистовым огнем, высоко плыло белое облако.
Он кинулся к двери, щелкнул пальцами. В тот же миг в прихожей зазвонил телефон, и на пороге возник широкоплечий черноусый мужчина с артиллерийским биноклем за плечами.
В бинокль он смотрел напряженно и внимательно, а трубку прижал к уху, словно боялся, что ее отнимут.