.
.
Иногда царей смешили шуты. Но зачастую они сами были не прочь блеснуть остроумием. Как и их придворные.
Пущай полетает
Главный остряк русского Средневековья, конечно, Иван Грозный. Его переписка с князем Курбским — образец язвительности и сарказма. И все же Иван Васильевич был не столько юморист слова, сколько, так сказать, юморист действия.
Передача трона Симеону Бекбулатовичу, которому грозный царь бил челом, именуя себя Иванец Васильев, — чем не шутка? Кстати, довольно безобидная. В отличие от других.
Иван Грозный любил такую забаву: человека зашивали в медвежью шкуру (это называлось «обшить медведно») и травили его собаками. Однажды царь повесил дворянина Овцына, а рядом с ним — настоящую овцу.
Все, наверное, помнят, как в комедии «Иван Васильевич меняет профессию» царь рассказывает Шурику: «У меня вот тоже один такой был — крылья сделал. Я его на бочку с порохом посадил — пущай полетает».
Эта история взята не с потолка. Стрелецкий командир Никита Голохвастов, опасаясь гнева царя, постригся в монахи. Иван Грозный сказал, что поможет ему еще быстрее взлететь на небо. Голохвастова посадили на бочку с порохом и взорвали. Смешно, конечно. Но как-то жутко.
Петр I — это переломная эпоха. В чем-то царь-реформатор продолжает скоморошеские традиции Московской Руси. Опричники Ивана Грозного — пародия на монашеский орден. Петр идет дальше, устраивает всешутейшие, всепьянейшие и сумасброднейшие соборы. «Новообращенных» окунали в купель, но не со святой водой, а с пивом и водкой. Вместо «Веруешь ли?» спрашивали: «Пьешь ли?» В общем, кощунственное действо, которое сейчас попало бы под статью об оскорблении чувств верующих.
Петр, если можно так сказать, относился к юмору серьезно. Князь-папа всепьянейшего собора Никита Зотов дослужился до графского титула. Князь-кесарь Федор Ромодановский возглавлял политическую полицию и наводил ужас на всю Россию.
Между прочим, Ромодановский тоже был большой шутник. На его дворе медведь подносил гостям кубок с перцовкой. Если гости отказывались от угощения, медведь набрасывался на них. Павел Ягужинский не оценил юмора и ударил медведя ногой... ну, в общем, в самое болезненное для мужчины место. Князь-кесарь восхитился храбростью будущего генерал-прокурора. «Твой Ягужинский зашиб моего Мишутку. Но скажу тебе, как перед образом, — орел!» — писал Ромодановский царю.
Медведи и соборы — это забавы. Юмор Петра часто бывал и деловым. Чего стоит, к примеру, запрет сенаторам выступать по бумажке: «Господам сенаторам говорить токмо словами, а не по писаному, дабы дурь каждого всем видна была». Шутка, безусловно, не потеряла актуальности. Сейчас депутаты выступают токмо словами, а их дурь можно лицезреть по телевизору хоть каждый день.
Бедная вдова
Екатерина II была практически профессиональным юмористом. Она выпускала сатирический журнал «Всякая всячина» — в «улыбательном духе». Правда, сегодня ее юмор вряд ли заставить кого-то улыбнуться.
В XVIII веке входят в моду анекдоты. Но не в современном значении этого слова. Тогда анекдот — это просто занимательная история. Такие анекдоты, в которых трудно отличить правду от вымысла, рассказывали и про монархов.
К Екатерине II приходит генерал. Императрица говорит, что ни разу его не видела.
— Я тоже вас впервые вижу, — отвечает простоватый генерал.
— Ну, откуда же знать меня, бедную вдову?! А вы все-таки генерал.
Екатерина ценила остроумных людей. Именно таким был ее фаворит Григорий Потёмкин. «Он смешит меня так, что я держусь за бока», — уверяла императрица. «Какой он был мастер острить, как умел сказать словцо кстати», — сокрушалась она после смерти светлейшего князя.
Потёмкин умел мастерски пародировать. Екатерина хохотала до слез, когда он передразнивал гордую и спесивую княгиню Дашкову.
Исторических анекдотов про Потёмкина не счесть. Однажды некий господин сказал ему:
— В вашем доме полно пустых и никчемных людей. Нельзя пускать всех без разбору.
— Я воспользуюсь твоим советом, — ответил светлейший.
На следующий день советчик приехал к Потёмкину. И узнал, что его не велено пускать. По его же собственному совету.
