Отматываем на 209 лет назад и попадаем в 1812 год.
Канун Отечественной войны, французская армия сосредоточилась по ту сторону реки Неман и вот-вот вступит на русский берег. О том, что происходило в те дни, читаем в воспоминаниях очевидцев.
Участник русского похода немецкий врач Генрих Ульрих Роос писал: «По огромной массе надвигавшихся за нами войск мы поняли, что скоро будет переправа; мы снова сделали остановку на несколько дней и получили странный приказ: всем полкам запастись на три недели фуражом и провиантом; в приказе было обозначено, как это сделать.
И вот по деревням и дворам в места нашей стоянки и ближайших окрестностей отправлены были команды с офицерами во главе, с поручением вытребовать, забрать и привезти в свои полки все необходимое. Эти команды всюду натыкались на другие, отправленные с тою же целью. Никто не принимал отказа, ибо никто не смел вернуться с пустыми руками, а потому происходил просто насильственный дележ добытого. Таким путем быстро опустошены были всякие припасы из амбаров, житниц, кладовых и печных труб.
Где беспорядок, там солдат преступает границы дозволенного; вот почему при этой оказии попутно хватали и несъедобные вещи. Но как доставить все собранное в полки? Отпирали конюшни, впрягали вьючный скот, грузили фураж и провиант, прихватывали кстати убойный скот, привязывали его к телегам, и — марш, в полк! Этот приказ, столь быстро выполненный, до такой степени начисто обобрал жителей той местности, что они, наверное, со всей силой почувствовали войну еще до ее начала.
Отлично запасшись всем, мы направились к Неману… Прибытие и передвижение многочисленных, все новых и новых отрядов всех национальностей и родов оружия, масса артиллерии и понтонных мостов — все это превращало наш лагерь в интереснейшее зрелище, когда-либо виденное мною».
Адъютант начальника бюро разведки главного штаба «Великой армии» Роман Солтык писал: «Переправа производилась на двух или трех лодках, на которых последовательно перевезли несколько отрядов. Я сел на одну из первых лодок, так как император дал мне специально поручение занять деревню, расположенную как раз против места переправы, собрать сведения и привести ему нескольких жителей. Я таким образом имел случай присутствовать при первых проявлениях враждебных действий, которые начались довольно странным образом.
По мере того как наши пехотинцы высаживались на берег, они ложились на песок, прячась за небольшим возвышением, которое образовал берег. Глубокая темнота, благоприятствуя нашим действиям, оставляла нас все же в неизвестности относительно того, имеем ли мы или нет перед собой неприятельскую армию. Нигде не показывалось, насколько можно было видеть, ни одного патруля, ни одного конного разъезда.
Только после того как на правый берег успело высадиться около сотни человек, послышался издали шум галопирующих лошадей. На расстоянии ста, приблизительно, шагов от нашего слабого авангарда остановился сильный взвод русских гусаров, которых мы узнали, несмотря на ночную тьму, по их белым султанам.
Командовавший взводом офицер сделал несколько шагов в нашу сторону и закричал по-французски: «Кто идет?» — «Франция», — ответили вполголоса наши солдаты. «Что собираетесь вы здесь делать?» — продолжал русский, обращаясь к нам все время на правильном французском языке. «Увидите, черт возьми!» — решительно ответили наши стрелки. Офицер, вернувшись к своему взводу, скомандовал сделать залп, на который никто с нашей стороны не ответил, и неприятельские гусары ускакали полным галопом»
(из книги «Французы в России. 1812 г. По воспоминаниям современников-иностранцев», 1912 г.).