Людмила и Максим стояли над гробом и смотрели, как падают комья земли на деревянную крышку, погребая родного человека. Виталий скончался в реанимации на шестнадцатый день после ЧП на производстве, не приходя в сознание. Руководство завода постановило, что он сам нарушил правила безопасности, но похороны оплатили. Людмила горько плакала и прижимала к себе сына, чувствуя, как вздрагивают его плечи. Как им жить дальше? (Читать начало истории)
– Пойдём, – тихо сказала Софья Александровна, приехавшая поддержать дочь, и дотронулась до её руки.
Людмила с непониманием посмотрела сначала на маму, потом на свежий холм земли, всхлипнула, но позволила себя увезти.
Странно, но жизнь не оборвалась после трагедии. Череда рабочих дней и краткие выходные. Только сейчас она отчётливо осознала, что Виталий любил её всем сердцем, не жалея себя, избавлял от повседневных дел и проблем. Почему она не ценила его? Сейчас ей хотелось плюнуть на всё и сбежать от сгустившейся в их доме тоски и боли, но ради Максимки пресекала своё малодушие.
– Мам, я больше не могу, – сказала Людмила в один из вереницы серых дней. – Я с ума сойду. Сколько можно тонуть в горе?
– Многие всю жизнь оплакивают любимого человека, – тихо ответила Софья Александровна.
– Как ты папу? – воскликнула Люда. – Я не хочу заживо себя хоронить!
Когда с Виталием случилась беда, она прекратила интрижку с начальником отдела. Хотя эти необременительные отношения радовали обоих. Людмила получала восхищение, ухаживания и прибавку к зарплате. Начальник же удовлетворял свои желания без ущерба для нервов и семьи. Недавно они с супругой отпраздновали фарфоровую свадьбу.
– Считай меня мерзким человеком, неспособным на глубокие чувства, – горько сказала Людмила, – но я не хочу больше прозябать в трауре. Каждый справляется с болью, как умеет.
– Не дури! Не бери грех на душу. Пока год траура не пройдёт, не смей заводить новые отношения! – прикрикнула на дочь Софья Александровна. – Ты не только на себя, на всех нас беду накличешь.
– Мама! Ты здравомыслящий человек, всю жизнь физику преподаёшь, а о каких-то суевериях говоришь, – отмахнулась Людмила. Ей не терпелось избавиться от чёрного не только в одежде, но и в мыслях.
– Я прошу тебя. Хочешь на коленях стоять буду…
– Ладно, мама, перестань. У тебя же колени больные. Вставай давай… Я поняла.
После этого разговора Людмила выдержала ещё две недели, а после вновь стала возвращаться с работы поздно и с улыбкой на лице. Максим встречал её хмурым взглядом и исчезал в своей комнате. Софья Александровна осуждающе качала головой и тихо плакала, закрывшись в ванной.
– Зачем нагнетать обстановку? Я ничего предосудительного не делаю, просто чтобы не засохнуть от горя беру больше работы. А следить за собой не порок, а священная обязанность каждой женщины, – говорила Людмила, когда Софья Александровна принималась её стыдить.
На самом деле это была лишь часть правды… К ним на работу устроился новый начальник охраны, красивый, высокий тридцатилетний мужчина с серьёзным выражением лица и грустными серыми глазами. Все свободные дамы их проектного института приняли охотничью стойку. Людмила тоже решила не упускать свой шанс из-за глупых предрассудков. Константин ажиотажа вокруг свой персоны не одобрял, ни с кем не флиртовал и по возможности избегал общения с представительницами прекрасного пола. Ходили слухи, что пока он по горячим точкам мотался, жизнью рисковал, да безбедное будущее обеспечивал, его жена нашла другого. «Какая гадина! – подумала Людмила. – Я бы такого мужчину никогда не бросила… Кажется, я первый раз по-настоящему влюбилась».
– Дочка, а что тебя последнее время на стряпню потянуло? – подозрительно поинтересовалась Софья Александровна. – Ты уже на этой неделе два раза пироги стряпала и на работу носила. Явно не для своих баб стараешься. Кто он?
– Мам, – протянула Людмила. – Ничего такого, просто человек хороший, а побаловать некому.