«Суворова не пересуворишь», — говорил князь про великого полководца. Впрочем, было и другое, менее лестное высказывание. Суворов строго соблюдал посты. «Он хочет въехать в рай верхом на осетре», — заметил по этому поводу Потёмкин.
Екатерина ценила потемкинский юмор, но и сам светлейший старался окружить себя остроумными людьми. Сергей Львов состоял фаворитом при фаворите Потёмкине. Его считали чем-то вроде шута, хотя на самом деле Львов был толковым военным и невероятно смелым человеком. Он отличился при штурме Очакова и при взятии Измаила, сам Суворов представил его к ордену за храбрость.
На седьмом десятке Львов поднялся в воздух на аэростате. Более того, она стал первым русским, кто это сделал.
Шутка Львова о том, как австрийцы воюют с турками, надолго пережила своего создателя и применялась к самым разным войнам.
— Я поймал турка, — говорит австриец.
— Так веди его сюда.
— Так он не идет.
— Тогда ты иди.
— Так он не пускает.
Хороший юмор и в те времена хорошо оплачивался. Львов — картежник, все время в долгах. Потёмкин женил его на Екатерине Демидовой, богачке из знаменито рода заводчиков. Брат невесты, который служил адъютантом у Потёмкина, дал огромное приданое, а кроме того, заплатил долги Львова — 164 тысячи рублей.
Любимцы императоров
Странным человеком был князь Александр Голицын, друг детства и любимец Александра I. В 1817–1824 годах он — министр духовных дел и народного просвещения. Ревностный христианин, основатель Библейского общества, борец за нравственность и гонитель профессоров. Но это в зрелые годы. А в молодости Голицын — вольнодумец и весельчак, каких мало.
Князь балагурил на пару со своим единоутробным братом Дмитрием Кологривовым. Они переодевались в монашенок и нищих. Один раз вырядились пиратами, угнали ялик и напали на Неве на прогулочный корабль графа Салтыкова. Дамы от страха попадали в обморок. Весельчаков сослали на юг, где они замечательно проводили время, пьянствуя и дуясь в карты.
В другой раз Кологривов, уже в одиночку, переоделся в нищую чухонку и устроил ссору с другими нищими у Казанского собора. «Чухонку» забрали в полицию. Узнав, кто перед ними, полицейские извинились. А Кологривов был видным чиновником и придворным. Дослужился до действительного статского советника и обер-церемониймейстера двора.
Эпоха Александра I — это эпоха блистательных остроумцев. На их фоне император как-то терялся в плане юмора. Светлейший князь Александр Меншиков, правнук того самого — из «гнезда Петрова», считался самым остроумным человеком в России. Александр I его не любил: отправил в отставку и приставил к светлейшему князю шпионов. «Это злой человек, который мог бы быть полезен, но которым нельзя пользоваться, так как его язык задевает всех», — так отзывался император о Меншикове.
Зато следующий император — Николай I — в светлейшем князе души не чаял. 20 лет Меншиков занимал пост морского министра, а в довесок — генерал-губернатора Финляндии.
Меншиков не просто остряк. Во время войн с Наполеоном он получил золотую шпагу за храбрость. Князь умен. «Поступи ты в монахи, в шесть месяцев станешь митрополитом», — говорил ему Денис Давыдов.
Николай I, в принципе, любил, когда высмеивали чиновников. Недаром он заставил своих министров смотреть в театре «Ревизора». А Меншиков смеялся над всеми, невзирая на лица.
Москвой в то время управлял генерал-губернатор Закревский. Управлял жестко.
— Москву правильно называют святым городом, — сказал Николай I.
— Да уж, — ответил Меншиков, — с тех пор как ей правит Закревский, она еще и великомученица.
Граф Киселев проводил реформу управления государственными крестьянами.
— Надо послать Киселева на Кавказ, — предложил Меншиков. — Он разорил всех государственных крестьян, так что ему ничего не стоит разорить десяток мятежных аулов.
Цвет сменить, остальное оставить
Увы, князь Меншиков острил даже тогда, когда явно было не до шуток. В 1853 году император послал его в Константинополь — надвигалась война с Турцией. Меншиков шутит: объезжаю норовистого коня по имени Султан. Или так: вы занимаетесь столоверчением, а я верчу диваном (диван — высший орган власти в Османской империи).
