Василисе казалось, что электричка ехала до ее станции целую вечность. Всю дорогу она щипала себя за запястье, чтобы не заснуть. И когда, наконец, монотонный женский голос произнес знакомое название, Вася выскочила на вечерний перрон. Теперь рука болела. Наверняка на запястье к утру проявятся синяки. Вася шла быстрым шагом, не глядя по сторонам. Все, чего ей хотелось – это добраться, наконец, до своей комнаты, закрыть дверь на щеколду, чтобы пьяный отчим не смог туда пробраться, воткнуть наушники, чтобы не слушать его вопли и заснуть. Здесь, на улицах, знакомых с детства, было уже совсем не страшно. И сон казался просто кошмаром, а лунатизм... ну, видно, пора лечить расшатавшиеся нервы.
Дом уже показался впереди, но Василиса сбавила шаг. Она села на скамейку во дворе напротив и долго смотрела на родные окна. Расположенные на первом этаже, они были зарешечены металлическими прутьями. «Как в тюрьме», - всегда думала Вася. Наконец, люстра в зале погасла. Это был сигнал, что отчим заснул. Мать всегда выключала за ним свет. Вася встала и, едва волоча ноги, медленно побрела домой.
В квартире было темно. Но щелкнуть выключателем – означало разбудить монстра. Задача была не из легких. Нужно тихо преодолеть прихожую, быстро пробежать узкий коридор и закрыть за собой дверь в спальню до того, как отчим окончательно проснется. Несмотря на выпитое, спал он всегда чутко. По крайней мере, ни разу такого не случалось, чтобы он не услышал, как она пришла. Но стоило ей переступить порог, как ключи предательски выпали из рук и звякнули об пол. Сбросив кроссовки в мгновение ока, девушка рванула к своему убежищу.
-Где ты шлялась полночи! – невнятно прорычал отчим.
-Мишенька, спи. Завтра поговоришь с ней – ворковала мама, словно пыталась утихомирить маленького ребенка.
-А ну руки убрала! Я сейчас пойду и... Сейча-а-ас. Где мои брюки? Где мой ремень? – орал отчим.
Пролетая мимо закрытой двери, Вася слышала возню. Она знала, что мать, как всегда, заблаговременно вынула ремень из брюк и припрятала его в шкаф. Знала, что отчим придет под дверь сыпать оскорблениями. Знала, что утром он ничего не будет помнить и с оплывшим заспанным лицом пробурчит ей «доброе утро».
Она ввалилась в комнату и задвинула щеколду как раз вовремя. За дверью уже послышался топот.
-Открывай ш***ва малолетняя! А ну открывай! Буду тебя учить, раз твой папашка не соизволил.
Раньше Василиса стала бы огрызаться, сказала бы, что он ей не отец и что если у него нет своих детей, то и права учить кого-то он не имеет. Но не сейчас. Сейчас она слишком устала. Слишком вымотана. Все слишком. Вася скинула с себя одежду, бросив ее валяться прямо на полу перед кроватью, и залезла под одеяло. Теплое, толстое, зимнее. Летом под ним было жарко, но плюсы были неоспоримы. Крики за дверью сразу стали казаться тише. Музыка в наушниках заглушила их совсем. Вася наконец-то смогла расслабиться и закрыть глаза.
Снова она сидела в избушке с низким потолком и щелястым полом. А там, за окном, закопчённым и треснувшим, стелилось мягкой травой поле. За полем темнел лес. А за лесом горели в заходящих лучах солнца купола церкви. Василиса знала, что нужно бежать туда, как можно скорее, чтобы успеть на венчание с ним, со своим суженым. Ей даже стало казаться, что он зовет ее по имени. И она побежала. Рванула, что было сил. Дернула ручку двери, та легко отворилась, но за дверью вдруг стеной поднялся высокий кустарник. Настоящая чаща. Но нужно было спешить, и Вася попыталась просунуть руку в щель между молодыми стволами. От боли она проснулась. Ее рука торчала сквозь решетку за окном. О неровности железного прута она расцарапала все предплечье. По руке стекала тонкая темно-красная струйка. Первая капля повисла, растянулась и, сорвавшись, звонко стукнула о металлический козырек за окном.
-Что за чертовщина? – прошептала Василиса. Но собственный голос прозвучал так жалобно и жалко, что она не сумела выдавить из себя больше ни звука. Ложиться было страшно. Ободранная рука болела. Но девушку это даже радовало. Ведь боль возвещала о том, что она жива, что кошмар остался там, в мире грез. Впервые в жизни Вася была рада тому, что живет на первом этаже с этими ужасными решетками. Ведь будь это второй этаж или третий, она могла переломать себе руки-ноги. А если выше? Что тогда? Девушку прошиб холодный пот. Она достала из сумочки антибактериальные салфетки и вытерла руку. Царапина снова наполнилась алой жидкостью. Тогда Вася достала лейкопластырь, залепила ранку и села на кровати, подогнув под себя ноги. За дверью было тихо. Видимо отчим вылил свой гнев ей на порог и снова ушел спать. Странно, что его не разбудила ее возня с окном. Вася вздохнула. Нужно было что-то делать. Вариант «не спать совсем» ей не подходил. Но и биться о металлическую решетку, как мотылек, она не хотела. Единственное, что приходило ей на ум – скрутить ручку с окна. Но для этого придется снова пройти в прихожую, где лежат инструменты. Оставалось только надеяться, что отчим уже достаточно проспался, чтобы не вскочить, рассыпая оскорбления из пахнущего перегаром рта.
Вася тихо встала с кровати и отодвинула щеколду. В целом, ей было начихать на то, что отчим будет орать, если она сумеет спрятаться в комнате. Но мать было жалко. Это ей достанется вся титаническая работа по укладыванию чудовища. В прихожей было темно. Василиса наощупь добралась до шкафа. Нащупала ящик с инструментами, открыла крышку. Под руки попалась прорезиненная ручка. Она провела пальцем по металлическому концу. Крестовая. То, что надо. Крышка соскользнула и звякнула. Вася вздрогнула. Но из зала не донеслось звуков, свидетельствующих о пробуждении монстра, и девушка тихонечко вернулась к себе. Она скрутила ручку и убрала ее вместе с отверткой подальше в ящик стола.
Вася хотела помолиться, но не знала слов. Никто и никогда не учил ее этому. Тогда она залезла под одеяло, зажмурилась и произнесла:
-Пожалуйста, если ты существуешь, сделай что-нибудь…
Но это не помогло. Под утро Вася снова очнулась на подоконнике. Ногти болели от того, что во сне, пытаясь сбежать к суженому, она отчаянно скреблась в окно.
Целый час Василиса проплакала. А когда подушка стала мокрой с обеих сторон, поняла, что слезами делу не поможешь.
-Нужно ехать к этой бабке… Агате. Упаду к ней в ноги, буду молить о пощаде, и не уйду, пока она меня не простит.