⇦ предыдущая часть
Прошлое и настоящее перекатов
Перекат Кудиновский, расположенный на некотором расстоянии от Нагавских, занимает особо выдающееся место в летописях донского судоходства двух последних десятилетий.
Ещё в начале 80 годов на месте Кудиновского переката находился довольно глубокий плёс. Левый берег здесь гористый, а правый низменный, песчаный. Дон, выходя из-под крутого колена, всей силой своего течения устремлялся в твёрдый гористый берег, не поддававшийся всеразрушающему действию воды. Будь в этом месте мягкий берег, он был бы давно размыт на сотни саженей, но крепкий грунт гористого берега не давал простора реке, и она сердито насыпала здесь песчаный бугор. В 1883-84 году была большая вода, а когда наступила межень, Кудиновский перекат обнаружился вдруг во всём своём грозном величии. В начале июля он сделался уже окончательно непроходимым. Пассажирские пароходы обменивались пассажирами, что было совершенно обычным явлением в то время; товарные и буксирные пароходы и плоты вынуждены были паузиться, то есть снимать часть груза на менее нагруженные суда, а то и прямо на берег, и с осадкой в 15-16 вершков проходить перекат. Пароходовладельцы и лесоторговцы возбудили ходатайство перед департаментом водных и шоссейных сообщений (так называлось тогда министерство путей сообщения) о принятии каких-либо мер к улучшению условий судоходства по Дону. Приехала из Петербурга специальная комиссия, обещавшая после осмотра переката прийти на помощь судоходцам в самом ближайшем будущем. Но прошёл год, тяжёлый, мучительный год для донских судоходцев, а об обещанной петербургской комиссией помощи не было и слуха. Тогда пароходовладельцы возбудили новое ходатайство перед департаментом о разрешении им самим принять меры если не к коренному улучшению судоходных условий Дона, то хоть для временного облегчения. Но в это время вопрос о регуляционных работах на Дону был разрешён в департаменте в утвердительном смысле, и последнее ходатайство пароходовладельцев оставлено было без последствий.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Пока в Петербурге судили да рядили, Дон не дремал: Кудиновский перекат, как сказочный богатырь, рос не по дням, а по часам. Будь водяной округ, в ведении которого находится наша река, расположен к нам поближе, да отнесись министерские чиновники того времени к нуждам донских судоходцев с большим вниманием, а не формально, с точки зрения канцелярского карьеризма, - на Кудиновском перекате не было бы пролито столько крови, пота и слёз, сколько насчитывается теперь.
В течение всего меженного периода 1885 года вот такая картина наблюдалась на перекате. В то время речной путь был единственным для доставки разных лесных товаров из Царицына-Калача в Ростов, на которые со стороны последнего требования были огромные, так он удовлетворял тогда обширнейший регион юга России и Северного Кавказа. Из Калача почти ежедневно отправлялись целые караваны лесных товаров, которые, проходя с огромными усилиями предыдущие перекаты, надолго останавливались у Кудиновского. Кроме того, речной флот Дона переживал тогда большое оживление. Можно себе представить, что делалось тогда на Кудиновском перекате, являвшемся для судов и плотов, с его 8-10 вершковой глубиной, прямо таки китайской стеной. Вот что говорят об этом очевидцы.
Кудиновский перекат в то время представлял грандиозную картину. Здесь стояло до 30 пароходов, товаро-пассажирских и буксирных, несколько десятков гружённых и порожних барж и барок, и кроме того, на расстоянии нескольких вёрст тянулись плоты разного леса. Всё это, вместе взятое, делало Кудиновский перекат похожим на город, с населением в 2-3 тысячи душ. Если же к этому добавить, что остроумные казаки ближайших к перекату станиц, идя навстречу возникшей в больших размерах потребности, устроили здесь базар, открыли гостиницу и кабачок, то получается полная картина ″города на воде″. Простаивать скопившимся судам и плотам приходилось тут по целым неделям, пока оказывалась хоть малейшая возможность перейти ″адский″ перекат. Для этого, конечно, принимались всевозможные меры. О некоторых из них я уже упоминал прежде, а на других я позволю себе остановиться подробнее теперь.
