Прихоти были ни к чему. Кейдону не хотелось действовать грубыми методами, он предпочел бы принять тактику постепенного и безопасного, но эффективного воздействия.
— Можно подумать, — произнес он вкрадчиво, – что ты предусмотрел все.
Он улыбнулся:
— Я даже уверен в этом. — Кейдон не считал нужным объяснять то, о чем и без того все догадывались.
Календула всегда делала так: если за ней охотятся, она исчезает на три дня. На третью ночь она появлялась с гигантской кабаньей головой, украденной с какого-нибудь африканского блюда. Ночью, когда светила луна, она танцевала, а потом, как и обещала, появлялась без головы. Впрочем, охотники тоже получались не безмозглыми, пусть и немного моложе. Два старых ранка в боку – не в счет.
Рыжий так и заявил:
— Когда за мной охотятся по-настоящему, я начинаю вести себя как девчонка. Я играю роль, которой меня обучала мама. Ты можешь считать меня ребенком, но я становлюсь таким же, когда на меня начинают охотиться взрослые.
Повеселевший рыжий снова принялся за пиво.
— Ты говоришь правду, Кейдон.
Обдумав услышанное, Кейдон улыбнулся.
Удовлетворенный, рыжий запил еду пивом. Кейдон глянул на Кален-дулу и, чуть нахмурив брови, произнес:
Конечно, она молода, а значит… Так, чего ему еще надо? Он выбросил из головы воспоминания о том, что происходило между ними в пещере. Кей-дон знал, чего хочет: чтобы Календа полюбила его так же сильно, как она любила Дикая Розу.
Они с Календой проделали долгий путь. Теперь можно было и отдохнуть.
Кейдон с Келендой вышли из таверны, направились к берегу, с которого открывался великолепный вид. Деревья в основном росли на крутых склонах гор. Внизу простиралась полоса моря, а за ней высился скалистый берег, защищенный от бурь с моря. У подножья невысокого холма раскинулся настоящий английский сад с газоном, цветами и яркой, словно солнышко, зеленью. И конечно, море, разумеется, море. Ведь кому не нравятся морские пейзажи?
Кейдоне ополоснул лицо водой и посмотрел на женщину. Она выглядела безупречно. Зачесанные назад волосы отливали желтизной, глаза сверкали