Тут она лукавила, Константин получал угощения не только от неё, многие дамы, следуя заветной пословице, соревновались в кулинарных изысках. Мужчина явно чувствовал себя неловко от излишнего внимания, но от еды не отказывался, то ли боялся обидеть, то ли решил не отказывать себе в удовольствие.
– Ох, бедовая ты у меня девка, – вздохнула Софья Александровна. – Как кошка, честно слово… Надеюсь, ты выполнишь своё обещание.
Людмила картинно возмущалась недоверию матери и продолжала добиваться Константина. Бастион пал к её ногам через месяц.
– Мы любим друг друга и подали заявление в Загс, – сказала Люда матери и сыну, когда привела Константина домой.
Софья Александровна с трудом сдержала слёзы и еле слышно прошептала:
– Быть беде.
– А как же папа? – тихо спросил Максим дрожащим голосом, с обидой глядя на неё.
– Он умер, а нам надо жить дальше, – отрезала Людмила. – Надеюсь, вы желаете мне счастья, и больше такие разговоры не повторятся… Любимый, прости их, пойдём к столу. Я столько всего вкусного приготовила.
Максим выбежал из квартиры, хлопнув дверью, и несколько часов бродил по улице, пытаясь унять пульсирующую в душе боль и злость.
– Папа, мне очень плохо без тебя, – прошептал он в небо. – Ну как она может так поступать?
-//-
Людмила испуганно влетела в приёмный покой травмпункта и остановилась, не зная, что дальше делать. Она уже хотела обратиться к дежурной медсестре, как увидела сидящую в дальнем углу мать с загипсованной правой рукой. «Как у Виталия», – пришла ей в голову пугающая мысль, но она тут же отругала себя за подобное сравнение.
– Мама, – всхлипнула Людмила, подходя к Софье Александровне. – Как же так?
Та пожала плечами и ответила:
– Не знаю. Устала в четырёх стенах сидеть, пошла до магазина, а во дворе асфальт с выбоинами. Послышалось, что меня кто-то окликнул, обернулась и словно на ногах не бывала.
«Боже, да что это?» – подумала Людмила, пытаясь унять рвущуюся наружу панику. Последние три месяца превратились для неё в нескончаемое испытание. Мать с сыном устраивали истерики по поводу Константина и будущей свадьбы. Максим совсем от рук отбился, постоянно грубил, забросил учёбу, всё время проводил на улице или у каких-то друзей. На днях, вообще, заявил, что убежит из дома, если она выйдет замуж. Константин тоже подлил масло в её личный ад, предложил отложить регистрацию и привёл в их дом собаку, четырёхмесячного щенка немецкой овчарки. С одной стороны, Максим немного оттаял, с другой – собака постоянно пакостила, то не дотерпит до улицы, то сгрызёт что-нибудь, то уронит. «Ещё эти соседи со своей дешёвой сантехникой. Теперь придётся ремонт в ванной и коридоре делать, – мысленно вздохнула Люда. – Костя вместо того, чтобы всё взять на себя решил умотать с армейскими друзьями на рыбалку. Но вот как можно?». Ей всё чаще приходили в голову мысли, что он лишь позволяет себя любить, а своё сердце держит закрытым. Людмила же привыкла к другому отношению.
– Люда, ты меня слушаешь? – обиделась Софья Александровна, когда они ехали домой в такси.
– Прости, задумалась.
– Я хочу уехать к себе. У тебя теперь Константин, Максим тоже немного отошёл от смерти отца… Погостила и хватит. Я и так тут почти полгода. Матвеевна, наверное, устала мои цветы в квартире поливать.
– Тебе когда гипс снимать?
– Через месяц.
– Вот тогда и домой поедешь.
– Нет, Люда, – еле слышно возразила Софья Александровна. – Мне последнее время Виталий стал сниться, словно он меня винит в том, что ты с другим в его доме…
– Квартира не его, а совместно нажитое имущество, – тут же вспылила Людмила.
– Не слышишь ты меня… Я каждый день молюсь Богу и хожу в церковь ставлю свечку за упокой его души и за здоровье живых. Надеюсь, избежать беды. Тебе бы тоже надо сходить, исповедаться…
– Всё, мама, хватит! Хочешь уехать – поезжай, – отмахнулась Людмила. – Может, действительно, так всем лучше будет.
Софья Александровна опустила голову, пряча слёзы, и предложила:
– Скоро летние каникулы будут, может, Максимку ко мне отправишь?