Чтобы помочь своей беде, судоходцы выбирали из стоявших здесь пароходов самый мелкосидящий и пускали его по перекату ″гулять″ и бороздить воду, а вместе с ней и песок. Таким в то время был пароход ″Ольга″, с осадкой всего лишь в 13 вершков. Но что он мог сделать, если на шалыге было всего 8-10 вершков? Конечно, все усилия ″Ольги″ оставались бесплодными: перекат оставался неприступным. Тогда решили вооружить человек 500 судорабочих лопатами и заставить проделать канаву, глубиной, по крайней мере, в 15 вершков. Но и труд целой армии рабочих оказался напрасным. Вся река была плотно запружена судами и кошмами леса, и течение воды поэтому слишком замедлилось, так что песок, взрываемый лопатами, тут же и осаживался. Убедившись в бесцельности дноуглубительной работы судорабочих, решено было строить нечто вроде сохи и, приделав это ″нечто″ к корме той же мелкосидящей ″Ольги″, пустить её бороздить сохой злосчастный перекат. Такие сохи были изобретены в то время кем-то на Волге, также изобилующей, как известно, перекатами. Но там она не имела успеха, как не могла иметь его и на Дону. Все эти неудачные попытки сильно обескураживали судоходцев. На место остановки приехали из Ростова многие пароходовладельцы и лесоторговцы. Все они вместе с капитанами пароходов усердно обсуждали горестное положение, в котором очутились и суда и всевозможные товары. Измышлялись самые фантастические проекты, а ″воз″ ни с места. Наконец, устроили на твёрдом яру несколько воротов и решили с их помощью расчистить проход в перекате плотами. Для этого они взяли кошму леса, связали её крепко-накрепко, и, сделав осадку на один лишь вершок глубже переката, стали тащить её по песку, взрывая его на целый вершок. Работали очень усердно день и ночь, сменяя рабочих и надзор. Когда первый раз тянули кошму по перекату, было несколько несчастий, но на это не смотрели и продолжали начатое, в надежде на освобождение. Вслед за кошмой, сидящей на глубине 8-9 вершков, пустили сидящую глубже на вершок и т. д. Работало до десяти воротов, так как песок быстро осаживался. Наконец, ход был готов, и всё заволновалось, засуетилось. Каждому хотелось поскорее освободиться из западни. Многие давали крупные суммы денег, чтобы их пропустили первыми, так как, вследствие остановки, им приходилось нести огромные расходы и убытки, уплачивать большие неустойки.
Всё это было известно и департаменту, который, после необходимых изысканий, пришёл к убеждению о необходимости устройства здесь плотины, что и было поручено департаментским инженерам. Что же делают эти инженеры? По словам старых судоходцев, они начали именно с того, что предлагали сделать за свой счёт, но более своевременно, сами пароходовладельцы (особенно общество пароходства по Дону, занимавшее здесь в то время, как и теперь, главное место). Когда только Кудиновский перекат стал образовываться, пароходовладельцы просили разрешить сузить реку или затоплением барж, или кулевым заграждением и, так сказать, предупредить неизбежное в противном случае зло. Инженеры начали с того, что купили у кого то из судовладельцев две баржи и затопили их, нагрузив песком. Такая мера не привела ни к чему или, точнее, привела к отрицательным результатам. Тогда решили устроить кулевое заграждение (плотины), которое делается таким образом. В кули набивается песок, и они погружаются на дно реки, располагаясь по нескольку в ряд и образуя стену. Кулевые заграждения также не привели ни к чему и денежки, затраченные на них, можно сказать, оказались затраченными непроизводительно. Дон, прорезал кулевые плотины и течение пошло через них, засыпав прежний фарватер.
Видя такую неудачу, решили сковать ″тихий Дон″ каменной бронёй. Приступили к устройству каменных плотин, которых на Кудиновском перекате сделано четыре на левом берегу и одна на правом. Я не буду здесь касаться того, насколько удачно расположены каменные заграждения, скажу лишь, что на меня, - не специалиста, правда, - они произвели несколько странное впечатление. У левого берега, где течение работает с особенной силой, наталкиваясь на твёрдый грунт, не поддающийся разрушительному действию воды, устроены четыре каменных стены, а на правом песчаном, откуда вода и берёт готовый материал для переката, - только одна. Повторяю, я не думаю критиковать этих сооружений с технической точки зрения, но делюсь своими впечатлениями, которые оказываются невыгодными для этих сооружений главным образом потому, что существенной пользы они перекату не принесли. Правда, со времени устройства плотин, вот уже в течение почти полутора десятка лет, Кудиновский перекат утратил свой жгучий характер, но всё же он остался значительным тормозом для судоходства. В текущем, например, году здесь глубина фарватера почти не превышала 16-17 вершков, судя по официальным сведениям, доставляемым капитанами пароходов в донской речной комитет. Это говорит слишком ясно, что каменные плотины не в такой уж степени превосходят землечерпание, признаваемое паллиативом, и разница между ними, на мой взгляд, лишь та, что плотины стоят очень дорого, а землечерпание дёшево. Приходилось мне, между прочим, слышать такое мнение на этот счёт старых судоходцев, - что каменные и иные запруды и полузапруды являются не столько выгодными для судоходства, сколько для разных предпринимателей, - так или иначе прикосновенных к устройству их. Но так ли это в действительности, не знаю. Замечу только, что на землечерпании поживиться едва ли можно, так как здесь предусмотрено всё почти до мелочей сметой.
При моём проезде, на Кудиновском перекате стояла далеко заброшенная на мель буксирная баржа и пароход ″Медведица″ невдалеке от неё. Затем, через перекат проходил ещё какой то пароход с баржей, названия которого я не рассмотрел по причине тумана.
Наш пароход прошёл перекат без приключений, так как частые толчки парохода о песчаные бугры переката стали для меня делом самым обычным, и трение парохода о дно реки даже перестало раздражать, - настолько ухо прислушалось к таким звукам.
А-нов. Газета ″Приазовский край″ № 309 от 25 ноября 1899 года.
⇦ предыдущая часть
Навигатор ← Путешествия по Донской области