Когда я присвистывала книгу с письмами А. Грина, я заметила одну тенденцию - каждое четвертое письмо, начиная с 1928 г. посвящено его трудному финансовому положению. Стоит сказать, что больше всего писем за период 1928 - 1930 гг. Из писем было совсем не понятно с чем оно связано, в письмах проскальзывали название рассказов, какие-то суммы, полученные от издательств за рассказы.
Я никогда не слышала, чтобы против Грина были какие-то репрессивные меры, книги и рассказы его запрещали.
Сказать, что советская власть его не печатала, нельзя. Вот и в письме своей жене Н.Н.Грин (Гриневской) 24 сентября 1929 из Москвы он пишет о заказах:
Вчерась был в ГИЗе, видел Антика. “Книги ваши, Александр Степанович, я поставил на редакционный совет. Он будет в течение 2 недель; нажму”. Он в Детскую роман-газету сдал “Вокруг Центральных Озер” — ответ не позже 2 недель; просили написать меня новую вещь, хотя бы по книге Ионина (Южная Америка).
Выпуск книг в “Федерации”состоится, когда будет бумага; пока ее нет... Крутикову выдали 50 р., мне осталось 25, получил. Мой рассказ в “Огоньке” еще не читали (!), сегодня всего добьюсь. Правда, Зозуля был в отпуску, приехал 3-го дня. Дам рассказ какой-нибудь в “Литературную газету” — выяснил, что можно.
Под Федерацией имеется в виду "Федерация объединений советских писателей" (ФОСП).
Продолжая листать книгу я недоумевала. Я все еще не могла понять в чем сложность-то.
Наиболее драматичным описанием состояния писателя будет служить письмо юрисконсультанту ФОСП Н.В.Крутикову, поверенному в делах Грина, от 20 октября 1929 из Феодосии.
В нем содержится интересная подробность личности Мандельштама, который любил клюквенное пирожное.
У меня что-то вроде бреда на почве страха крупных материальных бедствий, и я не могу удержаться, чтобы снова не написать тебе с просьбой, во-первых, — ответить.Ты знаешь, как это поднимает нервы — получить ответ, хотя бы краткий. Пожалуйста, сделай всё то, о чем я тебя прошу в 1-м письме. Третье лицо не так раздражает издательских шакалов, как сама жертва. Особенно остаток (60-70 р., по словам Антика) в “Федерации”, мне бы немедленно найти на кварт плату, — плачу и пишу.
Если, не дай Бог, тебе придется попасть в такие тиски, я первый сделаю всё, что смогу. В этом ты можешь быть совершенно Уверен. Возмущает меня Мандельштам, которому, для его “Юных ленинцев” (Старая Басманная, 20, клуб района) я послал рассказ "Суеверы" (по его же просьбе) и три недели ни слуха, ни духа, ни дыма. Не истратил ли он на свое любимое клюквенное пирожное эти 75-100 р., к сожалению, не известен его домашний адрес. Телефон — кажется — 5-77-31 или 3-77-51 (31?), черт его знает.
Сам взять я никак не могу, во-первых — абсолютно нет денег и уже негде взять, а ломбарда в городе нет. Но, кроме того, время теперь такое глухое в смысле грабежей, так — прямо опасное, что я не решусь оставить Нину Николаевну одну в изолированной квартире, на краю пустыря, за которым — тьма.
Когда в письмах начал фигурировать суд и довольна большие суммы, я поняла, что ответ на вопрос о его финансовом неблагополучии надо искать в этой области.
Именно Крутиков занимался судебным процессом. Дело в том, что летом 1927 г. Грин заключил договор с частным издательством "Мысль", которым руководил Л. В. Вольфном. Договорились они на 15 томов сочинений в твердом переплете, на отличной бумаге. В итоге было издано только 8 и на очень плохой бумаге и в мягкой обложке. Грины получив первый гонорар и рассчитывая на большее, решили себе ни в чем не отказывать: жили в дорогом пансионе, Грин купил жене золотые часы.
Ситуация осложнялось тем, а это было самое главное, что по договору с Вольфном, Грин передавал все свои права на прошлые произведения и будущие. Как Александр Степанович умудрялся писать в обход договора, мне не известно.
О бедственном положении Грина можно судить по письму писателю, тесно связанному с издательством "Никитский бульвар" И.А.Новикову, датируемым после 13 марта 1930, Феодосия
Не посетуйте на меня за беспокойство. Вот уже 2 недели, как “Молодая гвардия” не шлет мне денег за повесть для детей “Ранчо "Каменный столб"”. По договору должны они уплатить 35 % гонорара (уже уплатили первые 25 %) т. е. около 630 р. -или, не знаю точно, сколько — всего рукопись 7 b 1/4 листа по 250 р. лист, и 475 р., всего, набрано мной. Должны уплатить они — не позже как через 2 недели со дня получения рукописи. Прошли 2 недели, но yи денег, ни письма нет, а очень нужны деньги. И я решаюсь беспокоить Вас: не сможете ли Вы им позвонить? А мне, хотя вкратце, — сообщить, что Вам было сказано?
Наша весна, в общем, теплая и ранняя, но настоящего тепла всё еще нет, пасмурно. Моей работе мешает отсутствие хотя сколько-нибудь приличного табаку, — сахару, чаю, бумаги. А я привык к одному формату бумаги. Чай, еще, можно достать, немного; но сахара нет. Конфет тоже, за ними, всегда, очередь и всего по 200 гр.
Грину удалось выиграть дело. Об этом он сообщает тому же Новикову через семь месяцев (10 октября 1930):
Дело выиграно. Мне присудили 7320 р. Исполнительный лист выдан, и взыскание производится.
И об этом, до поры-времени, прошу Вас не сообщать никому из посторонних, особенно “Никитинским субботникам”.
Все подробности наших приключений я опишу Вам на днях.
С "Субботниками” что-то произошло. Семенов написал мне, что запрещены некоторые рассказы и велено дать такое предисловие, какое они дать не могут, но не пишет, в чем же дело, не пишет, какие рассказы запрещены.
Но здоровье подорвано и психологическое состояние подавлено. Он много пьёт... В 1931 г. он серьезно заболевает туберкулезом, опять не хватает денег, и в 1932 г. он умирает.
Другие статьи по теме:
- История любви в письмах: что А. Грин писал своей жене, прототипу Ассоль из "Алых парусов" - ссылка
- Как А. Грин описывал советскую Москву и Петроград. - ссылка