Князь вел себя высокомерно и довел дело до войны. Которая получила название Крымской. Николай I назначил Меншикова главнокомандующим сухопутными и морскими силами в Крыму. И тут выяснилось, что русский парусный флот, которым 20 лет руководил Меншиков, может побеждать турецкий флот, но не идет ни в какое сравнение с паровым английским. И на суше Меншиков терпит поражения. Но продолжает острить: «Военный министр Долгоруков имеет тройное отношение к пороху: пороху не нюхал, пороху не изобрел и пороху не посылает в Севастополь».
Меншиков — салонный остряк. Выступить перед войском, подбодрить его острым словцом — на это светлейший князь не был способен. Или просто считал ниже своего достоинства.
Александр II, вступив на престол, сразу же снял Меншикова с поста главнокомандующего. Шутки шутками, а воевать-то приходится всерьез. Князь-острослов умер, всеми забытый, в 1869 году. Ему шел 82‑й год.
Покровитель Меншикова — Николай I — герой многих исторических анекдотов. Гуляя по Невскому, он увидел нетрезвого и на редкость неопрятного студента.
— На кого ты похож?! — в гневе закричал император.
— На маменьку… — промямлил студент, от души развеселив Николая.
Один офицер похитил девицу и женился на ней, несмотря на запрет ее родителей. Император наложил резолюцию: «Офицера разжаловать, брак аннулировать, дочь вернуть родителям и считать ее девицей».
Другая резолюция Николая I носит и вовсе неприличный характер. Некий Краснож...пов просил разрешения сменить фамилию (его можно понять). Император повелел: «Цвет сменить, остальное оставить».
Таким же, несколько солдатским, юморком славился и Александр III. Хотя иногда он шутил действительно неплохо. Его двоюродный брат — великий князь Николай Николаевич — захотел жениться на купчихе, державшей лавку в Гостином дворе. Император запретил:
— Я со всеми европейскими дворами в родстве, а вот с Гостиным двором пока не был.
Сын Александра III — Николай II — был человеком мягким, деликатным, не любил, когда при нем кого-то высмеивали. Александра Федоровна, его жена, умела язвить и даже рисовала карикатуры, а вот император как-то не особо острил. Наверное, поэтому и царствование не задалось.
Автор текста: Глеб Сташков
Интересные факты
Солдатский юмор
Хорошо известен солдатский, простоватый (вернее — как бы простоватый) юмор Суворова. Именно под руководством Суворова начал службу генерал Алексей Ермолов, герой наполеоновских войн, главнокомандующий на Кавказе.
Ермолов славился не только военными подвигами, но и остроумием. «Ругатель безжалостный», — говорил о нем Грибоедов. «Он очень остер, и весьма часто до дерзости», — мнение о генерале великого князя Константина Павловича.
Вот одна из шуток Ермолова: «Чем отличается беременная женщина от полицейского? Женщина может и не доносить, а полицейский обязательно донесет». Просто-таки анекдот в стиле «армянского радио».
Когда Ермолов командовал конноартиллерийской ротой, в его часть приехал инспектор артиллерии Аракчеев. Придирался ко всему, но похвалил за хорошее содержание лошадей.
— Жаль, ваше сиятельство, что в армии репутация офицеров часто зависит от скотов, — высказался Ермолов. Что и говорить — двусмысленно.
Аракчеев долго не давал ходу Ермолову, хотя позже простил и стал ему покровительствовать.
Передергивает, но не ворует
Своеобразным юмором обладал знаменитый картежник и дуэлянт Федор Толстой «Американец». В комедии «Горе от ума» Грибоедов писал о нем:
В Камчатку сослан был, вернулся
алеутом,
И крепко на руку нечист.
Узнав себя, Толстой зачеркнул четвертую строчку и приписал: «В Камчатке черт носил», а в скобках добавил: «ибо сослан никогда не был». Встретив Грибоедова, Толстой спросил:
— Зачем ты написал, что я нечист на руку?
— Все знают, что ты передергиваешь в карты.
— Так бы и написал, а то подумают, что я табакерки со стола ворую.
Когда комедия была напечатана, после слов «на руку нечист» стояла сноска: «Ф. Т. передергивает, играя в карты, табакерки он не ворует».
И мне на него плевать
Некоторые остроты приписывались сразу нескольким монархам. Например, есть история про пьяницу, который в подпитии заявил перед царским портретом, что ему на царя плевать. Дело серьезное, пахнет государственным преступлением. Доложили Николаю I. Император велел передать пьянчуге: «Мне тоже на него плевать». Те же слова приписываются и Александру III, хотя, скорее всего, эта байка — чистый вымысел.