С неба лилась сплошная гадость: дождь вперемешку со снегом. Даже в тихом заливе ветер лупил по мокрым телам наотмашь. Что же творится на плоской равнине?
Наверх из фьорда вела каменная лестница. Кто-то обтесал скалу, добавил перила из каната. За года службы толстые верёвки просолились до каменной твёрдости.
Господин Бьёрн-младший посмотрел вверх, утёр мокрое лицо, покрытое неопрятной щетиной. И приказал Хавлиди:
- Веди.
Карабкаясь по лестнице, я упрямо не выпускал из рук посох.
Предыдущая глава "Мы бежим от шторма и можем не успеть"
Остров Накенстейн оказался плоским, как стол. И голым, как и обещало название, - ни деревца, ни кустика. Только стол вышел с разными ножками: высокими с одной стороны, и низкими с другой. С того места, где мы вскарабкались по лестнице, рискуя поскользнуться и скатиться в холодную воду, ясно просматривался каменный пляж. По мокрой гальке озверело лупили чудовищные волны, взмывая после удара ввысь миллионами брызг. Если бы корабль швырнуло на берег с такой силой, мы могли бы и не выжить. Или лишиться судна и вынужденно задержаться на Накенстейне.
Нерадостное будущее, которого удалось избежать благодаря мастерству Хавлиди. Почему-то успех угрюмца уязвил меня. Словно Рыболов не имел права быть удачливым хоть в чём-то.
Я видел общинный дом, видел постройки поменьше. Кузницу, колодец. На низком пляже, там, где не доставали волны, стоял корабельный дом. Всё — из камня, из серых и чёрных обкатанных морем валунов.
Я втянул носом воздух, надеясь сквозь бурю учуять благословенное тепло: аромат еды, запах людских тел, вонь скота и выгребных ям. Уши мои, измученные вечным шумом моря и уханьем гребцов, жаждали звуков обычной жизни: гомон голосов, женский смех, блеяние коз, кудахтание потревоженных непогодой кур.
- Следов нет, - сказал Хавлиди, до этого старавшийся молчать и не заговаривать первым при господине Бьёрне. - И собаки молчат.
- Шторм, - напомнил наследник Стерков, - Смыло всё.
Рыболов стёр ладонью влагу с усов, угрюмо хмыкнул, и словно невзначай отстал от господина Бьёрна. Меня Хавлиди тоже пропустил вперёд.
В трёх перестрелах* от жилищ, я увидел странное: только у общинного дома была дверь. Остальные постройки зияли тёмными провалами входов, ветер беспрепятственно бросал внутрь мокрый снег.
С ума они посходили, что ли?
Заметил это и наследник Стерков. Рыцарь остановился, скрестил руки на груди, презирая непогоду. И крикнул Хавлиди, отставшему уже н десять шагов:
- Проверь дом. Заплати за ночлег. Пошёл!
Прямому приказу угрюмец противиться не мог. Нога за ногу он поплёлся к большому дому. Красный плащ побурел — пропитанная смесью тюленьего жира и воска кожа не выдерживала гнева зимнего Винтерсё.
Я видел, как Хавлиди застучал дверным кольцом, пару раз бухнул по толстым доскам кулаком. Прислушался, покачал головой и также не торопясь направился к нам.
- Не открывают. Внутри ничего не слышно.
- Дыма нет, - сказал Ульв. Втянул голову в плечи под нашими взглядами и робко пояснил, - Ну, готовить-то они должны.
- Вот что, парень, - спросил господин Бьёрн. - Сможешь забраться на крышу и залезть в дом через дымоход?
Впервые попавший под взгляд тёплых зелёных глаз с золотыми искрами в глубине, Ульв быстро-быстро закивал. И побежал к молчаливому жилищу.
* Перестрел - мера расстояния, равная полёту стрелы. По разным источникам составляла 60-70 метров.