– Хорошо. Только давай ты его дождёшься и вместе уедите. А мы уж потом с Костей в июле к вам в отпуск рванём.
Через две недели Людмила проводила маму и сына на поезд… Никто из них не знал, что видят друг друга в последний раз.
-//-
«Сегодня у нас с Виталием одиннадцатая годовщина. Мы всегда праздновали не только день свадьбы, но и нашей первой встречи», – подумала Людмила, глядя на поднимающееся из-за горизонта солнце. Она раньше никогда не просыпалась так рано, чтобы встретить летом рассвет. Константин сладко посапывал в спальне. Сегодня суббота и на работу бежать не надо. Через неделю наступит отпуск, и они поедут в посёлок к матери и сыну. Так почему же у неё на душе так тоскливо?
Неожиданно захрипело радио, через помехи прорезалась знакомая мелодия. Людмила не сразу узнала песню, под которую они с Виталием столько раз кружились в танце… Она резко выдернула шнур из розетки и перекрестилась. «Просто скачок напряжения, вот оно и включилось. А песня – совпадение и ничего больше», – успокаивала она саму себя. Людмила никогда не верила в мистику и не была особо верующей. В детстве мать её окрестила, но причастие она так и не прошла, в церковь заходить не любила и чаще всего считала себя атеисткой.
«Надо сходить в церковь и на кладбище, могилу мужа проведать, а то после похорон не была, – решила Людмила и на душе стало чуть легче. – Вечером маме позвоню, узнаю, как там Максимка отдыхает. Обрадую, что скоро приедем».
Людмила прибралась на кухне, приготовила завтрак и сварила кофе.
– Доброе утро, – сказал Костя, появляясь на пороге и потягиваясь. – Такие вкусные запахи по квартире разносятся, что даже спать расхотелось. Ты во сколько встала?
– Рано, – ответила она, обнимая его. – Не спалось.
– Кошмары мучили?
– Нет, – удивилась Людмила. – Почему ты спросил?
– Странно. Ты ночью кричала… Я проснулся, попытался тебя растормошить, ты отпихнула меня и, перевернувшись на другой бок, затихла.
«Чертовщина какая-то», – испугалась Людмила и сильнее прижалась к такому сильному, надёжному Константину.
– Ты же знаешь, у меня муж недавно умер. Мама говорит, большой грех вступать в новые отношения пока год после смерти не прошёл. Я её не послушала, влюбилась в тебя сильно. Потом столько всего навалилось… Может, всё из-за этого? – сбивчиво проговорила она.
– Не повторяй глупости, – хмыкнул Костя. – Я после рукотворного ада ни во что не верю. Если бы Бог существовал, то войн не было, а если бы призраки – то, все их обидчики умерли… Пойдём лучше в постель.
Людмила хихикнула и с радостью поддержала инициативу. Она не слышала, как в это время на кухне разбилась любимая кружка Виталия.
Встали они с постели ближе к обеду, быстро перекусив безнадёжно остывшим омлетом, поехали по магазинам, закупили продуктов на неделю да пробежались по бутикам. Костя купил новый спортивный костюм, а Людмила – красивый халат и кое-что из косметики. Домой вернулись под вечер довольные и счастливые. В продолжение отличного дня они прихватили с собой бутылку красного вина и готовую пиццу. Пока Людмила сервировала в гостиной журнальный столик, зажигала красивые фигурные свечи, Костя открыл бутылку и разлил благородный напиток по хрустальным бокалам.
– Давай выпьем за наше будущее, – предложила он тост, когда Людмила села рядом на диван.
– За нас, – сказала она, принимая от него бокал. – Я люблю тебя.
Хрустальный звон, вторил их словам…
Они не успели ничего понять, пламя свечей резко вспыхнуло и перекинулось на обивку дивана, потом на них. Мгновение и комната превратилась в пылающий ад. Людмила и Константин кричали от сильного жара и неимоверной боли, чувствовали запах горелой кожи… Но не могли пошевелиться.
Костя погиб первый. Людмила продолжала орать от жутких страданий, моля об одном, чтобы всё это прекратилось. Балансируя на грани сознания, она увидела, как огонь принял форму человеческой фигуры, и услышала голос покойного мужа:
– С годовщиной, дорогая.
Читать другие мистические рассказы: "Незабытая", "Не уходи".